Плюс пятнадцать ради успеха

Так и завис.

Вдохновленная внезапной идеей, я приободрилась, погладила один из белых лепестков и поинтересовалась:

— Вам нравятся эти цветы?

— Они ужасны, — продолжая рассматривать розы, обронил босс.

Так, так, так… Здесь что-то явно было не так. Взгляд Ковальских говорил о чем-то другом. Но в сути разбираться не было времени, да и других вариантов пристроить цветы не имелось, так что пришлось сделать ставку именно на эту идею.

— Может… вы могли бы их взять?

Ковальских перестал рассматривать лепестки, которые я поглаживала, и взглянул на меня. Нечитаемый взгляд. Такое ощущение, словно по зеленым стеклышкам вдруг скользнули солнечные лучи и… спрятались, затерялись снова.

— Понимаете, — приободренная отсутствием отказа, продолжила я. — Я сильно спешу, и… Если я возьму эти цветы в маршрутку, потом в больницу, они просто не выдержат. Куда гуманней их выбросить сразу.

— Так в чем же дело? — Ковальских кивнул на огромную мраморную урну при входе.

— Не могу… — покаялась я. — Я поэтому бы и врачом никогда не стала: я бы тянула до последнего, я бы гладила больного по голове, дула ему на ранку, я бы всячески тянула время, лишь бы не резать… Даже зная, что если отрежу сразу, так будет гуманней и лучше для пациента. А цветы… Они ведь не виноваты, что мне сейчас не до них? Такие красивые… Может, все же возьмете? У вас машина, и квартира наверняка большая, где-то на пару дней затеряются, а потом…

— Пожалуй… — хитро усмехнувшись, Ковальских взял у меня корзинку, — это будет забавно.

— Их увядание в вашей квартире?

— Как ты могла такое подумать?! — вскинулся он удивленно. — Я максимально продлю их жизнь. Это будет главным украшением в моих апартаментах. Ева, спасибо, ты сделала мои выходные!

— Настолько любите цветы? — я по новому посмотрела на босса.

— Эти? Да! Какой подарок! Я хочу запечатлеть этот момент! — Взглянув на охранника, он передал ему свой мобильный. — Петр, будь добр, сделай снимок.

— Да, босс, — тот с готовностью щелкнул Ковальских с корзинкой цветов.

А Ковальских этот снимок мгновенно кому-то отправил. Ему немедленно позвонили, а он отвечать не спешил — расплылся в счастливой улыбке и едва не приплясывал под музыку тяжелого рока с эротическими придыханиями.

Может, своей девушке хвастался? Судя по рингтону… Мол, смотри, что я тебе сейчас привезу! А она не вытерпела и позвонила, чтобы надышать ему в ухо свою благодарность, такую же, с придыханиями…

— До свидания, Леслав Матеушевич! — попрощалась я и пошла прочь из душного здания, на улицу, на свежий воздух, в конце концов!

А вслед послышался смех мужчины и какие-то его поручения, что ли. Я не собиралась останавливаться и уточнять — рабочий день окончен, я свободна, и он мне, как минимум на ближайшие выходные, не босс. Да и вообще, всю неделю не босс. Только зритель.

На лестнице я задержалась, тоскливо рассматривая остановку. А потом сначала услышала аромат роз, а потом уже насмешливый голос Ковальских:

— Матеуш, — поймав мой вопросительный взгляд, он дал пояснение. — Ты перепутала мое имя, когда прощалась.

— Простите, — обронила я и стала спускаться.

— Ничего, эта проблема решаема.

— Да, отдохну от вас пару дней, избавлюсь от стресса, и память ко мне вернется.

— Нет, Ева-Ева, тебе поможет совсем другой метод, — хмыкнул мужчина. — Просто тебе даже мысленно надо перестать называть меня «босс» или «Ковальских». Я знаю, что ты думаешь именно так. А ты приучи себя думать иначе. И называй меня по-другому.

— Например?

Я даже остановилась. Он тоже.

— К примеру, Матеуш. Матеуш Леславович — если сначала покажется очень сложно. Ну или на крайний случай — Питон. Питон — не самый плохой змей, как я думаю.

Заметив мою растерянность, он улыбнулся…

Совсем по-змеиному…

И вот почему-то подумалось, что если бы я была настоящей Евой, той самой, а змей был бы таким… и так улыбался, как этот…

К яблокам я равнодушна, так что, скорее всего, взяла бы на душу совсем другой грех…

Я бы прибила этого змея!

Глава № 34

— Не смотри на меня так, будто мечтаешь убить, — хмыкнул Ковальских.

— Хорошо, — я покладисто отвернулась и направилась к остановке.

— Погоди! — сквозь смех, попросил он, а когда я обернулась, удивленно так поинтересовался: — Я что, угадал твои мысли?

— А что, с учетом вашего поведения это было так тяжело?

— Ну вот, ранишь в сердце и так спокойна! А говорила, что дышала бы на больного, что дула бы на ранку, лишь бы ему не было больно…

— А вы разве больны?

— Не знаю, — взгляд Ковальских стал не просто серьезным, а каким-то… пронзительным. — Не знаю, Ева…

Он шагнул ко мне. Такой задумчивый, с таким затуманенным взглядом… С корзинкой белых цветов в руках, которые трогательно к себе прижимал. Бесцеремонно приподнял пальцем мой подбородок, заставляя взглянуть в глаза, и прошептал:

— Ты мне поможешь разобраться? Может, я правда болен…

Я пожала плечами, но такой ответ Ковальских не устраивал явно. Он чуть склонился, и его губы были так близко, а взгляд завораживал, когда он снова заговорил:

— Может, ты уже знаешь, Ева… Может, заметила? Может, это из-за тебя… Возможно, я чего-то не замечаю…. Скажи мне… Скажи, Ева-Ева…

— Красные пятна на шее? — озвучила я свой вариант, но тут же качнула головой. — Да нет, я вам уже о них говорила, да и не видеть их в зеркале вы не могли…

Ковальских удивленно моргнул. А мне стоило огромного труда не расхохотаться. Собственно, я еле держалась еще с первой фразы его романтической чуши, и теперь, когда питон находился в трансе, поспешила отойти и наконец посмеяться.

— До свидания.

Отойти я успела на пару шагов, а потом меня догнали и смех, и питон, и даже корзинка.

— Держи, — подождав, когда закончится приступ хохота, мужчина вручил мне цветы и взял за руку, заставляя идти за собой.

Так как я немного ослабла от смеха, позволила привести себя к лестнице бизнес-центра. Но ничего, отсюда легко обратно дойду. Вот отсмеюсь, и…