По когтю льва

Преграда падает, и Бездна входит в мир. Тёмная сила, вызванная ненавистью, болью, прожорлива и холодна. Она пожирает марионеток и уходит, когда вспышка ярости гаснет.

– Помнишь это, Лира Диос? Тогда ты первый раз призвала Бездну в мир.

– Да.

– Другой раз…

…Новый образ. Холодный зал “Тени Стража”, карты Доны на столе. Упрямая усмешка Владыки вампиров.

Страх: “Дэви задумал ужасное!”, ненависть и желание защитить Госпожу…

“Вы забыли, кому служите, Владыка?”

Вновь рушатся стены. Бездна ползёт к жертве. Но Дэви умён и хитёр. И он куда лучше может управлять Бездной! И вот, Она вновь заперта и воет в безумной тоске. Или этот вопль исторгается из груди Лиры?..

– Дэви победил тебя тогда, да?

– Да…

Третий раз. Белая церковь на холме, Избранная скрывается за её дверями. Опять страх!
– Страх не успеть…

– … Бездна не пришла к тебе тогда?

– Да, я чувствовала Её рядом, но не смогла разрушить преграду на Её пути!

– Почему?

…Знакомый образ. Темноволосый молодой человек. Он часто являлся ученице в бреду во время болезни.

– Он помешал!
– шепчет девушка.
– То есть, мысли о нём.

– Возлюбленный, - Первый довольно кивает.
– Прежде преграду на пути Бездны разрушала твоя ненависть, в последний раз на место ненависти пришла влюблённость, но ещё недостаточно сильная, чтобы разрушить стену.

– Вы научите меня?

Слова Макты о “детях любви” задели эту девушку, отмеченную Бездной. Он читает её новые мечты: стать родоначальницей светлых созданий, во всём противоположных carere morte. Это не полезно, но также и не вредно ему. Так пусть предаётся мечтам! Первый усмехается:

– Ты хочешь научиться рушить преграду с помощью любви? Я не смогу тебя научить, ведь мною владеет ненависть. Да и твоё чувство ещё слабо, чтобы стать оком новой бури. Прежде тебе помогало проклятие, но сейчас ты исцелена. Ты можешь чувствовать Бездну, но пользоваться её силой - нет.

– Что же делать?

– Атеру, смертному, создавшему carere morte, детей ненависти, понадобилось огромное знание мира и того, что извне мира. И тебе придётся вначале изучить мир.

– Ясно.

Она немного стушевывается, не зная, что ещё сказать. А Первый любуется ученицей. Она умна, любопытна и прилежна - идеальное сочетание! Она легко выполнит новое задание, что он ей назначил. Также быстро и свободно, как выполнила первое - убить Избранную. Бедная, до сих пор мучающаяся муками совести, так и не заметила чужой воли, направившей её руку.

Девушка мило хмурится:

– Мы сейчас на земле Кукловода, Старейший…

– И?.

– Вы не видели, осталось ли что-то от его архива? Может, там есть что-нибудь об Атере-алхимике и его опытах? Я хочу начать изучение мира в алхимических символах!

Он довольно качает головой:

– Умница. Кое-что осталось. Калери тебя проводит.

Он оставляет Лиру Диос с рукописями Атера. Ранним утром он отправляется в Дону, новую столицу. Там скоро грянет Бал в честь второго Арденса, выбравшего путь раскаяния и спасения.

Бал задуман Мактой по эпохе своего правления в Карде. Костюмы, музыка, оформление зала - все выдержано в стиле, канувшем в безвестность триста лет назад. Для праздника выбрана самая большая столичная зала - зала Ратуши. Ратушу построили столетием позже, но стараниями помощников Старейшего сегодня её внутреннее убранство в точности соответствует бальной зале Дворца Макты. И в костюмах гостей, и в убранстве господствуют красный, серый и зелёный цвета - цвета герба Макты.

Впрочем, далеко не все гости Старейшего наряжены в костюмы с громадными буфами и пышными воротниками. Макта хитёр. Знать получила приглашения с повелением одеться соответствующе заранее. Но также заранее Первый распустил среди народа слухи о грандиозном общем празднестве, а в последний момент вовсе сделал вход свободным. На его Бал пожаловали и средние сословия, по такому случаю, разнаряженные ещё дороже, чем знать. Чёрными и серыми пятнами в цветнике нарядов выделяется бедная молодёжь Доны: рабочие, студенты. Они нарочно пришли в обычной одежде, украшенной лишь брошками с настоящей гроздью рябины. Скандал! Знать порывается покинуть Бал, но Макта мысленным приказом гасит это намерение. Все гости до рассвета его куклы, ни одна не сбежит из его театра!

Пришли все, кто нужен Старейшему. Дэви со своей свитой в желто-красном. Все одеты по эпохе Бала: жалкая попытка показать покорность воле Первого. В стороне пока Мира Вако, маленькая противница Дэви, с последнего Бала Карды заключившая себя в чёрное, как в саван. Её глаза пусты - она с куклами, кружащими в небе над Ратушей, а её охотники затерялись в безликой толпе гостей. То тут, то там сияют звёздочки Дара.

Он весел. В иллюзии ушедшей, родной ему эпохи он почти счастлив. Он прислушивается к скрипу обуви, шелесту юбок по паркету. Он следит за всеми беседами, ведущимися в зале: вот одна звенит, торопится, едва начавшись, другая, ворча, еле волочится, утихает. Эта музыка занимает его куда больше, чем грохот оркестра. Не спрашивая имён, не помня лиц, он знает здесь всех. Видит их прошлое, настоящее и будущее. Он не упускает из виду ни один взгляд, ни одну улыбку. Он управляет ими. Они, гости его Бала - его марионетки. Они, все, в его вечности… А он ходит меж ними, никем не замеченный, в скромной серой котте с гербом, каких в зале десятки. Золотая маска закрывает лицо, а единственные во всём мире белые глаза сейчас черны, голодны, полны ненависти.

Он вдруг снисходит до двух вампиров, тихо шепчущихся рядом.

– Я могу обратить вас пылью, господа, сию же секунду, - шепчет он, равнодушно скалясь.

Те делают вид, что не расслышали. Ему всё также скучно, и он поясняет:

– Я - Старейший…

Неподалёку беседуют двое: темноволосая красивая дама в платье всех оттенков серого и знакомый светловолосый юноша с глазами зрелого человека, одетый по-простому. Макта мгновенно прочитывает обоих: охотники из отряда Миры.

– Только что герцог Тенер назвал тебя “главным террористом”, - смеётся дама.

– В чём-то он прав, да, Солен?

– Ещё он сказал: здесь бомбисты. Один или несколько.

– Не волнуйся. “Гроздьям” дан чёткий приказ: никаких террористических атак сегодня.

– У тебя так глаза сверкают! Наслаждаешься?

– О, да, ваша светлость!

Мира по-прежнему стоит в отдалении. Макта ловит её мысли и чувства. Там, за пределами Ратуши, вампиры Дэви перекрыли все входы для её кукол. Вампирша рычит от злости.

– Право, Мира, мы справимся без твоих марионеток, - уверяет её подошедший охотник.
– Побереги себя!

– Мои марионетки отвлекают Дэви. Нельзя допустить, чтобы он узнал планы Гесси и Краса!

– Он уже не узнает. Не мучай себя!
–

Но Вако не слушает. Макта понимает её. Без кукол хозяйка не ощущает себя. Кукловодша запуталась в нитях от марионеток и незаметно попала в рабство к своим рабам.

Дэви не прячется от Старейшего. И страха нет во Владыке вампиров. Он поглощён войной с маленькой Вако, и Макта для него - не более чем тень на горизонте. Дэви чувствует: власть над миром carere morte более не принадлежит ему. Вся власть теперь у Вако, что держит в руках новую звёздочку - Дар, и все собравшиеся понимают это. Свита Дэви держится в стороне от звёздочек, но и тянется к ним, а смертные в лучах Дара впервые видят истинные личины carere morte, без чар. Макта следит за их реакцией: вспышка-удивление - отвращение - …жалость.

Бал начинается! Первый выходит к гостям. Те замирают, все разговоры прекращаются. Люди разглядывают дотоле неприметного хозяина Бала.

– Приветствую вас на великолепном празднике, - начинает Макта.
– Приветствую вас на последнем Большом Балу Земли Страха!
–

Беспечные смертные не замечают мрачного пророчества. Охотники и люди с рябиновыми брошами встречают слова Макты одобрительными криками. Вампиры притихли. Кларисса-пророчица медленно и печально кивает один раз, соглашаясь с Первым: да, последний Большой Бал!