По когтю льва

Лира продолжала путь. Что-то было ещё в её несчастном прошлом. Что-то, ещё важнее, чем убитая сестра. Другое лицо, другая вина. Другая боль, ещё ужаснее раскаяния убийцы.

“Мне нужно поговорить с тобой. Я хочу рассказать тебе…” - но это недавно узнанное и извечно знакомое лицо искажено. Он видит только герб на её костюме: знак Владыки вампиров, и он не слушает её, врага. Он никогда её не услышит!

“Вампир… убийца!” - этот его вопль до сих пор звенит в ушах. О, только фатально невезучая Лира Диос могла влюбиться в фанатичного охотника… Влюбиться во врага!

Ульрик Корвус - вот это имя, которым, как щитом, Лира закрывалась от Владыки вампиров, проникшего в святая святых - её мысли! А, оказалось, охотник доверился ей. Да, он поверил врагу - и она жестоко обманула его доверие, убив Избранную. Ту, которую Ульрик клялся защищать.

“Где он сейчас? Ушёл с Бала вместе с Мирой?” -

Лира хотела броситься за Калери, попросить у той газету: вдруг там было что-то и об Ульрике?! Но она только вяло дёрнулась, остановилась. А потом побрела дальше во тьму.

“Не поймёт. Не простит. Никогда, никогда! Ты такое - простила бы?!”

Лира снова остановилась, подняла голову к низкому потолку. Капли покатись по щекам - не слёзы, просто влага, сорвавшаяся с потолка.

“Простила бы, если б любила…”

Справа тянуло холодом. Там была какая-то ниша в стене коридора. Лира шагнула в неё - во всепоглощающую тьму.

– Ты пришла ко мне, дочь охотников?
– голос раздался словно бы в её голове. Комната не была пустой. Здесь отдыхал Макта.

– Да, Господин, - вслух сказала Лира.

– Ты исцелена от вампиризма, у тебя другой господин теперь.

– Я… да… Нет!
– бессвязно забормотала Лира.
– Но я должна вам…

– Что?

– Жизнь.

– Не мне, только Избранной.

Девушка закрыла глаза, хотя всё равно вокруг не было ничего, кроме черноты.

– Тогда… ей я уже вернула этот долг.

– Убив?

– Освободив.

– Тогда и ты свободна, - равнодушно заключил невидимый Первый вампир.
– Ты хочешь уйти?

– Я хочу умереть.

Макта приблизился, Лира поняла это по шелесту одежды и лёгкому ветерку.

– Инструмент, выполнивший свою работу - вот, кто ты, - также бесстрастно заключил он: - Так ведь, Лира?

Лира потрясённо молчала. Фразу об “инструменте” Макта, несомненно, выудил из её памяти! Так Лиру назвала когда-то вампирская пророчица Кларисса! Как странно, что Лира совсем забыла о её страшном предсказании: “Тебе не дано самой выбирать судьбу. Ты - инструмент!” А ведь оно страшным клеймом горело на её щеках все годы с Владыкой! Неужели Избранная исцелила её и от чёрной судьбы?

“Голос Бездны”, - всплыло вдруг в памяти. Да, вот ещё одно имя Лиры Диос! Глашатай Бездны! Как она сумела забыть эти важнейшие слова, единственные, отражавшие её суть на протяжении пятнадцати лет? Или это - ещё одно чудо Дара?

Вспышкой пронеслось в голове: “Прежде ведь она никогда не думала так! Она видела мир и себя совсем по-другому. Полно, да она ли это?!”

– Расскажи о Бездне, глашатай, - тихо предложил прочитавший её последние мысли Макта. Лира потрясённо вздохнула:

– Я не помню, Бездну Господин. То есть, я помню, но… уже не верю в неё! Не верю - значит, не знаю её! О-о!

– Ты исцелена, - Лира почувствовала его невидимую улыбку.
– Очень хорошо. Твой разум - чистый лист. Пора начертать на нём новые письмена.

– Вы будете меня учить?
– не веря, прошептала девушка, - Я люблю учиться!

– Что ты хочешь узнать в первую очередь?

– …Кто вы, Господин?

– Ты должна была понять, - в равнодушном голосе Лире послышалась некая угроза. Она инстинктивно отступила назад… и попала в ледяные объятия Первого вампира.

Вновь её захлёстывал поток чужой яркой ненависти. От неё тело наливается силой, в её пламени сгорает душа. Чёрный пепел на дне глаз Макты был ею - сгоревшей душой. Ненависть текла по мёртвым венам старейшего, ненавистью была наполнена каждая клеточка его тела. Он был весь насквозь отравлен ею! И Лира, едва прикоснувшись к этому яду, кричала от боли. Она чувствовала, яд чужой ненависти уже просачивается под кожу на запястье - там, где её держал Макта. Чувствовала, как он течёт по венам к сердцу и оттуда разбегается по телу, выжигая всё внутри. Её душа сгорит, как душа Макты, останется пустая оболочка - вместилище ненависти, чёрной и бездонной!

“Её душа? Неужели, есть ещё что-то не сожжённое предательством, убийством? Есть ли хоть маленький кусочек, слабый огонёк?”

– Инструмент, - прошептал Макта.
– Всё ещё идеальный инструмент!
– эти слова разбудили какое-то внутреннее упрямство. Довольно! Больше не позволю звать себя инструментом! Бездна больше не касается её сердца, для Владыки вампиров закрыты её мысли…

“Я не инструмент. Я… я ещё есть… Я!” -

Кажется, Лира даже крикнула это. И наваждение ушло. Прикосновение Первого вампира обжигало холодом, но это была уже не ненависть, не яростное желание мстить. Её кровь была чиста: никакого чужого яда.

– Я буду тебя учить, - прошелестел Макта.
– Но сейчас отдыхай.

Лира добрела до своей комнатки, повалилась на постель и провалилась в сон. Сон был непонятным: ни одного чёткого образа, лица. Краски переливались, менялись, но общий тон был светлым. В этом мареве постепенно набирало силу чередование зелёных и золотых вспышек, похожее не трепетание крыльев бабочки. Звуки сливались в ритмичный шелест, подобный шороху прибоя. Лира спала очень спокойно и проснулась от аппетитнейшего запаха жареного мяса.

– Надеюсь, мясо мне удалось лучше, - Калери с виноватой улыбкой поставила единственную миску у постели Лиры.
– Вы, наверное, ужасно голодны.

– Зато ты лучишься жизнью, - неприязненно заметила Лира. Доброжелательный взгляд вампирши её пугал.
– Была в селении?

– Ага.

Лира взяла миску.

– Восхитительно, Калери!
– скоро похвалила она.
– Только, надеюсь, это не человеческое мясо?

– Вкус говядины совсем забылся за пятнадцать лет?

– Увы. А, скажи, есть ли газеты поновее?

– Сейчас принесу.

Через минуту Лира развернула позавчерашний номер центральной газеты Карды. В глаза бросился заголовок, набранный гигантскими буквами: “Очередная жертва Палача!”

– Что за “Палач”?

– О, слух о маниаке держится с Бала Карды. Тогда многие carere morte лишились голов и до сих пор подобные убийства продолжаются. Убийца обезглавливает свои жертвы, потому и “Палач”. Тело оставляет, голову уносит с собой. Он одиночка, скорее всего, фанатик из охотников.

– Фанатик? Почему?