По краю огня

Жаль только, что столько времени было упущено зря…

— Мама! Ты готова? — раздалось за спиной одновременно со скрипом дверных петель, и герцогиня обернулась. В спальню вошел Нейл — тоже уже одетый для бала. «Весь в отца, — скользнув взглядом по строгому серому камзолу сына, мало чем отличавшемуся от повседневного, философски подумала герцогиня. — Ничего ярче надеть не заставишь! А им обоим так к лицу голубой и зеленый».

— Экипаж подали, — сказал Нейл. — Я попросил прислать зимний, с печкой.

— Как мило с твоей стороны, дорогой. В бальном платье по зимнему времени зябко, даже если накинуть манто… Не поможешь мне с ожерельем?

— Конечно. Это? — Нейл осторожно поднял с бархата изящное колье, всё усыпанное изумрудами, обвил им шею матери и защелкнул аграф. Вивиан благодарно улыбнулась.

— Слуги уже ушли? — спросила она, придирчиво оглядывая себя в зеркало. «Нет, — подумалось ей, — ни к чему тут серьги, иначе я стану похожа на витрину ювелирной лавки! Ожерелья вполне достаточно».

— Я отпустил всех, кроме Анре, — сказал Нейл. — Он нас проводит.

— Хорошо, — герцогиня поднялась. — Я только загляну на минутку в детскую, а ты пока подожди внизу.

Он кивнул и, оставив мать, сбежал по лестнице в холл. Лакей на своем посту у парадной двери подал ему плащ и взял в руки уже приготовленное для герцогини меховое манто. Его обладательница не заставила себя долго ждать: вскоре она вслед за сыном спустилась вниз, во всем блеске бесчисленных складок атласа и сиянии изумрудов. Лакей осторожно набросил ей на плечи меха. Нейл улыбнулся:

— Ты сегодня очень красивая, мама.

Вивиан улыбнулась в ответ. Лакей с поклоном распахнул двери, и герцогиня, опершись на подставленный сыном локоть, вышла на заснеженное крыльцо. Да, теплый зимний возок нынче был очень кстати — воздух едва не звенел от мороза.

— Только бы метель не застала в пути, — обронила Вивиан. — Как же я не люблю февраль!

— Ничего, всего лишь месяц потерпеть осталось, — утешил сын. Помог матери сесть в экипаж и вскочил на приступку.

— Трогай! — велел он вознице, скрываясь внутри. — Серебряная улица, дом графа Бэнтона, парадный подъезд.

— Как пожелаете, ваша милость, — откликнулся кучер. Потом взглянул на серое, стылое небо, поднял повыше воротник плаща и тронул поводья.

Первый алхимик Геона терпеть не мог балов. Танцевать он не любил, а суеты ему хватало и при дворе. «Еще и среда, как на грех, — думал он, входя в ярко освещенную, полную людьми бальную залу городской резиденции Бэнтонов. — Домой вернемся за полночь, даже если раньше всех уедем, а утром вставать ни свет ни заря». Оркестр оглушительно грянул кадриль, и Кендал поморщился. Он пришел сюда не веселиться и не отбывать светскую повинность. Он пришел сюда ради Нейлара. «Хоть посмотрю на него», — с оттенком ставшей уже привычной горечи промелькнуло в голове Кендала. Он скучал по сыну, и даже нежданное, выстраданное счастье в объятиях жены не могло заглушить боль потери. С тех пор, как Нейл переехал на северную окраину, дома он не появлялся — заглянул всего раз, к обеду, на прошлой неделе, но отца дожидаться не стал.

Хотя на кое-кого другого, если верить Бервику, время у него в тот день нашлось.

— Возможно, вам покажется, ваша светлость, что я чересчур сгущаю краски, — сказал Кендалу граф в приватной беседе, — но если дело касается Алмары, никакая предосторожность лишней не будет. Мы не хотели вас этим тревожить, но волею обстоятельств ближний круг вашего сына в последнее время сузился до одного человека. И помянутый человек, увы, доверия не вызывает. Возможно, имя его вам знакомо…

— Фаиз ан Фарайя? — приняв во внимание упоминание об Алмаре, шевельнул бровью магистр. Граф кивнул. — Да, сын говорил мне. Не тот ли это молодой человек, что во время оно взял над ним шефство — и чьими стараниями Нейлар попал на боевой факультет?

— Он самый, ваша светлость.

— И что же с ним не так?

— Боюсь, что всё, — развел руками его сиятельство. — Видите ли, шахри ан Фарайя — не просто бывший адепт высшей школы Бар-Шаббы. Он ученик шафи ан Махшуда и один из агентов его почтового двора. Со всем, увы, что из этого следует. И если учесть, что до недавнего времени шахри ан Фарайя и ваш сын даже приятельских отношений не поддерживали, их нынешняя тесная дружба вызывает серьезные опасения.

Герцог нахмурился. Имя Мурада ан Махшуда было ему знакомо.

— Насколько мне известно со слов самого Нейлара, — медленно отозвался он, — о дружбе там не идет и речи.

Бервик вскинул на его светлость быстрый внимательный взгляд, значения которого герцог не понял, но который ему почему-то совсем не понравился.

— Шахри ан Фарайя действительно оказал моему сыну большую услугу, — помолчав, сказал Кендал. — И, полагаю, Нейлар ему благодарен. К тому же, приятелей у него немного и как минимум к одному из них не только у Нейлара, но и у меня самого хватает вопросов… Фаиз ан Фарайя резидент Алмары — но Райан Рексфорд, если уж на то пошло, имеет к разведке отнюдь не меньшее отношение.

Бервик, с честью выдержав холодный взгляд магистра, опустил голову.

— Я понимаю, ваша светлость, — ответил он. — Окажись я на вашем месте, мне тот инцидент тоже вряд ли понравился бы. И господин Рексфорд, будьте уверены, глубоко раскаивается в содеянном.

— Это делает ему честь, — обронил Кендал. — Но доверие — хрупкая вещь, граф. Нейлара можно понять. Что же касается агентов Алмары… Вы, полагаю, пытаетесь сказать мне, что под прикрытием дружбы моего сына используют на благо почтового двора? И каким же, простите, образом? Он не имеет отношения к нашей разведке, потому что если б имел, вы бы ко мне не пришли. О работе королевского алхимического корпуса он тоже ничего не знает. Пятый солдатский госпиталь — и без него проходной двор. Что могло понадобиться от Нейлара досточтимому шафи?

— Вы, ваша светлость, — коротко уронил Бервик. — И Дымка.

— Дымка?..

— Алмара к ее созданию не причастна, но в отношении Геона на этот счет до сих пор имеет сомнения — и то повышенное внимание, что уделяет шахри ан Фарайя вашему сыну, это только подтверждает.

— Допустим. Но, повторюсь, — чего именно почтовый двор хочет этим добиться? Все наши исследования по части Дымки строго засекречены, а даже будь иначе — я еще не сошел с ума, чтобы тащить экспериментальные образцы в собственный дом!

— Не сомневаюсь, ваша светлость. Однако…

— Однако что? Даже если всё так, как вы говорите, ни от меня, ни от Нейлара шафи ан Махшуду не будет никакого толку, хоть посели он своего резидента под моей крышей. Дымка — данзарское детище! Алмара может не быть в этом уверена — но вы…

Он осекся. Серые глаза, упершись в лицо собеседника, медленно сощурились, и граф, поняв, что за мысль вдруг посетила алхимика, резко свел брови на переносице:

— Во имя богов, ваша светлость! Конечно же, Дымка не наших рук дело!