По миру с барабаном. Дневник буддийского монаха
Шрифт:
Вообще, угощать всякого приходящего в храм, независимо от вероисповедания гостя, – древняя индийская традиция. Такая освященная пища называется прасадом. В храмах Ниппондзан Мёходзи это сахарные шарики, которые протягивает пришедшим тот, кто бьет в большой барабан.
У подножия горы, в самом Раджгире, также есть монастырь нашего ордена, называется он «Новая Венуван-вихара». Его огромный церемониальный зал построен по проекту японского монаха Нитирэн-сю.
Величина храма соответствует его значению: он стоит на месте первого монастыря, 2500 лет назад преподнесенного в дар Будде Шакьямуни и его общине местным царем Бимбисарой. Венуван-вихара располагалась в бамбуковой роще. «Венуван» – это и означает: бамбуковая роща. Вообще буддийские монахи постоянно странствовали, однако три месяца во время сезона дождей им необходимо было где-то переждать. А деревья могли укрыть не от всякого ливня. Вот Бимбисара и проникся их проблемами и построил первую в истории буддизма вихару. Кстати, название города Бухара, вполне возможно,
Той исторической «бамбуковой» вихары не сохранилось. Но в память о ней наш орден Ниппондзан Мёходзи в 1950-х годах построил новую.
Благодаря такому своему историческому значению именно Раджгир был выбран в 50-х годах местом для проведения буддийского фестиваля Будда Махотсав – первого за пять веков (в XIII—XV веках буддизм был изгнан из Индии царями-индуистами, а также мусульманами). На том фестивале Джавархлал Неру создал Комитет по возрождению буддизма, в правление которого включили Нитидацу Фудзии. Работа Комитета началась с сооружения ступы на горе Ратнагири и «Новой Венуван-вихары» у ее подножия. Рядом с этой вихарой индийское правительство разбило парк, в центре которого – пруд. Когда копали пруд, нашли под землей древнюю статую Будды.
После дневного сна, крайне необходимого в такую жару, мы пошли к другому храму, правда бывшему. Сейчас в здании храма размещается школа. Это небольшое строение было первым монастырем Ниппондзан Мёходзи в Раджгире, возведенным самим преподобным Нитидацу Фудзии. (Здесь вообще много «самого первого».) Землю купил для него индиец после стадневной аскетической практики, проведенной Фудзии-гурудзи.
Впоследствии археологи раскопали напротив этого участка фундамент одной из первых восьми ступ с шарирой Будды (ступу построил Аджаташастру, царь древней Магадхи), а прямо на участке – фундамент чайтьи, заключавшей прах Ананды, который был так похож на своего двоюродного брата Будду, что их часто путали. Ананду любили особенной любовью. Когда он собрался уйти в мир иной, два государства, Магадха и Вайшали, едва не поссорились из-за права обладания его прахом. Ананда нашел компромисс – вступил в огненное самадхи посреди озера, разделявшего эти две страны. Поэтому его чайтья стоит не только здесь, но и в Вайшали.
18 октября 1996 г. В Бодхгае. Все тот же штат Бихар, самый насыщенный буддийскими достопримечательностями.
Остановились в бирманском храме. Место ужасно комариное, вечером спастись можно только под марлевыми балдахинами, накрывающими кровати.
Мы прибыли сюда уже в сумерки и сразу направились к дереву Бодхи (научное латинское название – «фикус религиозус»), под которым Будда Шакьямуни обрел Просветление.
Царь Ашока много времени проводил под этим деревом, стоявшим и через сто лет после ухода Будды. Его ревнивая жена, узнав об этом, велела срубить дерево. Ашока плакал, поливая пенек много дней и ночей не только слезами, но и молоком. Он поклялся умереть там, если дерево не вырастет. И чудо свершилось.
«Религиозный фикус», возле которого возвело храм буддийское общество «Махабодхи», конечно же не имеет 2500-летней истории. Перед нашествием мусульман от «первоначального» дерева был взят росток и посажен на Шри-Ланке. В свою очередь, росток от второго дерева потом возвратили сюда, и то, которое мы видим, является внуком первоначального дерева.
Даже ночью вокруг дерева Бодхи, огороженного высоким каменным забором, можно встретить буддистов самых различных школ со всего мира. Они проводят здесь церемонии посвящения, молятся или просто сидят в медитации. Это место – особое. Именно здесь, где обыкновенный человек, принц Сиддхартха [62] , выявил в себе природу Будды, Почитаемого В Мирах, лежит главное отличие буддизма от других религий, четко отделяющих Творца от тварей. Будда не творец, и поэтому каждый в конечном счете становится буддой. И в этом умении сделать всех равными себе Будда своим беспредельным состраданием превосходит любого творца.
62
Сиддхартха – первое, мирское имя Будды.
Было уже совсем темно, когда мы закончили молитву перед деревом. Одновременно с ударами наших барабанов из репродуктора звучала молитва монахов Тхеравады: «Буддам Саранам гасчами, Дхаммам Саранам гасчами, Сангхам Саранам гасчами» [63] . Иногда бывали перебои с электричеством – гасли фонари, умолкал репродуктор. Но продолжали мерцать свечи и раздаваться удары наших барабанов.
После церемонии Сэнсэй попросил нас не мешать друг другу ощутить историю этого места, его атмосферу. Если у кого-то не получается, лучше всего просто молчать, не перебивая посторонними, мелкими разговорами то возникающее, быть может, в ком-то из нас тонкое чувство, которое очень трудно обрести и легче всего потерять.
63
«Буддам саранам гасчами…» – принятие Прибежища в Будде, Дхарме и Сангхе.
Наутро мы снова пришли в парк вокруг дерева Бодхи. Когда входишь в этот парк, полагается снимать обувь, для которой организован специальный подвальчик. Однако когда мы уходили, с нас потребовали деньги за номерок, будто бы потерянный нами. Но мы не брали никакого номерка и, проявив определенную настойчивость, получили обувь безо всяких денег.
Для индусов, видимо, прикосновения ног к земле, сами по себе шаги – священны. Конечно же, дело тут не только в индусах. Это особое отношение говорит о том, что в Индии сохранилось древнее знание об основополагающей роли странствия в духовном росте человека. Что уж говорить о том, насколько священными были для царя Ашоки шаги Будды Шакьямуни вокруг дерева Бодхи. Весь парк усеян маленькими ступками: так Ашока оказал почтение каждому шагу Просветленного. К сожалению, не сохранилось ступок, построенных царем Ашокой вдоль того пути, который аскет Сиддхартха прошел от пещеры на берегу реки Ниранджаны до дерева Бодхи. В той пещере он совершал последнюю из своих жесточайших аскез, считая, что для духовного прозрения необходимо истощать плоть. Сиддхартха постепенно сократил свой рацион питания до одного зернышка риса в день, но в результате самоистязаний не пришел к ясности ума – наоборот, телесные страдания мешали сосредоточиться. Едва не лишившись жизни, Сиддхартха решил больше не изнурять плоть, выкупался в реке Ниранджана и принял пищу из рук деревенской девушки Суджаты. По одной из версий, это был жидкий молочный рис, по другой – вода, в которой Суджата промыла рис: после столь долгого голодания организм Сиддхартхи вряд ли принял бы что-то еще. Но скульптура на том месте, где произошла их встреча, изображает Суджату именно с миской, на которой возвышается горка риса – для наглядности.
Побывав у дерева Бодхи, мы отправились к той пещере. Я был очень горд, что лично мне выпало договориться с одним индусом о джипе. Однако, вопреки обещаниям, машина оказалась отнюдь не «комфортабельная», зато заплатить пришлось много. Через несколько минут езды по проселочной дороге мы все, особенно те, кто сидел на задних местах и рисковал разбить себе голову о потолочные металлические ребра, покрылись песком и пылью… В сезон, длящийся четыре месяца до декабря, уровень воды в Ниранджане понижается, но все-таки река не пересыхает, поэтому нам пришлось сделать большой крюк, чтобы перебраться на другой берег. Когда вылезли из джипа, Сергей сказал, что эта поездка была нашей аскетической практикой. Интересно, предусмотрел ли Будда такой вид аскезы, когда говорил, что больше никто и никогда не пройдет через то, что прошел он, будучи аскетом?
Сэнсэй остался у машины, опасаясь, как бы она не удрала с нашими вещами, пока мы будем подниматься по горе к пещере Сиддхартхи. Вокруг джипа, стоявшего в тенистой рощице, вскоре собралась толпа ребятишек. Предвидя именно такой оборот событий, Тэрасава-сэнсэй не доверил сторожить вещи никому из нас, ибо только он, разговаривающий на хинди и проживший в Индии шесть лет, мог найти общий язык с этими сорванцами.
Под палящим солнцем мы поднялись по каменистой дороге на гору, ударяя в барабаны. Нас встретили монахи небольшого тибетского храма, построенного возле пещеры. Угостили ставшим для нас уже непривычным чаем без молока и печеньем. К сожалению, пообщаться не удалось – тибетцы не знали английского. Но мы выразили друг другу глубокое почтение, и киевский Слава, обучавшийся какое-то время в той же ламаистской традиции, смог сказать им несколько слов, которые помнил по-тибетски.
Внутри небольшой пещеры оказалось еще жарче, чем снаружи. Мы истекали потом. Возможно, дело было в свечах, горевших перед статуей аскета, а может быть, в том, что пещера не продувалась и потому аккумулировала ту жару, которая из-за ветра была не так ощутима снаружи. Статуя повреждена вандалами, но в целом сохранила дух Сиддхартхи, ради Пути превратившего свое тело в обтянутый кожей скелет. Мы провели в пещере маленькую церемонию, ударяя в барабаны.
Символично, что именно это место мы посетили одни, без Учителя. В аскезе всегда есть момент одиночества. Плохо, когда это одиночество исходит из эгоистичного стремления достичь всего собственными силами. Но хорошо, если это одиночество покаяния. Отойдя от Учителя, забыв, чему он учил, становишься одинок. И, осознав свою ошибку, в одиночку исправляешь ее, но не для того, чтобы продолжать оставаться без Учителя, а чтобы вернуться к нему!
И мы стали спускаться вниз, к Сэнсэю. Той же дорогой, какой Будда спускался к дереву Бодхи, поняв истину о Срединном Пути, о том, что чрезмерная строгость к себе так же вредна, как и излишество в наслаждениях. До того, как войти в эту пещеру, Сиддхартха обошел многих учителей, но никто не удовлетворял его. Срединный Путь стал истинным Учителем будущего Будды.
19 октября 1996 г. В автобусе сидевший рядом со мной индус решил устроить мне маленький экзамен, который я не выдержал – не знал, кто был первым директором буддийского университета. Оказалось, что Нагарджуна. Это меня очень удивило. Ведь университет был построен не ранее X—XI веков, а Нагарджуна жил во II—IV веках. Потом я узнал, что Нагарджуна – это одновременно и легендарная личность, и собирательное имя для людей нескольких поколений (что вполне совместимо через реинкарнации).