По-настоящему
Шрифт:
Попала в больницу.
Сбежала оттуда.
Не беременна…
Кажется, я наконец-то могу выдохнуть. Заработав нервный срыв, я поступила в два вуза.
Времени у меня теперь предостаточно, так что я могу спокойно написать о событиях последних нескольких дней…
Получив результаты экзамена по истории и поняв, что мы с Олей поступили на юрфак, мои родители вместе с Олиной мамой и Димой захотели немедленно это отметить. Димка вытащил откуда-то бутылку шампанского, тёплого из-за жары, и сбегал в ближайший киоск за мороженым и пластиковыми стаканчиками. Шампанское мы открыли, переместившись на набережную. Все были счастливы, смеялись, поздравляли друг друга,
Часов в одиннадцать мы оказались дома. Я притворилась, что иду спать, а сама с фонарём под мышкой принялась штудировать недочитанные произведения. От волнения мне даже спать не хотелось.
В итоге я всё же заснула, часа в четыре утра. Чтобы проснуться в шесть. Из дома нужно было улизнуть как можно раньше. Я очень быстро приняла душ, привела себя в порядок, собрала тетрадки с конспектами… Есть не хотелось, я только налила чаю. И как раз в тот момент, когда я допивала чай, на кухню вошёл заспанный Димка.
– Ты чего тут? – удивился он. – И при полном параде.
– Да мне надо документы в универ завезти, – промямлила я.
Бесполезно. В брате проснулся потомственный сыщик.
– Какие документы в такую рань? Даже родители ещё не встали!
– Такие. Важные. Я тебе всё потом объясню. Только родителям не говори ничего. Пусть думают, что я сплю, ладно?
Я проворно накидала на свою постель мягких игрушек, завернула одеяло, чмокнула брата в щёку и, на ходу застёгивая босоножки, выскочила из квартиры. Димка даже опомниться не успел.
На улице, несмотря на ранний час, было жарко. В воздухе висел удушливый запах гари: от жары вокруг города загорелись торфяники. У меня снова закружилась голова и скрутило живот. Кое-как доковыляв до остановки, я буквально упала на сиденье маршрутки. Но маршрутка была старенькая, в ней пахло бензином, и к середине пути я уже не могла и подумать о том, чтобы ехать дальше, и попросила водителя остановиться. На улице мне не стало лучше, голова всё так же кружилась и болела, ноги были ватные. Я посидела минут десять на остановке, а потом на троллейбусе добралась до института. Завибрировал в сумке мобильный. Это был Стёпа, звонил пожелать удачи. Мы немного поговорили, и я, пошатываясь, вошла в здание журфака. В коридоре было душно, пахло потом, табаком, гарью и пылью. Меня тошнило, хотелось только одного – лечь и не двигаться. Закрыть глаза и спать, спать, спать… А вместо этого пришлось войти в большую светлую аудиторию, сесть за предпоследнюю парту, выслушать наставления экзаменаторов о том, как писать сочинение, посмотреть темы, написанные мелом на доске… «“Маленький человек” в произведениях Достоевского», «Жанр романа-эпопеи, по Льву Толстому», «Русский романтизм XIX века», «Любовная лирика В. Маяковского», «Язык и речь: в чём разница между ними?»
Я выбрала Маяковского.
Дым табачный воздух выел.Комната —глава в крученыховском аде.Вспомни – за этим окномвпервыеруки твои, исступлённый, гладил. [15]Неожиданно оказалось, что я могу так много сказать о Маяковском и его любовных стихах… Я писала и писала, вспоминая его реальных и «стихотворных» возлюбленных.
15
В.В.Маяковский, «Лиличка!»
В голове всплывали обрывки каких-то строчек, рваные рифмы, старые фотографии… В итоге получилось почти семь листов. Причём я писала сразу на чистовик.
Когда работа была сдана, я вышла в коридор. Прочитала объявление на дверях: «Оценки за сочинения будут вывешены после 17 часов на первом этаже». Часы показывали 12.30.
16
В.В.Маяковский, «Облако в штанах»
Я решила погулять по набережной. Потом вспомнила, что надо дойти до поликлиники. Вышла из корпуса журфака, немного постояла на пороге и вдруг увидела, как ко мне размашистой походкой идёт Димка… Я запаниковала и хотела было дать дёру, но бежать было некуда, да и живот снова свело как будто судорогой. Слабость нарастала, перед глазами поплыло, и, когда брат оказался возле меня, я просто бессильно упала ему на руки. И меня наконец стошнило, прямо на его белую рубашку.
Думаю, сцена была потрясающая. Димка не отпрянул, не дёрнулся, просто крепко подхватил меня и понёс к машине. Положил на заднее сиденье, захлопнул дверь и пошёл обратно, в здание журфака. Видимо, я лежала в забытьи, потому что не поняла, долго ли он ходил, и не помню, как машина тронулась с места. Когда я немного пришла в себя, он уже пытался помочь мне выйти. Рубашка на нём была совершенно мокрая.
– Идти сможешь, Риш?
– Не знаю.
Из открытой двери меня обдало липкой жарой. В машине было намного приятнее.
– Пойдём, – брат крепко взял меня за руку.
– Дим, я не хочу. Пожалуйста, – я почти плакала.
– Пойдём, говорю. Ты бы себя в зеркало видела. Не могу же я тебя такую домой привезти.
– Ты родителям не скажешь?
Димка остановился и посмотрел на меня в упор.
– Всё так плохо?
– Не знаю…
Мы зашли в просторный холл диагностического центра. Я бывала там раньше раза два или три. Брат посадил меня в кресло, а сам отправился на поиски врачей и медсестёр. Меня била дрожь.
Потом было УЗИ. Меня ещё никогда не обследовали так. Ужас, я чувствовала себя шлюхой, мне было так стыдно, так неприятно. Никогда, больше никогда!.. Потом делали анализы. Ещё анализы. Стучали молоточком по коленкам и локтям, щупали живот, грудь, смотрели глаза… Я устала ещё больше. Мне было очень страшно. Димка ждал под дверью.
– Ну что, доктор? – спросила я, когда хрупкая медсестра принесла в кабинет врача результаты моих обследований.
– Беременности нет. А вот нервный срыв налицо. Даю направление на госпитализацию, – сказал доктор и позвал Димку.
– Дима, пожалуйста, прошу тебя, мне нельзя в больницу, – запричитала я, когда он вошёл. – Мне ведь поступать!
Брат смотрел на меня как на сумасшедшую.
– Ты понимаешь вообще, что говоришь? Ты же себя так угробишь!
– Доктор, ну неужели нельзя таблеток мне каких-то дать, уколов? Я буду всё-всё делать, только, пожалуйста, не надо в больницу!.. – умоляла я.
Тут кто-то постучал в дверь, и врач вышел.
– Димка, ну пожалуйста, пожалуйста, забери меня отсюда! Ну ничего же страшного не случилось!
Брат вопросительно поднял брови.
– Ты на журфак поступаешь, – констатировал он.
Я кивнула.
– И для тебя это важно. А родителям говорить нельзя. Ясно.
Вошёл врач.
– Доктор, моя сестра не ляжет в больницу. Напишите нам, как лечиться, мы всё сделаем сами. Покой я обеспечу. Отказ от госпитализации подпишу, – сказал Дима.
Как же я была ему благодарна!
В машину мы сели молча. Дима аккуратно положил в нагрудный карман листочек с рекомендациями врача.