По нехоженной земле

Северном морском пути и еще более укрепляла их в своем скептицизме. Они

рассуждали: не будь Земли, тяжелые льды, встречающиеся у Таймырского полуострова,

можно было бы обойти с севера; но раз Земля существует и попытки русской

гидрографической экспедиции обогнуть ее с севера кончились неудачей, то отпадает

возможность хотя бы сколько-нибудь регулярного плавания вдоль всего Северного

морского пути.

Таким образом, будущее исследование Северной Земли имело не только чисто

географический, отвлеченно-научный интерес, но и большое практическое значение в

намечавшемся освоении Северного морского пути как регулярно действующей водной

артерии, имеющей важное народнохозяйственное значение.

* * *

Интерес к Арктике возрастал. Северная Земля оставалась в центре внимания

русских полярных исследователей. Один за другим рождались проекты экспедиций для

исследования Земли, раскрытия ее тайн.

Еще в 1914 году Академия наук готова была отправить экспедицию для

исследования Северной Земли и просила Морское министерство о заброске экспедиции

на «Таймыре» и «Вайгаче». Однако министерство отказало в такой просьбе, мотивируя

тем, что суда имеют оперативное задание на прохождение Северного морского пути и

не могут отвлекаться побочными заданиями.

В советский период мысль наших исследователей продолжала работать уже на

новой основе над вопросом достижения и изучения Земли. В 1923 году, то-есть после

изгнания из страны последних интервентов, специальная комиссия Государственного

географического общества и Полярная комиссия Академии наук занялись разработкой

плана исследования Северной Земли.

Экспедицию предполагалось отправить на парусно-моторной шхуне летом 1924

года. Ряд причин, главным образом финансовые затруднения страны, заканчивавшей

восстановление своего хозяйства, не дал возможности осуществить это мероприятие.

В 1925 году в Академию наук представляет свой детально разработанный проект

исследования Северной Земли известный полярник, писатель и художник, участник

экспедиции Г. Я. Седова к Северному полюсу Н. В. Пинегин, еще ранее

представлявший проект в Географическое общество. По плану Пинегина, экспедиция

должна была на парусно-моторной шхуне, приспособленной к зимовке во льдах,

достичь берегов [32] Северной Земли или же зазимовать у берегов Таймырского

полуострова и отсюда санным путем выйти на Северную Землю и провести ее

исследование.

Состав экспедиции предполагался в семь человек с 30 собаками и с

полуторагодовым запасом продовольствия. Однако и эта экспедиция не состоялась.

Существовало еще несколько проектов. Но все они, как правило, требовали для

своего осуществления постройки или приобретения специально приспособленных

судов, предусматривали зимовку кораблей у берегов Северной Земли или вблизи нее

вместе с их экипажем, большой состав экспедиции, а следовательно, и крупные

затраты. Проекты в то время не могли быть проведены в жизнь. Северная Земля

попрежнему оставалась неисследованной, таинственной и необитаемой, — землей, не

хоженной человеком.

Мой путь к Северной Земле

Я начал работу в Арктике, когда слово «полярник» еще редко встречалось в нашем

языке. Советская работа в полярных областях только развертывалась.

Мне давно хотелось увидеть страны полуночного солнца, побывать в морских

льдах, поохотиться на моржей и белых медведей и особенно увидеть полярное сияние.

Я мечтал об этом с тех пор, как, будучи еще подростком, прочитал несколько книжек о

путешествиях в полярные страны. И тогда я начал грезить этим, потому что любил

суровую природу, преодоление всяких трудностей, борьбу со стихией и приключения. А

их я узнал с детства.

Уже с десяти лет я нередко сопровождал старших братьев на охоте на крупного

зверя в дальневосточной тайге. Здесь я впервые увидел могучие паводки таежных рек;

бывали случаи — спасался от грозной, но захватывающей по красоте стихии лесных

пожаров; в лунном свете августовских ночей видел лося, отзывающегося на звук

охотничьей трубы; отсиживался на березе от разъяренной медведицы; прислушивался к

шороху змей в травах Амурских болот; следил за распусканием почек весной и за

переходом зелени в багрянец осенью; спал в зимние морозы у костра из стволов кедра и

наблюдал в ночной темноте фосфорический свет рысьих глаз, а в двенадцать лет увидел

прыжок тигра, смертельно раненного охотником.

Встречался я здесь и с таежным людом — с золотоискателями, с охотниками на

зверя и за жень-шенем, с выходцами из Китая, летом тайно засевавшими среди тайги

маковые [33] поля для сбора опиума. В тайге всем хватало места. Здесь могли

встретиться и подонки капиталистического общества, и боровшиеся с ним

политические ссыльные, и личности, скрывавшиеся под общей кличкой челдона или

именующие себя Иванами Непомнящими.

Часто природа была здесь враждебной — необходимо было беречься зверя,

непогоды, непролазной чащобы. Мальчишкой я наблюдал или инстинктивно угадывал,

как изобретательны были люди в борьбе с природой, с каким упорством противостояли

ей, подчиняли ее, с какой энергией прокладывали тропы там, где не ходил даже зверь.

Это был сильный и смелый народ. Слабым, изнеженным и нерешительным здесь

не было места. Но главное — все эти люди любили тайгу, умели понимать ее и по-

своему наслаждаться природой.

А какие рассказы можно было слышать от охотников у ночного костра — голова

кружилась!

Среди таежников я получал первую жизненную закалку, старался подражать

сильным и смелым и учился любить природу.

Случай однажды свел меня с интереснейшим человеком, более значительным, чем