По нехоженной земле

— Как же детей оставите? Ведь самое меньшее — на два года.

— Не впервые. Вот только с дочкой жалко расставаться. Хорошая девка. Умница.

Люблю я ее. Крепко буду скучать, но ничего. Потом будет гордиться, что отец ее был с

первыми людьми на Северной Земле.

— Ну, а отдыхать? Ведь вы только что вернулись с Новой Земли?

— А вы? Ведь вы только что вернулись с острова Врангеля, — ответил охотник.

Журавлев мне определенно нравился. Чувствовались в нем независимость, сила,

удаль. Такими, вероятно, были новгородские ушкуйники, потомком которых он являлся.

Я согласился, что Журавлев должен доделывать сани, чтобы «обновлять» на них

землю, которую он справедливо считал «новее Новой».

Он с жаром, по-хозяйски принялся за подготовку охотничьего снаряжения, за

изготовление саней, промысловой «стрельной» лодочки и прочего. Через два месяца я

сдал на его попечение прибывших в Архангельск 50 ездовых собак. Его опыт сразу

пригодился. А опыт был немаленький. Почти двадцать пять лет Сергей Прокопьевич

Журавлев занимался охотой на морского зверя и 13 раз зимовал на Новой Земле. Но

сейчас и огромный опыт арктических зимовок не избавляет охотника от тревоги и

мыслей, навеянных разлукой с людьми. Заметно, что он хочет скрыть свою тревогу.

Говорит громче обычного, без необходимости переставляет в шлюпке вещи, гремит

бидонами из-под бензина.

Лица участников экспедиции напряженны и строги. Я перевожу взгляд с одного на

другого и мысленно задаю себе вопросы: «О чем они думают? Хватит ли у каждого из

них да и у меня сил, выдержки, нервов и здоровья? Сумеем ли мы, во многом разные

люди, сработаться настолько крепко, чтобы общими силами проникнуть в тайны

Северной Земли?..»

Рядом с бортом шлюпки высовывается круглая голова матерого морского зайца. И

сразу же картина меняется. [22]

Журавлев с карабином в руках уже стоит на носу, готовый в любой момент

выпустить заряд. Ходов застывает над мотором. У меня в руках оказывается гарпун. Но

зверь чувствует опасность. Второй раз он появляется далеко в стороне. Однако он

сделал свое дело — отвлек нас от мыслей, бродивших в головах.

Причалив к берегу и сложив оружие, мы направляемся к домику.

На земле мы видим, как много нам придется потрудиться на первых порах только

для того, чтобы подготовиться к зимовке. Немало работы в доме, но еще больше на

«улице», где надо разобрать все продукты и снаряжение. Все это нужно сделать нам

своими руками. К тому же работа не ждет никаких отсрочек. Зима, лютая полярная

зима не за горами. Положение всем нам понятно. Поэтому мы сразу же и принимаемся

за работу: за изготовление коек, за распаковывание рации, ползаем по полу домика,

измеряем, режем и прибиваем линолеум.

К ужину пол обит. Втаскиваем столы и любуемся нашей обстановкой. Вася

расправляет на передней стенке советский флаг — единственное пока украшение,

дорогое для нас, связывающее с далекой теперь родиной.

* * *

Так на безымянном острове прошел пасмурный, туманный день 30 августа 1930

года. С тех пор протекли годы, а неизгладимые впечатления его остаются попрежнему

яркими и свежими. Картины встают в памяти так, точно все это произошло только

вчера.

В последующие два года летом с острова сходил снег, зимой его хлестали бури, в

полярную ночь над ним горели сияния, а льды нажимали так, словно хотели срезать

этот клочок земли вместе с нашей базой. Но ярче всего ветров, который потом мы стали

называть Домашним, запомнился именно таким, каким он был в день ухода «Седова».

И сейчас я еще помню, как в ту ночь, несмотря на усталость, я долго не мог

заснуть. Впечатления дня чередовались с думами о будущем. Позади было прощание с

людьми, впереди встреча с таинственной, нехоженой Северной Землей.

Начиналась новая жизнь — полная борьбы, приключений, радости открытий,

гордого чувства побед над суровой природой и сознания выполняемого долга перед

родиной. [23]

Открытие земли

Природа часто сохраняет нам удивительные отзвуки прошлого. Целые столетия, а

иногда и на протяжении тысячелетий она хранит следы древнего человека, пока его

потомки намеренно или случайно не найдут их и не прочтут по ним о деяниях своих

предков.

В 1940 году группа советских моряков, занимавшихся гидрографическими

работами, высадилась на небольшой и пустынный остров Фаддея, лежащий вблизи

восточных берегов Таймырского полуострова. На берегу моряки неожиданно

наткнулись на торчащие из земли медные котлы. Заинтересовавшись находкой, они

здесь же обнаружили топор, сковородки, ножницы, медный колокольчик, оловянные

тарелки и несколько голубых стеклянных бусин.

Как могли попасть эти предметы на необитаемый, никогда не заселявшийся

остров, расположенный на наиболее труднопроходимом участке Северного морского

пути? Никаких признаков пребывания здесь какой-либо современной экспедиции не

было. Да и кто теперь пользуется оловянными тарелками?

Находка необычных предметов в таких условиях еще больше заинтересовала

моряков. Выбрав время, они приступили к более тщательному обследованию места

таинственной находки. Частью на поверхности земли, частью при раскопке гальки они

одну за другой начали обнаруживать еще более удивительные вещи. Здесь были

найдены сильно поржавевшая, с согнутым стволом и почти истлевшим ложем, древняя

пищаль; потом непонятного назначения медные пластинки, серебряные серьги, безмен,

перстни со вставными камнями, шахматные фигуры, бусы, бисер, ножи с

инкрустированными оловом ручками, блок от судовых снастей и в большом количестве