По нехоженной земле

и ничем не оправданным риском. Пеммикан был необходим нам для больших походов

на Северной Земле, а кроме того, мы должны были помнить и о возможной

необходимости выбираться с Северной Земли в населенные места на материке [62]

собственными силами, все на тех же собаках. В этом случае, если бы мы далее и имели

запас мяса, то из-за громоздкости этого груза не смогли бы взять его в достаточном

количестве.

Поэтому я поставил задачу — добыть мяса во что бы то ни стало, далее в том

случае, если охота в первое время пойдет в ущерб другим работам на базе, не ставящим

под угрозу основную задачу экспедиции — исследование Северной Земли.

С нами был прекрасный полярный охотник Журавлев. В районе водилось

достаточно зверя. Прибудь мы сюда на месяц раньше, можно было бы совершенно не

задумываться над мясной проблемой. Но теперь время было позднее. Короткое

полярное лето — время изобилия — уже кончилось. Вместе с ним кончался и

охотничий сезон. Погода с каждым днем становилась неустойчивее. Осенние штормы

могли отнять у нас много времени. Мы знали, что с замерзанием моря и наступлением

полярной ночи «гостеприимная Арктика» превратится в злую мачеху и нам будут

попадаться только случайно одиночки-медведи. Убить зверя в темноте мы сможем

только в том случае, когда он сам полезет под пулю. Все это тревожило нас.

Лозунгом на сентябрь стало: «Добыть мяса».

Дать его нам могла только сама Арктика.

Кладовая Арктики

Об Арктике широко распространено мнение, как о ледяной пустыне.

Растительность побережья Северного Ледовитого океана, арктических земель и

островов в понимании жителей средних широт действительно бедная и жалкая.

Возможно, что это да еще зимний вид полярной тундры и Ледовитого океана, наряду со

многими неудачами и трагическими событиями в истории первых попыток европейцев

познать Арктику, послужило почвой для представления о ней как о пустыне. Однако это

неверно. Тот, кто видел Арктику в течение круглого года, никогда не согласится с этим

укоренившимся, но глубоко ошибочным взглядом. Особенно это относится к

арктическим морям, их побережью, островам и землям, расположенным на

континентальной отмели.

В весенние и летние месяцы здесь жизнь бьет ключом. Нигде ее пульс не бывает

таким полным, как в это время в Арктике. Каждый раз, когда летом входишь на корабле

в полярные льды, поражаешься богатству здешней жизни. Тысячи и тысячи

разнообразных чаек, кайры, чистики, люрики, глупыши, поморники, гагары, бакланы и

кулики кормятся [63] на разводьях и полыньях. Стаями, парами и в одиночку носятся

они над морем и кромкой льдов, наполняя воздух своим гомоном. Сотни тысяч уток

заполняют береговые лагуны. Тысячные стаи линных гусей откармливаются в

приморских тундрах. Всюду шныряют юркие вертлявые кулики. В тяжелом полете

проносятся вдоль берега гаги. Белыми пнями, неподвижные, как часовые, на

возвышенностях тундры маячат полярные совы, подстерегающие зазевавшихся

леммингов. Круглые сутки распевает свою бесхитростную, но жизнерадостную песенку

маленькая пуночка.

Не менее оживленно и море. Из воды то и дело высовываются круглые головы

тюленей. Часто можно видеть тюленей, отдыхающих на отдельных льдинах. Стада

моржей крепко спят под лучами незаходящего солнца. Нередко можно наблюдать

бредущего по льдам белого медведя. Заметив корабль, он идет прямо на него и

подходит вплотную к борту, как бы желая проверить пришельцев. «Фонтаны»,

выбрасываемые китами, все еще не редкость при подходе к полярным льдам.

Разве можно, увидев все это, говорить о безжизненности Арктики?

И наоборот. Я плавал в морях Черном и Средиземном, Японском, Желтом и

Южно-Китайском, был в Тихом океане, пересекал Атлантический, потом прошел его по

меридиану от Англии до широты Буэнос-Айреса и дважды переваливал через экватор и

тропики. Воды их, по сравнению с арктическими морями, казались мне пустыней —

ласковой, теплой, изнеженной, но все же безжизненной пустыней.

Фауна в Арктике насчитывает сравнительно небольшое количество видов, но зато

каждый вид птиц и животных представлен таким количеством особей, которое

буквально поражает наблюдателя.

Кто не слышал о полярных птичьих базарах, где сотни тысяч птиц на одной скале

выводят своих птенцов? Кто не знает о промысле гренландского тюленя, когда за

несколько недель жиром и шкурами убитого зверя заполняются трюмы огромных

морских судов? А какую богатую добычу ежегодно берут промышленники Севера,

охотясь на морского зверя! Редко кто, живя в Арктике, не наблюдал моря, «кипящего»

от огромных стад белухи, насчитывающих иногда десятки тысяч голов. А морж! В

западной части Арктики он, правда, как и кит, столетиями подвергался избиению и

почти уничтожен. Но в море Лаптевых его много и сейчас, а в Беринговом и Чукотском

морях этот зверь водится в огромном количестве. Здесь я наблюдал скопления моржей в

10—15 тысяч голов. Тысячными стаями моржи выходят на береговые лежки [64]

Чукотского полуострова и острова Врангеля. Обычен выход моржей на береговые косы

и в море Лаптевых.

Особенно много зверя и птиц собирается летом у кромки полярных льдов, а также

в прибрежных районах материка, земель и островов Арктики, где в летнее время

морские льды постепенно отодвигаются от суши.

Во время полярного дня воды, омывающие тающую кромку льдов, богаты

питательными солями. Два-три-четыре месяца, в зависимости от географической

широты местности, солнце беспрерывно освещает море. А где солнце и питательная

среда — там и жизнь. Непрерывное освещение и обилие питательных солей создают в