По правилам и без

— Ри-и-ита! — уже менее терпеливо повторил Коротков, для верности дотрагиваясь до моего плеча. Я подняла взгляд на него и снова подивилась тому, что даже сидя на стуле он умудряется быть гораздо больше меня, словно нависать каменной скалой.

— Прости, задумалась, — поспешно извинилась я и улыбнулась. Парень улыбнулся в ответ своей особой улыбкой, разгоняющей любые тучи плохого настроения. Он вообще был довольно неплохим, симпатичным во всех смыслах пареньком, одним из тех немногих, кто общался со мной еще с первого класса. Конечно, списывал он так же постоянно, но при этом всегда замечал мое плохое настроение и всячески его поднимал. И из-за чего, казалось бы? Просто полгода просидели за одной партой. Хотя, смело скажу, что это были лучшие полгода моей школьной жизни.

— О Рогожиной? Ты меня пугаешь, — Игорь засмеялся. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

— Почти прекрасно, — не солгала я. На физическое состояние было грех жаловаться, а что до духовного… при всем уважении, не его это дело, да и никого другого — только мое личное. — Ничто так не способствует хорошему самочувствию, как пропущенная биология.

— Золотые слова, Рита, золотые слова! Кстати, спасибо тебе огромное за физику, уж не знаю, что бы я без тебя делал, — и, просияв пуще прежнего, парень наклонился ко мне и чмокнул в щеку. Не первый раз, между прочим, и это ни к чему не обязывало. Только почему-то Рогожина с Писаревым тут же о чем-то усиленно зашептались. — Батя бы не простил, если бы я не вытянулся по физике, и прощай мечта о нормальных каникулах. Я обязательно привезу тебе сувенир, даже два. Нет, три!

Я не выдержала — засмеялась. Сколько всего мне обещал этот веселый паренек, сколько раз говорил подобное — но, что самое главное, не бросал слов на ветер. Как вспомню окончание девятого класса, когда он мне килограмм шоколада притащил, как и обещал…

Маша вдруг резко подорвалась, прикрикнула на Олега и быстро зашагала к выходу, так, словно хотела догнать кого-то.

— Маразм крепчал, — прокомментировал происходящее Игорь после того, как Писарев разразился руганью и ушел курить. — Знаешь, мне иногда кажется, что без них наш класс был бы спокойней, но гораздо скучнее.

Спорить я не стала.

Когда до звонка оставалась всего пара минут, вернулась Катя, причем, увидев меня на месте, сильно удивилась:

— А чего это ты тут?

— А почему я должна быть где-то еще? — вопросом на вопрос ответила я.

— Ну, Дима же… — начала было девушка и вдруг осеклась. Даже отшатнулась испуганно — так впечатлил ее мой неконтролируемый взгляд.

— Что Дима? — дрогнувшим голосом уточнила я, не зная, что и думать. В голову одна за одной лезли плохие мысли, причем чем дальше, тем страшнее.

— Он же вроде к тебе пошел, — успокоила меня Щербатова. Я облегченно вздохнула, но потом червячок опасений начал грызть меня с новой силой. — Он как узнал, что ты в школе, так и рванул к тебе, не дослушав нас с Сашей. А мы, между прочим, отличную вещь ему предлагали: на выходные поехать ко мне на дачу, покататься на коньках — папа специально бассейн заморозил, да и вообще весело отметить ровно год с тех пор, как Саша первый раз предложил мне встречаться…

О, это было в стиле Кати: отмечать что-то подобное. Самый смех в том, что с Керном они начинали встречаться раза четыре-пять, так что ее уточнение про «первый раз» имело огромное значение. Неудивительно, если ей захочется отметить второй, третий, четвертый, пятый раз…

— Тебя я, кстати, тоже приглашаю, — отвлекла меня от веселых раздумий девушка совершенно уж нереальным предложением.

— Меня? — для убедительности даже указала на себя. Щербатова рассмеялась.

— Нет, твоего злого двойника! Серьезно, возражения не принимаются. Маленький круг: я, Саша, Дима, Игорь и ты. Заметь, все хорошо знакомые и близкие! — спорить с такой Катей было себе дороже. Я и не стала: посмотрим, что будет дальше, до выходных времени еще много. Тем более что сейчас беспокоило другое.

— Говоришь, Дима… шел ко мне? — осторожно напомнила я первоначальную тему разговора.

— Именно, — беззаботно подтвердила девушка. — Странно, он не мог не дойти… Тем более что так хотел с тобой о чем-то поговорить…

И тут все встало на свои места. И внезапная ссора Рогожиной и Писарева, и то, что она словно за кем-то побежала, и даже нехорошее предчувствие, возникшее после разговора с Игорем…

Хотелось убежать с урока, найти Диму, что-то ему объяснить, спросить… просто увидеть, наконец. И вырвать волосики этой улыбающейся куколке Рогожиной.

Но это непозволительное хамство — убежать с урока классной руководительницы.

Увидеть Диму мне удалось только к третьему уроку, да и то совершенно случайно: в библиотеке. Причем я зашла туда просто чтобы отдать наконец-то так и не пригодившуюся книгу по украинской литературе, а парень… он с живым интересом листал книгу по головоломкам и математическим фокусам, заученную мною до дыр.

— Эм… привет, — тихо и неуверенно поздоровалась я. Дима встрепенулся, поставил книгу на полку и посмотрел на меня так, что мне захотелось отшатнуться — столько всего непонятного и пугающего было в этом взгляде. А еще там была боль, много боли, и от этого было только гаже. — Ты… хотел со мной поговорить?

— Разве? А, действительно. Но ты была слишком занята, — а это уже злая ирония. Точно, пришел в самый неподходящий момент. Только неужели это его как-то зацепило? — Еще вопросы?

— О чем ты хотел поговорить? — я незаметно ущипнула себя за руку, лишь бы прогнать это нехорошее ощущение, от которого хотелось разрыдаться. Во всяком случае, глаза начали характерно печь — я впилась ногтями в ладонь. Помогло.

— Хотел спросить, что будет на лабораторной по физике, — секунду заколебавшись, наконец ответил Дима. — Но она у нас только что была, так что это мне, сама понимаешь, уже не нужно.

Звучало все складно и убедительно: у нас с 11-Ф действительно часто получалось так, что контрольные и лабораторные у них проводили на урок позже, чем у нас, а текст был один и тот же, так что филологи часто практиковали списывание еще до самого урока. Логично, правдиво — до тошноты. И не похоже, что лжет — либо лжет слишком хорошо.

Только вот незачем Воронцову лгать в чем-то столь незначительном.

— Понятно. Пока, — сказать два слова, развернуться и уйти оказалось трудно. Трудно было сидеть на уроках, мчащихся слишком быстро, словно издеваясь: сегодня последним две физкультуры, сведенных с 11-Ф. И Дима Воронцов ни за что не пропустит любимый урок.

Довершением всего стал «Познай себя», на котором снова проверяли наш уровень то ли интеллекта, то ли что-то в этом духе. За семь минут до конца урока я не выдержала и, как и в прошлый раз, отпросилась в туалет, хотя и не хотелось.

Где-то на задворках сознания мелькнула шальная мысль: а вдруг Дима опять прячется там от биологички? Вдруг я сейчас открою дверь и ощущу на себе насмешливый взгляд невозможных серых глаз?

Туалет, как и положено, был пуст. Усевшись на тумбочку, я нарочито бодро достала мобильник и сняла блокировку, но на этом успехи закончились. Я так и осталась сидеть, уставившись на экран и задумавшись о чем-то непонятном настолько глубоко, что, когда до конца урока осталось четыре минуты, не сразу поняла, что это за музыка играет в пустой комнате. Мне звонил незнакомый номер. Разумеется, трубку я взяла.