По прочтении сжечь

Все шло хорошо до того дня, когда вдруг выяснилось, что назревает катастрофа и что источником беды, как это бывает часто, является женщина, в данном случае студентка Хаями Марико.

Баллигант узнал от начальника пёрл-харборской контрразведки Уолша о том, что тот решил использовать Марико для агентурной работы и что Акино-Идэ взят на мушку. Баллигант немедленно известил обо всем Кита, тот предупредил Идэ - и шоферу Абэ было приказано завести студентку в лес, задушить и закопать. Первую часть задания - выманить жертву из дому - Абэ выполнил успешно, умело изобразив горе. Но по причинам, не зависящим от него, ему не удалось довести дело до конца.

12

В середине рассказа Шривера в комнату бесшумно вошел Пейдж. Прижав руку к сердцу, он молча поклонился Уайту и Марико и сел у дверей. Как только Шривер кончил говорить, Пейдж погрозил пальцем Марико:

– В следующий раз, когда за вами придет молодой человек, вы будете более осторожны.

Марико покраснела и, посмотрев на Уайта, сказала:

– Из этой истории я сделала вывод: не верить мужским слезам.

– Все-таки, Энди, не совсем понятно...
– Уайт покрутил головой.
– Вы говорите, что Кита все рассчитал и предусмотрел, но ведь, направив внимание Баллиганта на аптеку корейца, он должен был знать, что Марико неминуемо попадет в поле зрения Эф-Би-Ай и что наблюдение за ней наведет Баллиганта на Идэ. А Кита не имел в виду проваливать Идэ и поэтому запретил Баллиганту докладывать своему начальству о нем. Но начальство Баллиганта могло узнать о встречах Идэ с Марико из других источников, и тогда вся комбинация с анонимками могла обернуться против самого Кита. И вообще она очень запутанная и рискованная... слишком много накручено.

– Это верно, - согласился Шривер.
– Но разведывательные комбинации часто бывают запутанными и, как правило, связаны с риском. Риск ведь присущ любому более или менее серьезному делу. Жизнь без риска - это шампанское без пены.

– А как с Баллигантом?
– поинтересовался Пейдж.

– Ищут.
– Шривер почесал голову.
– Я допустил ошибку... При нем сказал Нику, что пойду и спрошу у Кита. Баллигант сразу смекнул, что Кита стал давать показания и может выдать его. А что, если и Идэ знает о нем? И Баллигант решил не мешать Идэ - позволил ему вскочить на подоконник, открыть окно и выброситься. И после этого сам исчез. Я думаю, он удрал на служебном самолете в Вашингтон.

– В Вашингтон?
– удивился Уайт.

– Да. Он на очень хорошем счету у руководства Эф-Би-Ай. Постарается доказать начальству, что установил связь с Кита для проведения комбинации и еще не успел доложить об этом. Его, наверное, простят - такие "опытные" работнички нужны Гуверу.

– Почему Идэ покончил с собой?
– спросил Пейдж.
– Ведь он же не дал никаких показаний. Совесть его была чиста.

– Это я виноват, - сказал Уайт.
– Не надо было этого делать... Из моих слов он понял, что мы стянули у них тогда машинку "девяносто семь". Самурайская честь не могла примириться с этим.

– И вдобавок сегодня взяли у него шифрованную записку, - сказал Шривер.
– Он обязан был уничтожить ее, а не таскать с собой, как носовой платок. Он не мог простить себе этого.

– Итак, все выяснилось, все тайны получили разгадку.
– Уайт повернулся к Марико.
– И даже ваша...

– Какая?
– спросил Пейдж.

Марико рассмеялась:

– Почему я пошла ночью с молодым человеком.

Шривер поднял руку:

– Не торопитесь, леди и джентльмены, не все тайны разгаданы. При прощании со мной Донахью сказал, что надо непременно, ценой любых усилий, раскрыть две тайны. Первая: что же написано в шифрованной записке, найденной у Идэ? Наверное, три буквы "кью" в конце шифровки имеют чрезвычайно важный смысл. И вторая тайна: почему четвертого и пятого декабря был подан тот сигнал в виде сводки погоды, а на деле - ударили в другую сторону? Вот две тайны, которые надо непременно разгадать. И он не успокоится, пока...

– Эти две тайны можно будет разгадать только после войны, - сказал Пейдж.

– И только после нашей победы.

– Пёрл-Харбор...
– тихо произнес Уайт.
– Это название станет теперь нарицательным, так же как Ватерлоо, Седан и Цусима. Для меня Пёрл-Харбор отныне будет ассоциироваться с преступной беспечностью.

– А для меня с чудовищным просчетом, - сказал Пейдж.

– Пёрл-Харбор еще раз напомнил всем, - Шривер поднял палец, - что хорошая разведка - половина победы. Японцы действовали наверняка, потому что знали о состоянии гавани ничуть не меньше адмирала Киммела.

После недолгого молчания Пейдж деловито сказал Уайту:

– Ты должен немедленно подать рапорт и добиться разрешения жениться на Марико, иначе ее интернируют.
– Он поправил очки и провел рукой по лысине. Если ты боишься... я согласен.

– Можешь не приносить себя в жертву, - засмеялся Уайт.
– Скоро получишь приглашение на свадьбу. Какой коктейль тебе приготовить?

Пейдж ответил тоном знатока:

– "Соленую собаку".

ЧЕРЕЗ ГОД ПОСЛЕ ВОЙНЫ

1

Уайт был тяжело ранен в самом конце войны - на Окинаве. Его отправили на Гуам, оттуда - на Гавайи. Выходила его Марико - дала ему два литра своей крови.

– В моих жилах теперь течет кровь англосаксонская, японская, корейская и, наверное, еще какая-нибудь, - говорил Уайт.
– Получился настоящий коктейль.

Он вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта и спустя год после окончания войны приехал в Японию. Марико настояла на том, чтобы поселиться недалеко от Токио в маленьком одноэтажном домике европейского типа, рядом со старинным буддийским храмом.

Однажды раздался телефонный звонок. Уайт снял трубку. Сперва он не узнал, кто с ним говорит по телефону. Оказалось, что это контр-адмирал Донахью, только что прибывший в Японию с комиссией по обобщению опыта стратегических бомбардировок. Он должен опросить нескольких японских генералов и адмиралов, имевших отношение к противовоздушной обороне. Донахью случайно узнал, что Уайт в Японии, и решил навестить друга.

Донахью приехал через два часа.

– Ай как жалко, - сокрушался Уайт.
– Марико на весь день уехала в Токио по моему поручению - делать выписки из старых газет в библиотеке.

Донахью мало изменился - остался таким же изящным, юношески стройным. Правда, в волосах появилась седина, но она очень шла ему. Он обнял Уайта за плечи:

– Я сейчас проезжал около речки, мимо маленькой гостиницы на холме, и вспомнил... Это, кажется, та самая гостиница, где к нам в ванную ввалились дамы. Помнишь?

Уайт кивнул:

– Та самая. Теперь там веселое заведение для наших солдат.

Донахью похлопал Уайта по спине:

– А ты, старина, в этих очках прямо великолепен, похож на маститого ученого. Очень рад за тебя. Мне говорили, что ты будешь преподавать в гонолулском университете. Стал историком?

– Да, собираю материалы по истории тихоокеанской войны.

Донахью поинтересовался, в каких операциях участвовал Уайт, потом стал рассказывать о себе - сначала служил в Вашингтоне, потом был назначен в КОССАК - объединенный англо-американский главный штаб в Лондоне, долгое время состоял при Эйзенхауэре, а незадолго до конца войны вернулся в Вашингтон - получил назначение в плановый отдел управления морских операций.

– Мне показывали стенограмму твоей речи на банкете в честь адмирала Ингерсола, - сказал Уайт.
– Решительно не согласен с тобой, Уолт. Я считаю выводы объединенной комиссии конгресса правильными. А обвинения, которые выдвигаются теперь против Рузвельта, совершенно абсурдны. И как только язык поворачивается говорить такое!