По прозвищу Святой. Книга первая

Потом — на двадцать пять астрономических единиц. И тоже вернулся.

Потом был «Вишенка-2», с собаками на борту — симпатичными дворнягами Гайкой и Ёлкой. «Вишенка-2» нырнула в нуль-пространство за орбитой Юпитера, вынырнула в двадцати астрономических единицах от Солнца, развернулась, разогналась, снова нырнула-вынырнула и затем благополучно достигла Земли, как и «Вишенка-1».

Три удачных полёта, три удачных прыжка.

Мой был четвёртым.

И что, спрашивается, пошло не так?

Ладно. Будем надеяться, сядем. Чёрт, перегрузка, мысли путаются…

Он скосил глаза на монитор.

4.9g.

Многовато. Получается, он при своих семидесяти восьми килограммах сейчас весит где-то под четыреста. На тренировках и больше испытывал, но то на тренировках….

Терпи, жди и молись.

Господи, не дай умереть во цвете лет. Я же ещё молодой, холостой-неженатый, детишек не родил, кучу дел не сделал. Помоги, Господи, не разбиться о родную землю. О чужую — тоже помоги. И вообще, помоги, а? Что тебе стоит. Хоть разок.

Он попытался перекреститься, но вышло плохо — уж больно тяжёлой оказалась рука.

4g… 3,5… 2,8… 2… 1,6…

Ага, полегче. Другое дело.

Он вдохнул полной грудью. Выдохнул.

— Три минуты до касания, — доложил КИР — Корабельный искусственный разум.

— Внешние камеры?

— Отказ.

— Ну и корабль мне достался, мать его. Что ни возьми — отказ. Сканеры?

— Под нами лес. Восемьсот тридцать метров до поверхности.

— Это я вижу…

Замелькали на мониторе цифры альтиметра.

750 метров… 600… 490… 310… 200…120… 80….40…20…10…

В закопченный иллюминатор ни черта было не разглядеть.

Отчего-то вспомнилось, как в детстве коптили стёклышки на костре и потом смотрели через них на солнечное затмение….

Пять метров до земли. Три…два…один…

Есть касание!

Оп-па, а это что? Погружаемся?

— КИР! Ты куда нас посадил?!

— Болото. Ничего страшного. Глубина три метра двадцать четыре сантиметра. Есть. Встали на дно. Люк верхнего шлюза на поверхности.

— И на том спасибо. Большое болото? Сколько до берега?

— До ближайшего островка пять метров. До юго-восточного берега ближе всего — тридцать четыре метра. Потом начинается лес. Смешанный.

— Где мы вообще?

— Местность известна как Житомирское Полесье.

— Житомирское Полесье… Украина?

— Да.

— Плохо знаю. А точнее, совсем не знаю. Хотя примерно понимаю, где это. Характеристика?

— 'Наиболее важными отличительными особенностями Житомирского Полесья, входящего в Украинское Полесье является более высокое гипсометрическое положение, значительная роль кристаллических пород в строении современного рельефа, широкое развитие узких и относительно глубоко врезанных речных долин, наличие больших лёссовых островов и значительно меньшая заболоченность территории… — принялся зачитывать КИР.

— Стоп, стоп. Значительно меньшая заболоченность территории, говоришь? Но мы же в болоте!

— Меньшая — не значит полное отсутствие. Нашли.

— Шутишь, молодец. Местное время?

— Двенадцать часов. Примерно.

— Что значит — примерно?

— Пока не могу более точно определить.

— Температура за бортом какая? Время года?

— Двадцать шесть градусов по Цельсию. Лето.

— Сеть?

— Отсутствует.

— Как это может быть? Я понимаю, где-нибудь в сибирской тайге или в Каракумах, как раз недавно об этом думал. Но здесь?

— Не знаю. Создаётся впечатление, что Сеть просто исчезла. Я не могу засечь ни одного спутника на орбите. То ли их нет, то ли они все разом перестали функционировать.

— Чёрт знает что… Вышки-ретрансляторы?

— То же самое.

— Вышек нет, спутников нет, Сети нет. Хорошо живём. Радиосвязь?

— По-прежнему отсутствует.

— А приём? Обшарь все диапазоны. Тщательно.

— Есть.

В динамиках послышался характерный шум, треск и подвывания.

Он отстегнулся, встал, сделал несколько разминочных движений.

Кажется, всё в порядке. Тело слушалось. Хорошо бы вылезти осмотреться, но это позже. Сначала — связь. Любая.

— Vorwarts! Ihre Aufgabe ist es, das Dorf vor Sonnenuntergang zu nehmen! — ворвался в кабину лающий командный голос на немецком.

«Вперёд! Ваша задача взять деревню до заката солнца!» — машинально перевёл.

— Die erste gepanzerte Kolonne kommt in die Richtung… — голос прервался.

Снова треск и шум.

Что за чертовщина? Какая ещё первая бронетанковая колонна? Последние танки поставлены в музеи тридцать лет назад. И вообще. «Die erste Kolonne marschiert» [2]. Лев Толстой. Кино и немцы. Это уже не Толстой…

Виу-уу…. ш-шшш… кх-хххх…

— … течение ночи на тринадцатое августа на фронтах ничего существенного не произошло, — сквозь треск помех донёсся смутно-знакомый мужественный и звучный голос. — Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками наносила удары по мотомехчастям, пехоте противника и по его аэродромам…

К-ххх…

— … немецкие самолёты тремя группами пытались прорваться к Ленинграду….

Хх-кр-рр…

— … зенитной артиллерии. Сбито три самолёта противника.

Кх-хххх…тр-ш-шш… виу-уу…

— Да что ж такое, КИР! Не можешь волну поймать?

— Короткие волны. Уходит всё время. И помехи. Не понимаю, в чём дело. Вообще никогда с таким раньше не сталкивался. Сейчас…

Пока КИР ловил волну, он напряжённо думал.

Вспомнил голос!

Юрий Левитан. Знаменитый советский диктор. Голос войны, Победы, первого полёта человека в космос и многого, многого другого. Как и все советские люди, он слушал самые знаменитые записи Юрий Левитана ещё в школе. Да и потом, когда изучал историю Великой Отечественной войны, приходилось. Такой голос ни с кем не спутаешь. Полтора века, считай, прошло, а Юрий Левитан остался единственным и неповторимым.

Так это что же получается? Кто-то запустил в эфир древнюю запись сводки Совинформбюро за тринадцатое августа… Какого года, интересно?

— … В Потиевском районе, Житомирской области, части Красной Армии во время отхода уничтожили мост через реку Тростяницу, — снова ворвался в рубку голос Левитана. — Фашистские войска потратили немало времени и труда на постройку нового моста. Узнав об этом, партизанский отряд, оперировавший в районе села Миньковка, смело напал на охрану моста и уничтожил…