По следам исчезнувших

– Сомневаюсь, что это было в тот же день. А когда я вернулся, ворота были заперты. И вообще, мне надоели эти вопросы! Я уже все объяснил, так что хватит на меня так пялиться! Ясно? Это вообще не повод меня в чем-либо подозревать!

– Мне так не кажется, – ляпнула Маша, о чем снова почти сразу пожалела. – То, что вы умолчали о своем возвращении в лагерь, выглядит очень подозрительно.

– Вот как? – усмехнулся он. – Но я ведь не единственный, кто приезжал сюда в тот день и умолчал об этом.

Не пояснив, что именно, а точнее, кого именно он имел в виду, Крюков поспешно вышел из кухни, оставив Машу наедине с ее мыслями, подозрениями и страхами.

День пошел своим чередом. Все действовали по принятому плану. Каменев позвонил с телефона Маши московским коллегам, передал им данные на Милу и Родиона, после чего отправился обходить лагерь в поисках последнего, а остальные продолжили съемки. Работали сосредоточенно, как никогда. Ни пустых разговоров, ни лишних перерывов на кофе. Только Элиза, по обыкновению, пила что-то теплое из своей термокружки между дублями.

Сегодня ей явно было труднее сосредоточиться: она чаще сбивалась и забывала текст, пропускала целые абзацы или путала их местами. Крюков злился, но вслух почти не ругался, просто с деловым видом требовал еще дубль. Никита и Стас выглядели крайне напряженными, оба были весьма немногословны. И если от обычного поведения Стаса это мало чем отличалось, то молчание болтуна Никиты казалось неправильным.

Около одиннадцати смартфон Маши завибрировал у нее в кармане. На время съемок она выключала звук, чтобы не испортить посторонним шумом дубль. Чтобы ответить, отошла подальше, но оказалось, что звонил тот самый молодой местный оперативник Игорь и ему был нужен Каменев. Тот уже закончил обход территории, никого не нашел и теперь ошивался рядом с ними, поэтому она смогла оперативно позвать его к телефону.

Каменев внимательно выслушал собеседника, поугукал, нахмурился и спросил:

– И почему это не всплыло год назад? – Еще немного послушав голос в динамике, он раздраженно закатил глаза и процедил: – Ясно. Ладно, я сейчас все посмотрю. А что с Климовым?.. Угу… А по машинам уже есть что?.. Слушай, ну можно как-то быстрее шевелиться, а?.. Ладно, жду.

Он сбросил вызов и протянул смартфон Маше.

– Найдется ноутбук, на котором я смогу проверить почту? Игорь прислал мне кое-какие материалы по тому делу с сектой.

– Значит, секта все-таки была… И почему же вы об этом не знали?

Каменев поморщился.

– Потому что тридцать лет назад дело активно замалчивали, местные власти делали все, чтобы его не разносили по округе. Из тех, кто им занимался, нынче в местной полиции уже никто не служит, вот и не всплыло. Еще неизвестно, что там в архиве в папке с этим делом лежит, может, уже и нет ничего. Игорь сказал, что официальный доступ пока получить не удалось, но ему дали контакты одного из оперов, который тогда занимался тем делом. Он поехал к нему расспросить, и повезло: мужика в свое время так сильно поразили те события, а особенно то, как усердно все пытались замять поскорее, что он сохранил у себя копии некоторых документов и фотографий. Все, что смог. Полагал, что однажды придет время и кто-то снова вытащит эту историю на свет, чтобы расследовать уже нормально.

– Хм, как в воду глядел, – улыбнулась Маша.

– Да уж, – Каменев тоже улыбнулся. – Несколько лет назад он еще и оцифровал все, что имел, чтобы была копия. Так что нам есть с чем работать. Если только будет ноутбук.

– Да, конечно, – спохватилась Маша. – Пойдемте, я дам вам свой.

Они вернулись в административное здание, Маша забрала из комнаты ноутбук и предложила Каменеву устроиться на кухне.

– Очень замерзла, хочется горячего попить, – смущенно пояснила она. – А одна я боялась сюда идти. Но если вы здесь будете работать какое-то время, я успею сделать себе чай. Могу сделать и вам.

– Лучше кофе, – заметил Каменев, тем самым приняв ее предложение.

– Без проблем…

Они дошли до кухни, где полицейский устроился с ноутбуком за столом, а Маша долила воды в чайник и включила его, после чего принялась за кофеварку. Она не сразу почувствовала на себе его взгляд, но когда тот принялся жечь ей щеку, вопросительно посмотрела на Каменева.

– Да просто… – отмахнулся он, отвечая на незаданный вслух вопрос. – Удивлен немного, что вам все-таки страшно. Вы так хорошо держитесь, что по вам и не скажешь.

– Никому не станет легче, если я начну биться в истерике, – с кривой ухмылкой пояснила Маша. – Дело ведь не в том, что с момента нашего приезда пропали уже двое. Мне страшно с тех пор, как я здесь оказалась.

Каменев кивнул и отвернулся от нее, сосредотачиваясь на экране ноутбука, наконец вышедшего из режима сна. Маша невольно вздрогнула, заметив, что после входа в систему на нем появилась фотография Юлии Смолиной. Как же она не подумала, что здесь будет документ, который она просматривала последним?

– Это файл с досье на участников пропавшей группы, – торопливо пояснила она. – Для сценария.

Впрочем, ее слова не давали ответ на вопрос, зачем она недавно просматривала страницу, посвященную предполагаемой любовнице ее мужа, а потому Маша ждала, что Каменев снова начнет расспрашивать, как и год назад. Знала ли она? Что чувствовала по этому поводу?..

Но он болезненной для нее темы почему-то не коснулся. Только прокрутил файл, просматривая указанные рядом с фотографией данные, и заметил:

– У вас здесь не все. Смолину в подростковом возрасте задерживали за хулиганство и даже ставили на учет. Лет в пятнадцать она связалась с дурной компанией, что в будущем грозило ей большими неприятностями, но после того случая она стала пай-девочкой. Ну или просто активно ею притворялась.

– Откуда вы знаете? – нахмурилась Маша. – У нас таких данных нет.

– Не думаю, что она указывала это в резюме, – усмехнулся Каменев. – А мы проверяли каждого пропавшего, искали ответы в их прошлом. У всех что-то нашлось. У нее вот эта история, например. А режиссер Лопатин, к слову, серьезно запутался в финансах, был должен внушительную сумму. Занимал и перезанимал, чтобы отдать занятое раньше, в результате чего был близок к личному банкротству. А у Киры Мельник муж в свое время без вести пропал, как теперь она сама.

– Надо же, я даже не знала, что она была замужем, – удивилась Маша.

– Это был ранний брак, еще в студенческие годы. Мельник – это фамилия ее мужа. Она не стала ее менять и замуж больше не выходила. Может, так и ждала, что он вернется? А ваш Беркут, кстати, родился с фамилией Тупикин.

– Вот это я знала. Беркут – псевдоним. Обычное дело. Николай не особо скрывал это, честно признавался, что для амплуа крутого парня и героя-любовника Беркут больше подходит, чем Тупикин. И он сменил фамилию вполне официально, насколько я знаю.