По следам невыученных уроков

Едкая горечь сковала моё горло, настолько стало обидно за Пашу, мне, видимо, и половины не понять, каково это - провести своё детство в вечной борьбе за выживание.

***

Женька появился из бани минут через двадцать, в широких чистых шортах, явно доставшихся ему от Пал Петровича, и футболке с короткими рукавами, из-под которых виднелись жилистые руки, все покрытые синяками, чуть ли не чёрными. “Такое бывает, когда человек закрывается от ударов”, - подсказали знания, неизвестно откуда взявшиеся в моей голове.

Римма Борисовна к тому моменту уже ушла в огород, где, как оказалось, они с Павлом Петровичем и были в то время, когда в дом заявился Женя. Мою скромную персону официально оставили за главную, велев присмотреть за “мальчиком”, который был меня выше на полголовы. Под "присмотреть" явно имелось в виду не контроль за тем, чтобы семейное серебро, если такое имелось, осталось нетронутым.

Женька уставился на меня своими большими глазами-колодцами, а я всё никак не могла отвести взгляда от его избитых рук.

– Жалеете?
– едва ли не с презрением поинтересовался парень, походя на Савицкого.

– Сочувствую. Так не должно быть.

– Как есть, - со знанием дела усмехнулся мальчишка, с самым независимым видом прошёл мимо меня и уселся с ногами на диван.

Впервые за много лет я не знала, что можно сказать ребёнку. Обычно даже не задумывалась об этом, всё выходило само собой. Могла взрослых бояться, а вот с детьми… мне всегда было свободно, но не в этот раз.

Попробовала представить на его месте кого-нибудь из своих детей. В голову упорно лез Севка, который в моём представлении подавал на родителей в суд за нарушение его конституционных прав.

Тряхнула головой и резко подскочила на ноги, вызвав недоумённый взгляд Жени. Наши глаза пересеклись, ему тоже было неуютно рядом со мной, и я поспешно выскочила из комнаты. Вернулась с тюбиком мази в руках.

– Футболку снимай, - скомандовала я.

Всё было просто: не нравится ситуация - возьми происходящее в свои руки.

– Нахрен?
– явно опешил парень.

– Лечить тебя буду, - с боевым настроем заявила я, и сама потянулась к нему.

Он вывернулся, запрыгнув на спинку дивана.

– Я могу расценить это как домогательство к несовершеннолетнему! Статья, так-то…

Боже мой, мозги у парня точно были устроены на манер Савицкого. А значит, и злиться было бессмысленно.

– Тогда расслабься и получай удовольствие, - повторила я Пашкину фразу, сказанную накануне, - так хоть по любви выйдет, - ляпнула я, слабо осознавая, что вообще несу.

Но, на удивление, подействовало: парень опешил ещё сильнее и замер на месте.

– Решили в благодетельницу поиграть?!

– Обязательно.

Женька перепрыгнул от меня с одного края дивана на другой, но я с каким-то маниакальным упорством продолжала надвигаться на него.

– Вы больная! У вас кукушечка подтекает!

– Сначала с твоими синяками разберёмся, а потом уже и моей кукушечкой займёмся.

– Да чего вы привязались, какое вам вообще дело до моих синяков?! Святошу не стройте, так себе выходит. Делаете вид, что простили, а сами… нос воротите!

Всё это время мы с ребёнком продолжали водить хороводы по комнате, но последние его слова меня порядком шокировали. Пришлось рявкнуть.

– Стоп!

Замерли оба. Женька даже головой тряхнул, словно не веря в то, что я умею так орать. Да я и сама, если честно, верила с трудом. Вот бы моя школота сейчас удивилась!

– Нос ворочу?
– не в состоянии осмыслить услышанное до конца, переспросила я.

– Ну да! Повесили уже на меня ярлык вора, да?!
– с каким-то диким отчаянием высказывал мне Женька свои опасения.
– Удавиться готовы за свои шмотки...

– Шмотки?
– на автомате переспросила я, не сразу сообразив вообще, о чём он сейчас толкует.

Ах да, вещи, тогда же, в электричке он попытался украсть у меня рюкзак, но я об этом сегодня и не вспомнила. О чём угодно подумала, но только не об этом.

– Хватит уже свои мысли в мою голову вкладывать!
– под стать парню возмутилась я.

– Ещё скажите, что не злитесь?

– Злюсь! Ещё как злюсь, например, за то, что мне тут за тобой носиться приходиться, а потом ещё как дураку последнему объяснять, что это тоже для твоей пользы.

Женька растерянно заморгал, пытаясь осмыслить услышанное.

– Сел и футболку снял, - включила режим самой злобной училки, на который только была способна. Неожиданно помогло, и эта тощая шпала действительно уселась на диван.

– Только не смейте жалеть, - всё тем же упрямым тоном поставил мне условие парень, но я уже успела догадаться, что за всем этим скрывалось ощущение стыда.

Да, мальчик, детство бывает разным, и не твоя вина, что тебе оно досталось именно таким. Но об этом я ему не сказала, надеясь, что однажды он сам придёт к правильным заключениям. Пашка же пришёл. Или нет?

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать, - нехотя проговорил парнишка, из последних сил сдерживая шипение.

Несмотря на то, что поколотили его несколько дней назад, синяки выглядели действительно паршиво. Самым диким для меня было то, что они имели форму… предметов: шнура, ремня, угла… Я хоть и старалась касаться его осторожно, парню всё равно было больно, через раз он начинал вырываться и ругаться со мной, приходилось заговаривать зубы.

– Кем станешь, когда вырастешь?

– Не знаю, да и без разницы, лишь бы из страны этой свалить…

– Серьёзные планы, а куда собрался?

– В Америку уеду!
– задрав нос к потолку, с вызовом заявил Женька.

– А язык знаешь?

– Знаю!

– Ok, it`s really great…

Судя по взгляду бездонных тёмных глаз, лучше бы я молчала. Выражение мальчишеского лица было настолько красноречивым, что я без всяких слов могла понять, куда мне следует пойти вместе с английским. Ну да, должно быть, для него это сейчас выглядело так, словно я выделываюсь...

– А хочешь, научу?

– Чему?