По следам невыученных уроков

– Значит, пятёрочка в аттестат и на занятия можно не ходить?
– просиял парень.

– Значит, что у меня ещё неделя для геройств, - попыталась вывернуться, понимая, что, по ходу дела, действительно проиграла спор. Но грустно мне не было: отчего-то Пашкины действия вселяли искреннюю веру в то, что настоящие поступки себя ещё не изжили и в этом мире всё ещё оставалось место добру.
– Да и помнится, что кто-то мне обещал точно так же по доброму делу свершить!

– Что, между прочим, не честно, - сумничал Серёжа.
– Так-то это вы брались нам доказать, что этот мир чист и светел. С чего это мы пахать должны?

– С того, что сделка есть сделка! Надо было раньше возмущаться.

– А раньше я был не столь умён и сообразителен. Знаете ли, дозрел за лето!

– Зрелый ты мой, - улыбнулась я, потрепав парня по голове.
– В любом случае нам ещё предстоит консилиум собрать по этому поводу!

– Замётано! Тогда первого сентября после линейки и сядем, - ничуть не стушевавшись, отозвался Изергин.
– И учтите! Тетрадь по английскому я не покупал!
– ухмыльнулся он с видом злого гения, и я, не удержавшись, засмеялась.

***

Настроение вопреки всему было замечательное. Спор, который я затеяла с мальчишками, сейчас казался несусветной глупостью и позёрством с моей стороны. Не знаю, что именно и кому я тогда хотела донести. Должно быть, стремилась заглушить пустоту, что полнилась и разрасталась в моей душе, но с появлением Савицкого в моей жизни, очень многое отошло на задний план. Мне вдруг резко расхотелось что-либо и кому-либо доказывать. Хотя халявные пятёрки этой троице ставить пока рука не поднималась. Даже как-то обидно было, что сама же себя в такую авантюру затащила.

Примерно под такие мысли я успела дойти до дома, покормить кота и покидать вещи в рюкзак. Сегодня вечером мы должны были уехать к Корчагиным, прихватив с собой на все выходные Женьку. Но сначала мне нужно было завезти кота родителям. В последнее время наши отношения с ними претерпели значительные изменения, неожиданно став более мягкими и менее назидательными. Возможно, всё дело было в том, что я перестала пытаться угождать и сама начала относиться к желанию жить отдельно как к чему-то должному. Раньше я сомневалась и всё время чувствовала себя виноватой, даже когда съехала от них в собственную квартиру, и это мешало мне окончательно выйти из-под контроля. Теперь же меня можно было не воспитывать, а просто - любить.

До выхода оставался еще час, и я сидела, уткнувшись в телефон, когда позвонил Пашка. После моей пьяной выходки он успел что-то намотать на свой воображаемый ус и теперь старался в течение дня почаще напоминать о себе и своём присутствии.

– Ксения Игоревна, не хочешь ли оторвать от дивана свою замечательную жопку и смотаться ко мне домой?
– расслабленным голосом поинтересовался Савицкий.

– Кому-то эта “жопка” дорого обойдётся, - хмыкнула, закатив глаза.

– Если доедешь до меня, готов искупить повинность любыми доступными мне средствами.

– Любыми-любыми?

– Всё, что душеньке твоей угодно будет.

– Какой-то ты романтиШный излишне. То жопонька, то душенька.

– Пекусь о самом важном, - с легкостью парировал Пашка, вызывая во мне приступ бесконтрольного счастья.

– Как мне повезло, однако!

Месячное общение с Пашкой неведомым образом научило меня относиться проще ко многим вещам, правильно расставляя приоритеты.

Он тоже откровенно веселился, потом, правда, решил всё же побыть немного серьёзным, и страдальческим голосом взмолился:

– Ксюшка, ну доедь до меня. Там папку с документами забрать надо. Иначе я опять освобожусь хрен знает когда и не успею ни тебя по пути подобрать, ни Женьку. Опять затемно к Корчагиным приедем.

– Мы и так к ним затемно приедем, - буркнула я.
– Мы ж как те упыри - ведем исключительно ночной образ жизни.

– Ну вот. Побудь немного сговорчивым упырём, а я тебе Женьку на следующей неделе перед началом учебного года привезу. Сводишь ребёнка в цирк, - издевался Пашка.

Тоже мне, ребёнка нашёл. Женька меня скорее бы в пивнушку потащил или показал, где тут можно гашиш со скидкой приобрести. Хотя провести день напару со своими мужиками (а их обоих я уже искренне считала своими) без нравоучений и корпений над учебниками было слишком соблазнительно.

– Батуты.

– Что?

– Поведёшь нас на батуты.

В трубке послышался Пашкин стон.

– Женщина, ты хочешь, чтобы я там же рассыпался? Между прочим, я старый солдат…

– ... не знающий слов любви, - как-то само собой подколола я его.

Между нами повисла неловкая пауза. Мы оба понимали, что моё нелепое признание в любви требовало ответного шага со стороны капитана, но он пока упорно молчал. Я не то чтобы нервничала… Ан нет, всё-таки нервничала, но не настолько, чтобы начать выносить ему мозги. Это же Савицкий, он не то что о любви слов не знает, он вообще о чувствах говорить не умеет. Только так, когда накипит, чтобы потом всё и сразу вывалить на мою бедовую головушку.

– Я согласен на батуты.

Кто бы сомневался.

– Ладно, заеду, говори, что надо.

***

Его квартира располагалась недалеко от моего дома: всего лишь пятнадцать минут до остановки и ещё примерно столько же на общественном транспорте, и мы на месте. В отличие от моей пятиэтажки, Савицкий жил в огромном многоэтажном комплексе, во двор которого ещё нужно было попасть, ибо массивные железные ворота закрывали все входы-выходы. Зато здесь всегда было чистенько и как-то уединённо от всей остальной городской суеты.

Паша чуть ли не в первый же день после нашего возвращения из поездки вручил мне свои ключи, но в гостях у него я бывала всего лишь пару раз, и то как сейчас - что-то забрать. Почему мы окопались именно у меня? Не знаю. Возможно я сама чувствовала себя более уверенно и раскованно на своей территории, а может быть, Пашке просто нравилось вваливаться ко мне по ночам, споря с котом за право спать на соседней со мной подушке. К слову, кот всегда оставался в проигравших, в отместку отправляясь дрыхнуть в кресло прямо на капитанские брюки.

Но несмотря на то, что его квартира была мне уже знакома, одна я здесь была впервые, поэтому испытывала дискомфорт и неожиданное волнение.

Украдкой прошлась по двум его комнатам, вполне просторным и прибранным. Паша вообще вопреки своему раздолбайскому характеру редко был склонен к беспорядкам, и если не считать заметного налёта пыли на поверхностях шкафов-столов, то придраться было не к чему. Даже носки нигде не валялись. А хотелось. И вовсе не ради повода придраться к нему, а потому что квартира выглядела до ужаса нежилой. И от этого мне становилось грустно и обидно за Пашку. В моей системе ценностей был пунктик, согласно которому у каждого человека должно было быть место, куда бы ему хотелось возвращаться. В случае Савицкого это были люди - Корчагины, я, Женька, какие-то многочисленные друзья, у которых он иногда пропадал, но с которыми не спешил знакомить, объясняя это тем, что нам и так хорошо. Разве что памятный следователь Витя Марков пару раз пересекался с нами в городе. Но речь пока не об этом. Ощущение было таким, что Пашка до сих пор не знал, где его дом, чтобы вот так осесть на одном месте и… успокоиться.