По следам невыученных уроков

– О, - обрадовался кто-то из них, с размаху одобряюще приложив Изергина по плечу.
– Изя себе бабу нашёл!

Серёжка тут же отскочил от меня и смущённо опустил голову вниз. Меня же этим вечером уже было ничем не напугать.

– Валеев, я тебе сейчас такую бабу устрою!
– рыкнула я на Даньку, который моментально вытянулся как по струнке, а после, признав мою перекошенную физиономию в ночи, полез ко мне обниматься.

– Мама Ксюша!
– издевательства ради взвизгнула эта зараза.

Когда-то я была их классным руководителем, дети выросли, но первый выпуск, как первая любовь, - никогда не забывается.

Шутка про “маму Ксюшу” родилась ещё в их пятом классе, когда я - совсем молоденькая девчонка, распинаясь перед ними на нашем первом классном часу, пафосно пообещала, что буду им как мать родная.

Тут же из общей толпы нарисовался Вовчик и тоже с объятиями. В общем, как всегда, вся местная гопота оказалась моей. Пока длились восторженные приветствия, я даже успела позабыть о своём разбитом сердце и попранной вере в людей.

И всё-таки я выглядела ужасно, поэтому даже парни не смогли проигнорировать моё оплывшее лицо с потёками туши и опухшим носом.

– А пойдёмте с нами, - неожиданно изрёк Валеев, шокировав всех остальных. Мы замерли в полной тишине, и кто-то даже попытался шикнуть на него, намекая на то, что звать с собой училку вообще не вариант. Но Даня на то и был Даня, что чихал он на общественное мнение. К тому же его поддержал Вовчик и неожиданно Изергин, который всё ещё чувствовал себя слегка смущённым предо мной.

Мне это, конечно же, польстило, но тут я вспомнила, что я, собственно, взрослая.

– Дети, вы вообще видели, сколько времени?! Быстро все по домам.

– Вообще-то, на минуточку, нам уже восемнадцать, - хмыкнул кто-то из ребят.

– И Изергину?

– А Изергин сегодня официально ночует у меня, - самодовольно отозвался Данька.
– Так что считайте, что я его усыновил.

Каким-то неведомым образом им удалось утащить меня за собой. Наверное, я была совсем плоха, потому что по мере приближения к пункту назначения, поймала себя на мысли, что хочу прожить эту ночь как минимум так. Дома меня ждали пустые стены, полные отчаянья и безысходности, парни же вели меня куда-то в ночь, полную тайн и загадок.

И можно было просто идти за ними, неловко спотыкаясь в темноте об выбоины, придерживая на плечах Вовкину куртку, которую тот настоятельно на меня накинул, отметя все возражения.

Так я и оказалась ночью в заброшенном здании недостроенного гаражного комплекса. У пацанов здесь был целый схрон - старые ящики вместо стульев, обложенное кирпичом костровище, гитара и банки пива, взявшиеся неведомо откуда.

Я бросила на Валеева неодобрительный взгляд, но тот лишь улыбнулся одной из своих самых приторных улыбок и пропел:

– Восемнадцать мне уже...

Думала уйти, но обидеться на мальчишек в полной мере у меня не вышло и в не полной тоже. В итоге мы с Изергиным сумели воздержаться от употребления алкоголя, и если я была вполне довольна таким раскладом, то Серёга явно страдал, сразу было видно, что у него на эту ночь были другие планы. Но пить в моём присутствии он так и не решился, к слову - и правильно сделал. Я бы тогда совсем распсиховалась.

В целом всё прошло спокойно. Парни всю ночь пели ДДТ и Сплинов, через раз не попадая в ноты, а я разглядывала костёр, что плясал на полу средь камней, отбрасывая причудливые тени на лица присутствующих. А в голове билось наивное: “Где же мои восемнадцать?”. Хотелось вернуться в юность, чтобы вновь верить в чудеса и светлое будущее. Оказаться бы сейчас в лагере, где-нибудь на берегу моря, чтобы те же песни под гитару, только без того груза разочарований, что пришёл с годами. Вот бы вернуться туда, где всё ещё хочется любить и верить в принца на белом коне, где ещё не познана вся ядовитость лжи и предательств, туда, где было лишь море, мокрая галька, гитара, костёр и тридцать пар таких же задумчивых глаз, что пели в разнобой.

Иногда слёзы подкатывали к глазам, и тогда я утыкалась лбом в спину Вовчика и жмурилась, заставляя себя думать о чём-нибудь другом. Спасали воспоминания о детях. О том, как Данька в первый же день моего классного руководства поджёг мусорку, а ещё через каких-то четыре месяца дарил мне самодельную открытку с ёлочкой. Или как я месяц кормила его в столовой за свой счёт, потому что его разведённые родители не могли решить, чья это обязанность. Вспоминались Вовкины синяки после ссоры с пьяным отцом и его первая влюблённость в девочку из соседней школы, когда он приходил в школу весь в засосах, а я, из раза в раз преодолевая своё стеснение, вела с ними разговоры “о том самом”, а по вечерам, уже дома, как мантру повторяла, что главное, чтобы никто не залетел раньше срока.

Или же наша первая встреча с Изергиным, который тогда был совсем мелкий, но уже умел добиваться своего. Как он каждый наш урок английского требовал играть в мафию или смотреть кино. А потом, став чуть старше, в качестве благодарности по большим праздникам принялся таскать мне куски торта из соседней пекарни.

Много всего было. И как ни странно, но именно эти эпизоды прошлого помогли мне пережить самую худшую ночь в моей жизни, чувствуя странное единение с этой дворовой шпаной.

Уже под самое утро, когда все отчаянно начали зевать и клевать носом, меня проводили домой, хоть я и отбивалась.

– А хотите, мы его побьём?
– у самого подъезда предложил Вовка, видимо, тоже сделавший какие-то свои выводы.

– Не надо, - устало попросила я и улыбнулась.

– Тогда, чтоб у него всё отсохло, - вставил свои пять копеек Данька.
– И в следующие триста пятнадцать раз просто не смоглось.

Я была настолько уставшей, что даже смутиться не смогла.

Распрощавшись с детьми, я отперла дверь подъезда и еле волоча ноги, начала подниматься наверх, ещё не представляя, что ждёт меня дальше.

Глава 25

Пашка сидел на ступенях возле моей двери, уперевшись спиной в стену и свесив руки с колен. Откинутая назад голова и прикрытые веки создавали впечатление, что он спит. Я даже успела трусливо помечтать о том, что успею по-тихому проскользнуть в дом. Но стоило сделать шаг на площадку, как Савицкий резко дёрнулся, распахнув глаза, будто только и ждал моего появления. Взгляд у него выдался безумным. И это резануло по и без того натянутым нервам. Уже вроде как выплаканные слёзы вновь напомнили о себе, но на этот раз я сдержалась, пустым взором посмотрев на него.

– Ксюша, бл..ть!
– с чувством выдал Паша, подскакивая на ноги. Он двигался нервно, как заведённый, а я невольно попятилась назад, даже не столько от него, сколько от той гнетущий энергии, что исходила от мужчины давящими волнами. Моё действие не осталось незамеченным, и Пашка просто замер на месте, сжимая-разжимая кулаки, явно не зная, куда выплеснуть бурлящие в нём эмоции. Я же наоборот вжалась в холодную стену. Нет, я не боялась его, но и не имела ни малейшего представления, как можно пережить эту непосредственную близость.