По ту сторону черной дыры

– Ето же животная, она же размножается. И она не виновата, что ее жрать не успевають.

– Александр Пиусович, – удивленно заговорил командир, – ты клянчишь за восемь месяцев уже третий свинарник! Сколько у нас на данный момент голов?

– Свинячьих?

– Ясен перец, не зубрячьих!

– Шестьсот тридцать два екземпляра йоркширской породы, – слово «йоркширской» Саша выговорил с акцентом типичного «кокни».

– А каковы потребности?

– Штуков триста…

– Так какого черта ты зверинец развел?

– Так я ж, товарыш полковник, не виноватый, что Рыженков с Климовым сафари открыли! Они же, практицки, одной охотой кормят и нас, и деревню и монахов. Те жирнозадые, кстати, обленились совсем! Жрут да молитвы свое гундосять.

– Погоди! – остановил его Норвегов, – не болбочи. Сначала с поросятами разберемся. Как по-вашему, Виктор Вячеславович? – обратился он к зампотылу.

– Определенно! – ответил тот неопределенно, а затем принялся жестикулировать:

– Сафари необходимо прекращать, то есть проводить гораздо реже. Иначе через десять лет в лес будем только за грибами ходить. А насчет излишков свинины я вот что подумал: по воскресеньям можно устраивать ярмарки. Пусть придут люди хотя бы из того же Нижнего Волока – у них в этом году пшеницу сильно градом побило. Уступим им подешевле, или на что-нибудь обменяем.

– На репу! – брякнул из угла Горошин.

– Или на замполита, – продолжал Рябинушкин, – на ярмарке можно проводить обмен другими товарами. Тех же самых яловых сапог тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года изготовления у нас пятнадцать тысяч пар.

– Хорошо, – хлопнул ладонью по столу Норвегов, – Климов, сгоняй к игумену, – скажи, чтобы завтра подошел ко мне.

– Есть!

– У кого что еще? – Семиверстов глянул в окно. Во дворе уже начинали сгущаться сумерки.

– Алексеич! – позвал он Малинина, – там за тобой твой пес явился.

Все засмеялись и припали к окну.

– Являются только ангелы, – сказал Норвегов, – он – зверь военный. Значит, прибыл.

Действительно, на тротуаре у цветочной тумбы сидел малининский Дромедар и, глядя в окна штаба, печально вилял хвостом. Кличка у пса была ему подстать. Бедняга был глупой шуткой природы, помесью дога и ньюфаундленда (водолаза). Где-то метр десять в холке, с мехом, как у нутрии и бассетовским выражением глаз, он постоянно встречал хозяина и провожал его домой, цепким собачьим оком блюдя чтобы друг-гуманоид не предпринял попытки уклониться от курса.

При отклонении капитана от маршрута, он садился на задние лапы у явки и выл трубным голосом. Пассии капитана были очень недовольны.

– Вот погоди, сукин сын! – говаривал Анатолий Алексеевич, – я посажу тебя на цепь, а рядом пущу десяток сучек с течкой. Вот тогда ты меня поймешь!

Пес равнодушно глядел на хозяина и лениво зевал. Если его что-то и интересовало в этой жизни, то мультфильмы «Том и Джерри» по видику. Он усаживался в метре от экрана и смотрел, как сметливый мышонок дурачит своего оппонента. При этом он фыркал и тряс головою, как заправский киноман.

История появления его в квартире Малининых туманна и запутанна. Дело в том, что Анатолий Алексеевич, в быту человек черствый и беспардонный, едва выпив свои двести грамм становился добрее самой матери Терезы. Однажды они с Рябинушкиным выпивали в продскладе. Зампотылу отключился, не успев даже как следует распробовать литровку, а Малинин решил прошвырнуться по складу в поисках чего-нибудь вкусненького. Прихватив десяток банок кеты, он уже навострил лыжи домой, но вдруг увидел сидящего на мешках с мукой котенка. Животное было все в муке и тихонечко мяукало. Подивившись необычной масти малыша, Анатолий Алексеевич прихватил его с собой.

Дома он объявил своей половине, что это детеныш «голубого манула» – редкого, ныне почти исчезнувшего вида, занесенного в Красную Книгу.

Людмила в ответ на эти откровения ответила, что никогда не интересовалась сексуальной ориентацией животных, стряхнула с котенка муку и всучила его соседке в подарок по случаю ситцевой свадьбы.

Алексеевич на время затих, но полгода спустя приволок маленького щенка. Пьян он в этот раз был настолько, что у него в голове не имелось ни одной стоящей идеи. Помычав на стенку, капитан вдруг выдал:

– Людка, прошу тебя, ты только не сердись. Один очень хороший человек подарил мне щенка. Это – «декоративный интерьер». Он будет жить в коробке из-под ботинок.

Жене ничего не оставалось делать, как согласиться. Очень было жалко маленькую собачку.

«Декоративный интерьер» жрал за троих, и спустя месяц коробка от ботинок стала ему до смешного мала. Пришлось переселить его в коробку из-под телевизора, а через год вымахал так, что пугал лошадей. «Беларусьфильм» пытался заполучить его для снятия в римейке про собаку Баскервилей.

После перемещения псу стало совсем вольготно. Он перестал просить жрать, стал наведываться в окрестный лес на охоту. Прошлую зиму он таскал домой зайцев, а ближе к весне натаскал на всю пятиэтажку глухарей. Однажды, в конце февраля, он вернулся домой с кровоточащей раной на шее и потащил хозяина на улицу. У подъезда лежал мертвый волк. Не обращая на труп «лесного санитара» ни малейшего внимания, Дромедар тащил Малинина за собой.

Прихватив с собой автомат, Мухина и Булдакова, Анатолий Алексеевич организовал рейд по следам своего пса. Метрах в двухстах от опушки лежала туша лося, а рядом валялись еще два загрызенных серых хищника.

– Какого хрена ты нас звал! – возмутился Олег Палыч, – твой «буленсбейснер» следующий раз тура завалит.

Он потрепал пса по загривку.

– Видишь, укусили Дромедара твари нехорошие! – пес согласно заворчал, – он хотел хозяину сюрприз сделать, лося на день Вооруженных сил завалил… Иваныч, давай за машиной!

В данный момент Дромедар сидел и скалился на высунувшихся в окно людей. Заметив среди них хозяина он присел на всех четырех и принялся махать хвостом.

– Да! – произнес Норвегов, – «декоративный интерьер» – единственная в мире порода собак, передвигающаяся на полусогнутых. Господа офицеры! Всем до свидания и счастливой ночи. Холостой Горошин угрюмо скосился на начальника и чего-то проскулил на прощанье.

Майор Серегин спешил домой. Уйдя впопыхах утром и не позавтракав, Александр Иванович, (для друзей просто Шура) был голоден. Буквально взлетев на свой третий этаж, он принялся наяривать кнопку звонка.

Дверь тихо растворилась. На пороге стояла Мэй.

– Привет, Машуля! – улыбнулся ей он, – ты в состоянии сейчас накормить зверски голодного мужа?

– Да, – она слегка поклонилась ему. Серегин прошел в квартиру, снял китель и отправился в ванную мыть руки.

Вскоре он появился в кухне и принялся хищно вдыхать горько-сладкий аромат, доносившийся из кастрюль.