По ту сторону черной дыры

– Полцарства за ванну! – воскликнул он, войдя в холл. Дворецкий посмотрел на него с легким удивлением. Запаса русских слов было явно недостаточно, чтобы понять фразу, в запальчивости оброненную Александром Македонским, а затем обработанную доморощенным философом. Поэтому он лишь пожал плечами и громко проскрежетал на французском:

– Сир! В ваших покоях вас ожидает дама.

Неодобрение в его голосе можно было вырезать ножницами. Парень отчего-то смутился и кивнул головой.

– Спасибо, Жерар.

На третьем этаже он уловил незнакомый аромат духов. Пахло земляникой и ландышами. А может, и не ландышами, но у Сергея появилось ощущение, будто он попал в весенний лес. Хотя, опять же, весной нет земляники.

Двигаясь по этому царству парадоксов, он ломал голову. С одной стороны, ломать ее было и ни к чему, но с другой – разве может принцесса прибыть одна к почти незнакомому жениху? Это было бы жестоким попранием средневековых традиций!

Оказалось, может. Наверное, появление в этом мире гостей из ниоткуда вызвало нарушение некоторых законов этики. Так или иначе, результат был налицо: к вошедшему Сергею бросилась тоненькая фигурка.

– Ты жив! – воскликнула она.

Парню, выросшему в детдоме, стало не по себе. Едва ли не впервые в жизни ему кто-то обрадовался. Не зная, как реагировать на такое проявление привязанности, он пожал плечами:

– Еще не совсем. Ты подождешь, пока я приму душ?

– Чего? – удивилась Диана. Сергей чертыхнулся.

– Помоюсь, то есть? – теперь, видимо, чертыхнулась принцесса. Залившись краской, она кивнула.

– Не хочу, чтобы здесь пахло потной лошадью, – объяснил Гончаров, скрываясь за дверью.

Скрестив руки за спиной, Диана подошла к зеркалу.

– Он тебе нравится! – обвинительно сказала она своему отражению. Отражение промолчало. Тогда она подошла к книжной полке, взяла одну из книг и уселась в кресло. Китайская грамота. Жак обучил ее языку росичей, но грамоте не смог, потому что этим знанием не владел и сам.

– Ничего я в ваших книгах не понимаю, – пожаловалась она вышедшему из ванной Сергею.

У того было в руках полотенце, которым он энергично вытирал свою шевелюру. Он был облачен в темно-синий халат с тисненой надписью «Динамо» на спине. Булдаков, подобно акуле рэкета, комплектовал свою команду сплошь боксерами.

– Даже если бы и симпатяга Жак научил тебя читать, ты бы ничего не поняла все равно.

– Почему? – удивилась девушка.

– Алфавиты разные. Если ты не передумаешь выходить за меня замуж, у нас будет много времени, и я тебе все объясню. Ты чего?

– Не передумаю! – одними губами прошептала Диана, во все глаза пялившаяся на своего избранника.

Сергей с удивлением глядел на нее. У той было все, как в романах для женщин двадцатого века: по коленям бежала дрожь, губы стали влажными, дыхание прерывистым. По животу ее прошла горячая волна, а синяя жилка на шее пульсировала в такт сердцебиению.

Глядя на удивленные глаза девушки, Гончаров понял, что его хотят, сами этого не осознавая. Он сходил за холодной водой.

– Выпей, – протянув стакан, сказал он, – I can`t concern virginity princess.

– Sorry! – прошептала она, – it is stronger then me. Тебя не затруднит одеться?

– Разве я голый? – удивился он.

– Нет, конечно, – едва не поперхнулась она водой, – просто, твоя одежда слишком интимна. Все равно, если бы я тебя принимала тебя в пеньюаре…

Сергей хлопнул себя по лбу и скрылся. Вернулся он переодетый в джинсы и свитер. Заодно он притащил с собой фен, чтобы высушить волосы, влажные пряди которых причиняли ему известное неудобство.

– Вот не ожидал, что ты и по-английски говоришь, – признался он.

– Я знаю шесть языков, – сказала рассеянно она, глядя на неизвестный прибор, – а что это такое?

– Устройство для просушивания волос.

– Любопытно. А как оно работает? – Диана присела рядом на диван и от любопытства даже высунула язык. Сергей пожал плечами.

– Воздух продувается сквозь горячую спираль. Представь, что там угли и маленький воздушный мешок.

– Но там же не угли и не мешок! – капризно стукнула кулачком по его колену принцесса, – там же что-то совсем другое! Что там?

– Я открою тебе маленький секрет, – доверительно наклонился к ней парень, – на самом деле там – гном-воздухан!

– Какой еще гном? – недоверчиво покосилась на него Диана, – верно, ты меня разыгрываешь?

– Если бы ты умела читать, то прочла бы, что здесь написано «Гном», – показал он ей эмблему, укрепленную на задней стенке фена, – теперь поняла?

Принцесса застонала. Не ясно, правду говорит этот странный парень, или шутит над ней? На всякий случай она отрицательно помотала головой. Сергей улыбнулся:

– Если бы сказала, что понятно, я бы тебя отшлепал. Теперь не мешай.

Он включил фен и принялся за просушку. Принцесса сидела рядом, как Ягенка подле Збышка и, слегка покусывая губы, следила за процессом, по окончании которого хрипло вздохнула:

– Послушай, рыцарь, тебе непременно пристало смущать бедную девушку? Одень что-нибудь, прошу тебя!

– Знаешь, что, дорогая! – рассердился он, – может мне бронежилет одеть? Я когда сюда ехал не подозревал, что меня оженят! Поэтому, взял только хаки и кое-что из гражданки. И вообще: ты думаешь, что когда выйдешь за меня замуж, будешь ходить этаким расфуфыренным павлином?

– Это же обычная одежда! – воскликнула Диана.

– В этой «обычной одежде» только «Сникерс» жрать да кофей пить – сплошной шармант! А если я тебя обнять захочу? Весь этот ансамбль сомнется, как картонный сортир! Вот в лес мы с тобой пойдем, допустим, за грибами… Как ты в этом по лесу пойдешь, отвечай!

Принцесса посмотрела на него весьма удивленно. Обычно такие взгляды получает городской поэт предлагающий деревенской девке в три часа ночи покупаться нагишом в водоеме при старом кладбище.

– Грибы у крестьян купить можно. А для прогулок по лесу есть специальный охотничий костюм.

– С двенадцатью подвесками, как у Анны Австрийской? Благодарю покорно! – пробурчал парень, – а здоровье, матушка, вы тоже у крестьян прикупать собрались? Грибы – это только предлог. Лес! Лес – это прежде всего моцион, свежий воздух! Вы закрылись в четырех стенах и дефилируете с этакой модной зеленью на лицах! Неправда, что красные рожи только у крестьянок и пьянчуг! У крестьян она символ здоровья, а у пьянчуг – болезни! Черт! Что-то я не то говорю! Что тут ни говори, а у всех придворных дам свисают веки ниже второго подбородка к сорока годам!