По ту сторону озера

Оливер считал профессию бармена своим призвание, и я была рада за него, если бы он не был столь заносчив. Он был просто занудой. Гости могли сидеть за стойкой и разговаривать друг с другом о том, что именно им интересно, как вдруг из-под земли появлялся Оливер и начинал вещать людям различные истории из своей жизни и рассказывать про особенности алкоголя. Особенно ему хотелось поделиться с гостями информацией о текиле «Patron». Парень повторял одни и те же сведения около двадцати с лишним раз за день.

– Никому даже не интересно про это слушать, – прошептала мне Мередит, – а он всё равно думает, что он центр вселенной.

– Может, так Оливер поднимает себе самооценку?

– Если бы он молчал, всем работалось бы только спокойнее.

И в душе мне где-то было жалко бармена, от того, как к нему относились. Если бы они могли знать, что Оливер просто хотел любви и обычного человеческого тепла, то, наверное, относились бы к нему совершенно по-другому, но и я этого тогда не знала, а значит, моё мнение продолжало оставаться о нём на мертвой точке. Оливер Мейсон был занудой.

– Он немного специфичный, – ответила я Дане, – совсем чуть-чуть.

– С крупицу, да? Славно, я тогда буду ложиться спать. У меня завтра контрольная по литературе.

– Что читаете?

– Шекспира. Макбет.

– И тебе нравится?

– Мне по душе больше Ромео и Джульетта.

– Это же классика.

– Так и Макбет классика. Спокойной ночи, Тори.

– Спокойной ночи, куколка, – я так давно уже её не называла, но мне было приятно снова произнести это прозвище.

Из дневника стихов Тори. Февраль

«Я жизнь считаю бесполезной,Все люди ходят в темноте.Один мечтает стать известным,Другой желает лучше петь.И только я один мечтаюОстаться в мраке смутных дней,Пойти на кухню, выпить чаю,И никогда не спать теперь».

Глава 3 Листья травы и мокрая земля

В пятницу бар открывала Мередит в весьма скверном настроение. Я заметила это по тому, как она поджимала губы.

– Прости, что вмешиваюсь не в свое дело, у тебя что-то случилось?

– Может это и правда не твое дело, – мрачно пробормотала она себе под нос.

– Ладно, извини.

Позже, моя коллега принесла мне свои извинения в комнате для персонала, сказав, что сейчас переживает не самые лучшие времена. Я могла ей только посочувствовать. Её рыжие волосы скрывали грустные глаза, но как можно скрыть то, что было в них?

Мередит Линкольн не приходилась родственницей Аврааму Линкольну, но она прекрасно умела держать себя в руках и ставить Оливера Мейсона на место. Может поэтому именно её всегда ставили с ним в одну смену?

Ей рано пришлось повзрослеть и взять ответственность и за себя, и за свою сестру, которая выросла в детдоме. Несмотря на все испытания судьбы, жизнь Мередит наладилась, когда их с Тарой забрала к себе приёмная семья. Элайджа и Лола заменили сестрам весь мир и у Мередит появилась надежда на то, что жизнь может ещё наладится, стоит только поменять угол своего зрения.

Девушка делала всё ради того, чтобы Тара забыла о трудных временах, проведенных в детдоме: о бесконечном одиночестве, тоске по дому, ранних подъемах и тусклых глазах ребят: остальных обитателей большой норы.

Мередит была скрытная, уж такой её сделали всевозможные обстоятельства. Она была осторожна, но несмотря на это, имела тайную связь с владельцем бара «Синдикат» Робертом Паком. Существовало несколько причин, по которым они не хотели афишировать свои отношения:

1. Рабочие отношения, должны были оставаться, сугубо рабочими отношениями и личные взаимоотношения никак не должны были на них влиять.

2. Роберт был намного старше девушки, из-за чего последняя опасалась осуждения со стороны окружающих. Младшей сестре рассказывать об этом было не обязательно, а коллегам знать лишние факты, просто не к чему. Вдруг, их отношение к ней изменится?

Последний факт был почему-то известен Оливеру, но тот не выдавал официантку и не говорил о том, что был в курсе всех событий.

На днях моя младшая сестра обмолвилась словечком о выставке, которую собирался организовать центр по культурной деятельности и делам с молодежью, приглашая поучаствовать в специальном мероприятие и ребят из группы поддержки различных лечебных учреждений. Дана располагала большим портфолио работ, и я всячески поощряла её желание присоединиться к предстоящему событию.

«Каждый человек должен иметь право на то, чтобы выразить себя даже если у него имеются особенные проблемы». Так гласила надпись на буклетике центра.

– Кто выпускает эти буклеты? – действительно заинтересованно спросила я, рассматривая брошюру со всех сторон.

– Говорят, что женщина по имени Лассе. Она там дольше всех в этой поддержке тусуется и сотрудничает с данным центром.

– Лассо?

– Лассе. Она гиперпозитивный человек и постоянно говорит ободрениями.

– Как с табличек?

– «Знайте, что после дождя всегда выходит радуга, так и вы будьте этой радугой посреди ваших невзгод».

– Я бы точно сбежала, куда подальше.

– Лассе считает, что нам всем не хватает оптимизма.

– Понимаю. Так какие работы покажешь на выставке? И как это вообще будет проходить, я что-то не услышала?

– Она называется «То, чем мы дышим» и будет проходить в начале апреля.

– Будешь рисовать воздух? – знаю, это ни капельки не было смешно. Простите.

– Не в прямом же смысле этого слова. Надо изобразить, что дорого нашему сердцу: семью, какие-то вещи, любимые игрушки, что угодно. То, что нравится.

– А тебе?

– Посмотри, там разное есть.

Сестра передала мне папку, перевязанную лентой, в которой лежали её работы формата А2.

– Очень большие.

– Я старалась.

– А какого числа будет выставка?

– В конце апреля в последнее воскресенье должно быть.

Перебирая лист за листом, я осознавала, что Дана изображает на бумаге свои видения. Там были нарисованы разные животные: олень с тремя внеземными глазами, бурый медведь с двумя головами, рычащий прямо на меня с листа, огромный волк похожий на оборотня, стоящий на задних лапах посреди туманного поля.