По ту сторону Разина. Патриарх Никон и крестьянская война 1670–1671 годов

Возвращаясь к возможным финно-угорским корням Разина, добавим, что на то, что атаман был потомком недавних язычников, указывают некоторые подробности его деяний. Как рассказывали иностранцы, атаман творил злодейства против церкви, «грабил и осквернял храмы и все, что принесено и посвящено Богу, при этом изгонял духовных лиц из их владений». [82] После персидского похода Разин «с сообщниками своими возвратился на Дон, где снова принялся творить злодейства против церкви: прогнал многих священников, чинил препятствия богослужениям и вмешивался в церковные дела. <…> Вместо обычного свадебного обряда, совершавшегося в России священником, заставлял он венчающихся, приплясывая, обойти несколько раз вокруг дерева, после чего считались они обвенчанными на Стенькин лад. И еще выкрикивал он разные богохульные слова против спасителя…». [83]

82

Иностранные известия о восстании Степана Разина. С. 69.

83

Там же. С. 108.

Очевидцы рассказывали, что Богу Разин «не молится, и пьет безобразно, и блуд творит, и всяких людей рубит без милости своими руками». [84] Атамана обличали в том, что он вершит «над православными христианы поругательство» и что «он и товарыщи его, казаки, в пост и в пятницу и в среду мяса едят» и «держатся богомерзких сатанинских дел». [85] Иоганн Марций писал, что вероисповедания Разин «был или магометанского, или никакого». [86] Справедливости ради добавим, что у Разина был духовник – черный поп Феодосий. Однако, если судить по документам, деятельность этого «духовника» простиралась дальше благочестивого окормления духовного сына, о чем будет рассказано в своем месте.

84

Крестьянская война под предводительством Степана Разина. М., 1954. Т. I. С. 237, 252.

85

Иностранные известия о восстании Степана Разина. С. 20.

86

Там же. С. 65.

Исследователи отмечают, что некоторые виды казней, используемых повстанцами, носили «ритуально-знаковый характер», имели «магическую символику» и «ритуально-символическую подоплеку». [87] Эти данные в совокупности с «венчанием вокруг дерева», а также эпизодами разинских жертвоприношений «речному богу Ивану Гориновичу» или разбушевавшемуся морю [88] могут указывать на приверженность Разина некоторым пережиткам языческих культов. Исследователи фольклора подобное жертвоприношение соотносят с былинным сюжетом о благодарственном кормлении реки хлебом. При этом отмечается, что данный обычай был заимствован у финно-угров, и бросаемый в воду хлеб есть субститут человеческого жертвоприношения. [89]

87

Усенко О. Г. Психология социального протеста в России XVII–XVIII вв. Тверь, 1995. Ч. 2. С. 37; Мауль В. Я. Социокультурное пространство русского бунта (по материалам Пугачевского восстания): автореферат диссертации. Томск, 2005. С. 34–37.

88

Записки иностранцев о восстании Степана Разина. С. 47, 172.

89

Неклюдов С. Ю. Легенда о Разине: персидская княжна и другие сюжеты. М., 2016. С. 265–267.

Вероятно, из-за этой приверженности древним обрядам современники атамана считали его колдуном и чернокнижником. [90] Исследователи отмечают, что «во многих старинных казацких преданиях чародейство – неотъемлемый дар, отличающий Разина от других народных героев». В одной из легенд говорится, что «Пугачев и Ермак были великие воители, а Стенька Разин и воитель был великий, и еретик (колдун, волшебник. – Авт.), так, пожалуй, и больше чем воитель…» [91] Костомаров называл Разина «в полной мере извергом рода человеческого» и указывал на народные предания о его чародейских проделках. Патриарх Иоасаф проклял Степана Разина как еретика и вероотступника, а священный собор предал его анафеме. Когда атамана арестовали, то очень боялись, что тюрьма не удержит его, так как он чернокнижник. В Черкасске его сковали освященной цепью и содержали в церковном притворе, «надеясь, что только сила святыни уничтожит его волшебство». [92]

90

Никитин Н. И. Разинское движение: взгляд из XXI в. М., 2017. С. 22.

91

Чистякова Е. В. Соловьев В. М. Указ. соч. С. 78.

92

Костомаров Н. И. Бунт Стеньки Разина. М., 1994. С. 352, 371, 416, 428–429.

С точки зрения возможного «мордовства» Разина можно объяснить и предполагаемые нами его «тесные» взаимоотношения с Никоном. Впервые о происхождении патриарха Никона во второй половине XIX века высказался П. И. Мельников. Он указал, что «Никон сам был мордовского происхождения, сын обруселого мордвина Мины», и даже в его портрете находил «мордовские» черты. [93] Действительно, как сказано выше, в источниках Никон представлен уроженцем селения, которое в писцовых книгах XVI века названо «государево село Велдеманово Закудемского стана Нижегородского уезда». [94]

93

Мельников П. И. (Андрей Печерский.) Очерки мордвы. Саранск, 1981. С. 40.

94

Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI века (1588–1600 гг.). М., 1977. С. 283.

«Государевыми» в Нижегородском Поволжье, как правило, были села, населенные «инородцами», так как при присоединении края к России они отходили в непосредственное владение Приказа Большого дворца. Исследователи указывают, что «государевы» села Нижегородского уезда, лежавшие к востоку от реки Кудьмы, были в основном мордовскими. [95] Название села Вельдеманова, согласно легенде произошедшее от прозвища мордовского разбойника Вельдемы (или Вельдея), также указывает на мордовские корни его основателей. [96] Однако прямых указаний на мордовских предков патриарха в документах той эпохи не сохранилось.

95

Давыдова А. А. Границы Нижегородского уезда в конце XVI–XVII вв. и их пространственные изменения. Внутренняя административно-территориальная структура. URL: http://opentextnn.ru/old/history/rushist/dorevigu/gub.http://opentextnn.ru/old/history/rushist/dorevigu/gub.

Дата обращения: 21.03.2024.

96

Трубе Л. Л. Как возникли географические названия Горьковской области. Горький, 1962. С. 31.

В «житийных» трудах этническая принадлежность Никона не обсуждалась, да это в XVII веке было и ни к чему: крестьянский сын Никита Минов, крещенный в православную веру, как и его отец и дед, стал «русским» просто по факту исповедания «русской» православной веры.

Конфессиональная принадлежность в Средние века превалировала над этнической, и, допустим, язычник, принявший ислам – «татарскую» веру, «автоматически» становился татарином, как и язычник, принявший православие, – русским. Неслучайно сам о себе Никон говорил, что он «русский и сын русского…» [97] Биограф Никона, Иван Шушерин, писал, что будущий патриарх родился «от простых, но благочестивых родителей – отца по имени Мины и матери Мариамы». [98] «Простых, но благочестивых» – означает христиан крестьянского сословия. Судя по документам, население Вельдеманово было крещено уже в XVI веке, так как в селе уже тогда наличествовала церковь. [99]

97

Карташев А. В. Указ. соч. С. 157.

98

Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона… С. 3.

99

Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI века (1588–1600 гг.). М., 1977. С. 17.

П. И. Мельников, много путешествовавший по нижегородским весям, наверняка получил сведения о «мордовстве» Никона от кого-то из своих многочисленных информаторов. Однако в вопросе «определения» этнической принадлежности Никона его опередил главный противник патриарха-реформатора – «огнепальный» отец Аввакум. В своих трудах он прямо называл Никона сыном «черемисина», что позволило современным исследователям утверждать о марийских корнях патриарха. [100]

В одном из посланий Аввакум писал: «Я Никона знаю: недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне; отец у него – черемисин, а мати – русалка, Минка да Манька; а он, Никитка, колдун учинился, да баб блудить научился, да в Желтоводии с книгою поводился, да выше, да выше, да и к чертям попал в атаманы. А ныне, яко кинопс, пропадет скоро, и памят его скоро погибнет». [101] Несмотря на «мнение» Аввакума, есть одно свидетельство, которое заставляет признать, что Никон, скорее всего, действительно, был потомком крещеных мордвинов, однако не забывших свои корни и свой язык. Дело в том, что первый «словник» мордовского языка, составленный западноевропейским путешественником Николаасом Витсеном, был им написан именно с помощью Никона. Посетивший в 1664–1665 годах в составе голландского посольства Москву, Витсен навещал патриарха Никона в Воскресенском монастыре и от него записал 325 мордовских слов, снабдив их голландскими соответствиями. [102] Очевидно, патриарх раскрыл любознательному иностранцу свое происхождение, после чего голландец, интересовавшийся этнографией, и выразил желание зафиксировать язык одного из народов, населявших Россию.

100

Акшиков А. Г. О национальности патриарха Никона // Христианское просвещение и русская культура. Йошкар-Ола, 2008. С. 37–40.

101

Письмо «отцу» Ионе / Житие Аввакума и другие его сочинения. Сост. и комм. А. Н. Робинсон. М., 1991. С. 212.

102

Феоктистов А. П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков. Саранск, 2008. С. 130–132.

Если взглянуть на взаимоотношения ссыльного патриарха и мятежного атамана с этого ракурса, то по-другому видится считающееся «пропагандисткой уловкой» условие Разина к царю восстановить Никона на патриаршем престоле. По-другому видится широчайшее участие в бунте «инородцев». Разинцы рвались в места, где родился Никон, но и связь патриарха с родиной не прекращалась в ссылке. Источники сообщают, что в ссылке Никона постоянно посещали гонцы из Курмыша на Суре. [103] И именно Курмыш впоследствии сделался первой ставкой разинских атаманов, где их встретили с почетом. [104]

103

Дело о патриархе Никоне. Издание Археографической комиссии по документам Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеки. СПб., 1897. С. 345.

104

Ржига Н. Ф. Разиновщина и раскол в Нижегородской губернии // Нижегородский краеведческий сборник. Н. Новгород, 1924. Т. I. С. 120.

На родине Никона был провозглашен самозванец – мнимый сын царя Алексея Михайловича, якобы не умерший, а бежавший к Разину от «лютости отца и от злобы боярской» и придавший дополнительную легитимность выступлению против властей. Когда восстание распространилось на огромной территории между Доном, Волгой и Окой, этому лжецаревичу присягали и «целовали крест», готовы были умереть за него и умирали. В Нижегородском Поволжье фигура «царевича» сыграла ключевую роль в разжигании бунта.

Кто был этот таинственный «царевич»? Что могло объединить двух таких разных людей, как могущественный патриарх и донской казак, пусть и атаман? Знали ли они друг друга лично? Разин использовал имя опального патриарха для своей пропаганды, но кто кого использовал на самом деле? Кто затеял авантюру с походом в Средневолжье, превратившуюся в одну из самых кровавых боен XVII века? Каким образом участвовало в этом русское духовенство? Мы не обещаем, что дадим исчерпывающие ответы на все эти вопросы, но как минимум мы их ставим.

«Точки бифуркации»

Разрешение вопроса о связях и возможностях взаимодействия патриарха Никона и Степана Разина является основополагающим для подтверждения нашей версии. Установление их может служить прямым указанием на участие Никона в восстании, указанием на его активную роль в этих событиях. Источники, безусловно, позволяют допустить наличие таких связей как до начала восстания, так и во время его. При этом отчетливо выявляются главные моменты, говорящие о возможности взаимодействия Разина и Никона, возможности участия последнего в восстании.

Конец ознакомительного фрагмента.