По ту сторону жизни, по ту сторону света

И тут я натыкаюсь на нечто, что сбило меня с ритма прыжков и частоты дыхания. Огромный кусок кристалла. Чудовищно огромный! От изумления меня выкинуло «из себя». Камень, как айсберг, лишь кончик показал наружу. Покрытый разными, многолетними отложениями грязи, треснувший, неумело и коряво починенный. Именно от этого чудовищно огромного накопителя и тянулись следы Скверны. Когда-то. Видимо, пусть и корявый, но ремонт виброструктуры этого кристалла и положил конец истеканию Скверны. Хотя её тут! Скверны этой! Облака целые!

Но всё это, конечно, интересно, но зверь от меня чуть не сбежал! Скачу ему наперехват. Спешу. Не обращая внимания на ревущих в ужасе прочих обитателей этой чащи. Мне уже ясно, что этот медведь самое большое и самое сильное существо, что тут есть. Если и этот гигант мне не поможет, то можно просто и без затей выжечь всю эту Скверную Чащу, к хренам! Всех этих уродов!

Догнал. Запыхался даже, но догнал. Всё же относительно малые размеры и вес имеют преимущества перед белазовскими габаритами и силой. Какой самосвал?! Эта животина встала на задние лапы! Да это же годзилла! Тиранозавровая, рексовая! Мне аж сыкотно стало от медвежьего рёва и его когтей с клыками! Чуть не заразился его медвежьей болезнью!

Бью, с испугу. И не спрашиваю себя даже, чем бью? Я, когда сильно волнуюсь, делаю чёрт-те что! Медведя сносит с лап. Прыгаю ему на грудь, утопая в густой и мягкой шерсти. Не буду Штыком бить! Шкурку портить! Отступлю от собственного правила не обрастать вещами, а шубу пошью! Зима близко! Сдавливаю горло зверя так же, как давил раскалённый клинок той волчьей девочки.

И вдруг слышу писк боли. Смотрю. Такие милые пушистые комочки маскирующей расцветки! Медвежата! Мими-мишки! Блин! Это же не медведь! Это же медведица!

Меня опять вышибает «из себя». Смотрю на себя со стороны. И мне мерзко. От самого себя мерзко.

Тут Жизнь. Такая вот странная, непривычная, крайне жестокая, но Жизнь. А я? Что я делаю? Я вломился в хрупкое равновесие этого маленького, но живого мирка, сею тут ужас, смерть и опустошение. И хотел всё это сжечь, к хренам! Весь этот живой мирок! Живой!

Это не они уроды! Они такими родились. Они не знают другой жизни, кроме этой. Но они живут. Как могут, так и живут. Выживают. В этих запредельных условиях. Но выживают. Живут. В неустойчивом балансе жизни.

Это я урод! Вломился в их дом, крушу, ломаю, убиваю. Не из потребности, не для пропитания. А из развлечения! Просто никто из них не мог защититься от меня! Никто! Это не бой. Убийство. Ради забавы получается убийство!

Так мне стало мерзко от самого себя, что я прозевал рывок туши подо мной. Лечу. С грохотом и чавканьем ломаю деревья. От боли ударов о стволы, удара о почву, пусть и мягкую, но динамического удара никто не отменил, спазмом схватило грудь и горло. Отрешённо смотрю на разевающуюся чудовищную пасть с огромными клыками.

Ну, вот и всё! Наконец-то! Отмучился!

Ну вот, наконец и Смерть моя пришла.

Но, как всегда, всё оказалось не тем, чем ожидалось.

Пасть не захлопнулась на мне. А чуть надо мной, прямо перед моим лицом. И глыба мяса и шерсти, жалобно заскулив, затряслась всем многотонным весом, отпрыгнула от меня, огромными прыжками помчалась к жалобно пищащему комку шерсти, который ещё не обзавёлся чешуйчатым панцирем.

Я в недоумении и в шоке сел. Почему медведица не перекусила меня?

А это что? Приглядываюсь – исчезает. Смотрю куда-то в сторону мерещится мне в углу зрения женский силуэт в длинном свободно ниспадающем плаще с длинными рукавами, полностью скрывающими руки и очень глубоким капюшоном, полностью закрывающем лицо. Приглядываясь снова, ничего не вижу.

И будто шёпот. Женский голос. Прислушиваюсь, не слышу ничего. Не слушаю, шепчет что-то, неразборчивое.

Медведица очень боится этого призрака. Гигантский зверь просто в отчаянии – медвежонок, милый пушистый комок бурой шерсти застрял. Как в капкан попал. Иду к ним. Ну, что я железный, что ли? И что, что убивали друг друга анадысь? А теперь дитя попало в беду! А мать с ума сходит. Я же не зверь! Солдат ребёнка не обидит! Штык, ожидаемо, испаряет кусок камня, неведомо как оказавшийся в переплетении корней. Наверняка маг земли тут ворожил, скалой такой кабана какого-нибудь раздавив. Медведица подхватывает пушистый комок размером с годовалого телёночка и огромными скачками уносится прочь, прыжками своими вызывая колебания всего плавучего острова.

Нет, это не прыжки чудища вызывали колебания. Целый пласт чащи вокруг меня, вместе с почвой, с половиной того расщеплённого камня, всем гербарием сломанных медвежьими играми растений, вместе со мной и миражом женщины в плаще – взлетает вверх. Потом появляется частокол каких-то призрачных зубов, что схлопывается над головой полупрозрачной пеленой чего-то мутного, как бутылочное стекло. Меня обжимает мешанина всего, что было чащей вокруг меня. Рот и носоглотка сразу же оказывается полна болотной жижей и грязи. Последнее, что я увидел – это женский силуэт в углу зрения, как и положено видению, никак не среагировал, никак не изменил своего положения, несмотря на то, что несколько сотен кубометров чащи были проглочены призрачной личинкой опарыша-переростка. Призрак просто стоял в ожидании, вложив рукава плаща друг в друга.

Глава 2

Естественно, что меня вышибло из меня же. Смотрю как бы со стороны, как мутно-бело-зелёная туша опарыша, как атомный подводный ракетоносец, погружается во тьму болотную.

– Тут был город, – слышу я тихий женский шёпот. Она! Стоит на округлом корпусе призрачного опарыша, размером с дизель-электрический ударный крейсер на подводных крыльях. Да-да! Меня опять, несёт. А кто не свихнётся, оказавшись в чреве опарыша такого размера под толщей болотных вод в мешанине компостной?

И я, к сожалению, опять не умер. Хотя опарыш, хоть и полупрозрачный и пышуший волшебными силами Скверны и Смерти, но выделяет вполне материальные реактивы, растворяя проглоченное. В том числе и моё тело. Даже тысячекратно клятый сапог растворяется. Всё же один, второй я таки потерял.

Блин! О чём я думаю! Дались мне эти сапоги! Тут мою плоть растворило до костей. А вот и кости тают, как кубик сахара в мутном кипящем кислотном бульоне!

Хорошо хоть никакой боли. Что-то устал я от боли.

– Самый большой и самый красивый город из всех, что я видела, – продолжает шептать женский голос.

А вот сам силуэт пропал. Зато я появился. Тот самый, призрачный, каким я себя видел в том странном месте, когда допрашивал дух сожжённого колдуна.

И как в подтверждение слов этого призрачного женского голоса вода будто исчезла. Я увидел дно этого болота. И грандиозные руины мегаполиса. Будто опять с ребятами Пальмиру освободили и бродим среди развалин былой цивилизации. Но я-то помню, что это дно Чаши Погибели Богов. Только с водой будто исчезли и многолетние иловые отложения. Это руины города богов?