По велению сердца

– Думаю, мне надо вернуться и во всем разобраться. Хотя бы у себя в голове навести порядок. — Это был не один мужчина, это были два разных человека. Одного она полюбила, другой смотрел на нее со страниц досье. Хоуп невольно задавала себе вопрос: не оттого ли тесть с тещей винят Финна в смерти дочери, что просто не могут смириться с самим ее фактом? Хоуп хотелось так думать, она боролась с собой. Пусть в его пользу будет хотя бы крупица сомнения, что в свете прочитанного было совсем непросто.

– Не боишься за свою жизнь? — без обиняков спросил Марк.

– На это он не пойдет. Жену же он не убивал! Был несчастный случай. И следствие, и заключение судмедэксперта в этом едины. Мне кажется, его цель — вытрясти из меня как можно больше денег. — Это тоже было отвратительно, а ей по прежнему хотелось верить в любовь Финна. — До отъезда я позвоню твоему адвокату в Дублин, чтобы был человек, к кому я могу обратиться. Если вдруг… — Теперь в Ирландии она была совсем одна — ни друзей, ни любимого человека. Доверия к Финну у нее уже не было. Кто бы он ни был на самом деле, частица его точно была от лукавого. Странно, но после всего прочитанного Хоуп не испытывала перед ним страха. Она знала, что в нем есть и хорошее начало. Она продолжала в это верить. И еще теперь она знала, что она нормальный, здравомыслящий человек, чего нельзя сказать о Финне. Именно поэтому он и пишет такие книги — его мрачные персонажи роятся у него в голове и представляют различные грани его собственной души, — те, что поначалу не видны посторонним. — Со мной все будет в порядке. Мне надо самой во всем разобраться, — заверила она Марка и со словами благодарности протянула ему назад досье. — Перед отъездом позвоню. — Ей было необходимо побыть одной, оплакать когда то любимого человека, которого, похоже, больше нет. И никогда и не было.

После ухода Марка в ее квартире воцарилась полная тишина. Единственное, о чем Хоуп могла сейчас думать, так это о тех нескольких месяцах счастья, что связывали ее с Финном. Она вспоминала, как любила его, доверилась ему и какими настоящими казались их отношения. Теперь же каждое мгновение этого счастья оборачивается ложью. От этой мысли по ее лицу катились слезы. В это невозможно было поверить, а примириться еще тяжелее. Их отношения были словно сладкий сон — и, кажется, сном и остались. Только теперь сон этот превратился в кошмар. Хоуп не понимала, что за человек Финн О’Нил. Тот благородный рыцарь, которого она полюбила, или вечный неудачник и обманщик из сегодняшнего досье? Она знала одно: надо вернуться, посмотреть ему в глаза и самой во всем убедиться.

Глава 18

Хоуп выждала до четырех часов утра, чтобы позвонить в Дублин, где в это время было девять — начало рабочего дня. Карточка с телефонами дрожала у нее в руке. Ответила приемная, ее попросили не вешать трубку, какое то время играла музыка, после чего ее соединили с секретарем. Хоуп представилась и сказала, что звонит из Нью-Йорка. Наконец трубку взял Роберт Бартлетт. Он говорил с американским акцентом, голос был приятный. Его уже предупредил по электронной почте Марк Веббер, а также руководитель нью-йоркского офиса фирмы. Компания называлась «Йохансен, Штерн и Гродник» и имела филиалы в шести городах Америки, а также представительства по всему свету. Роберт Бартлетт служил управляющим партнером нью-йоркского офиса, когда его пригласили возглавить дублинский филиал после внезапной кончины предыдущего старшего партнера. Бартлетт несколько лет с успехом проработал в Дублине и скоро должен был возвращаться в Нью-Йорк. Вообще то уезжал из Ирландии он с неохотой. Там его карьера складывалась наилучшим образом.

Бартлетт был не в курсе ее проблемы, но знал, кто такая Хоуп, и понимал, что она для фирмы — солидный клиент.

– Мне о вас говорили, мисс Данн, — сказал он. — Буду рад вам помочь. Что я могу для вас сделать? Надеюсь, с вами все в порядке? В Нью-Йорке уже поздний час, — заметил он доброжелательным и на удивление молодым голосом.

– У меня проблема личного характера, я попала в очень сложную ситуацию, — с трудом начала Хоуп. Она пока и сама не понимала, о чем ей просить этого Бартлетта, и вообще было странно спрашивать совета у совершенно незнакомого человека. Она знала, что ей требуется помощь — или может потребоваться. Оставалось неясным, какого рода это может быть помощь. Если ей нужен телохранитель или психолог, то она обратилась не по адресу. При этой мысли Хоуп почувствовала себя глупо. Но на случай, если помощь все же понадобится, ей нужен в Дублине свой человек. Она не хотела лететь, не будучи уверенной, что при необходимости ей будет куда обратиться за поддержкой. А Бартлетт был единственным, к кому она могла кинуться. — Я пока не знаю, какая именно помощь мне нужна — и нужна ли она вообще. Мне вас рекомендовал Марк Веббер, он мой агент. — После всего, что она узнала из расследования, Хоуп была согласна с Марком, что ей может понадобиться помощь — хотя бы на тот случай, если ее взаимоотношения с Финном будут сопровождаться какими то юридическими осложнениями. Она, конечно, надеялась, что все уладится, но уверенности тут быть не могло. Из того, что она узнала, скорее вытекало обратное.

– Конечно, конечно. Я к вашим услугам, мисс Данн. — Роберт говорил доброжелательным тоном, он был сама учтивость. Хоуп почувствовала себя глупо, объясняя ему ситуацию — получалось, что совета просит обманутая женщина, впрочем, так оно и было. Но речь шла не только о несчастной любви, теперь ей, возможно, грозила нешуточная опасность, и это нельзя было сбрасывать со счетов. Все зависит от того, кем на самом деле является Финн и что для него значит Хоуп. Насколько безнадежна его ситуация, насколько он беспринципен? Ясно, что деньги для него имеют большое значение, но до какой степени? Ведь может оказаться, что на этот раз для него на первом месте все таки их отношения, какими бы ни были его прошлые дела и поступки. А что, если он ее искренне любит? Хотелось в это верить. Но в данный момент это казалось маловероятным, и оценить реально отношение к ней Финна не представлялось возможным.

– Все это звучит довольно глупо, но я, кажется, попала в весьма затруднительное положение, — наконец выдавила Хоуп. В доме царил мрак. В это ночное время все проблемы представлялись еще более ужасными, чем были на самом деле, опасность словно подстерегала ее на каждом шагу, и самые безумные подозрения казались более реальными, чем при свете дня. Утром страхи, скорее всего, отступят. — В течение года я нахожусь в близких отношениях с одним человеком. Он живет в Ирландии, между Блессингтоном и Руссборо, и у него дом в Лондоне. Он писатель, очень успешный, хотя в данный момент у него профессиональный и финансовый кризис. В прошлом году я была приглашена сделать несколько его фотографий в Лондоне, после чего мы встретились еще раз, а потом он нагрянул ко мне в Нью-Йорк. Признаюсь, он вскружил мне голову. Он пробыл в Нью-Йорке больше месяца, и с тех пор мы практически не расставались, жили поочередно то у меня, то у него. У меня в Нью-Йорке квартира и еще дом на Кейп-Коде. Мы повсюду были вместе, в последние месяцы я жила у него в Ирландии. У него там особняк, он говорил, что это его собственность, оказалось — ничего подобного. Как выяснилось, он его арендовал. — Роберт Бартлетт сочувственно и ободряюще хмыкал и поддакивал, одновременно делая для себя пометки, чтобы потом уточнить некоторые моменты. — Я случайно наткнулась на договор аренды, хотя он мне говорил, что дом в его собственности. Дескать, это жилище его предков и два года назад он его выкупил. Все ложь! Но когда я все узнала, он стал оправдываться тем, что ему, дескать, было неловко сознаваться, что дом ему не принадлежит. Вообще то это была не единственная ложь, после девяти месяцев счастья мне вдруг стало известно и о других случаях обмана. Я была счастливейшей женщиной, все у нас было замечательно, а теперь вот выяснилось, что он лгал мне об очень важных вещах.

– И как же вы это выяснили? — спросил Бартлетт, явно заинтересовавшийся ее рассказом. Судя по разговору, к нему обратилась женщина умная, далеко не наивная, и, чтобы она купилась на обман, лжец должен был быть искусным и убедительным. Судя по всему, изначально у нее не было причин ему не верить.

– Да как-то случайно. Он, например, говорил, что рано потерял жену и воспитывал сына один. Потом к нему в Ирландию приехал погостить его сын и рассказал мне, что рос он не с отцом, как О’Нил меня уверял. Да, кстати, его зовут Финн О’Нил. — Бартлетту сразу стало ясно, о ком идет речь — писатель то известный, но он промолчал. Безусловно, Финн О’Нил в своей области — звезда первой величины, как и Хоуп — в своей. Она не подобрала с улицы безвестного бродяжку. Да с ней такое и не могло случиться, насколько он мог понять по первому разговору. Стало быть, партия казалась равной, по крайней мере на первый взгляд, и его собеседница наверняка тоже так считала. Значит, поначалу у нее не было проблем. — Так вот, его сын рассказал мне, что жил в Калифорнии с бабушкой и дедушкой по маминой линии, а отца он в детстве практически не знал, да и теперь видит редко. Это никак не совпадало с тем, что наплел мне его отец. Я задала Финну прямой вопрос, и он сказал, что ему было стыдно признаваться, что он не принимал участия в воспитании ребенка. Он мне ни словом не обмолвился, что мало общается с сыном. Еще он говорил, что к моменту гибели жены они уже не ладили и дело шло к разводу. Ее не стало, когда мальчику было семь. Но об этом я вам потом расскажу.

А за пару месяцев до этого я узнала, что его особняк арендован. Он продолжал уверять, а я верила, что это его родовое гнездо, что дом унаследовала от родителей его мать, а оказалось, что и это неправда. — Хоуп говорила все откровеннее, этот Роберт был ей симпатичен. Слушал он сочувственно и внимательно, хотя ее рассказ даже самой Хоуп казался каким то бредом. — Он опять сказал, что стыдился признаться, что снимает дом. К этому моменту мы уже решили пожениться, и в апреле этого года я выкупила особняк у его владельца. — Теперь и самой Хоуп этот поступок казался верхом глупости.

– Хотели сделать ему подарок? Вы записали дом на его имя? — Это был вопрос по ходу дела, никакого удивления или сожаления Бартлетт не выказал.

– Свадебный подарок. Дом куплен на мое имя, но я собиралась подарить дом О’Нилу на свадьбу. Пока он формально остается моим, а Финну я как бы сдаю его за символическую плату — двести долларов в месяц. Я отдала за него полтора миллиона, еще почти столько же вбухала в ремонт и еще миллион потратила на мебель и обустройство дома. — Произнеся цифры вслух, Хоуп словно только сейчас осознала, насколько эти траты огромны, и хотя формально она потратила их на свой дом, делала она все это только ради Финна. — После покупки особняка я составила все бумаги и включила его в завещание. В случае моей смерти — если мы будем в браке — дом переходит к нему. Либо в трастовое управление — если у нас будут дети.

– Он об этом знает?

– Наверняка не скажу. Кажется, раз или два я ему говорила. Я сказала, что оставлю дом ему. Тогда я еще считала, что это его родовое гнездо. А пару месяцев назад узнала, что ни его семья, ни он не имели к дому никакого отношения. Это была очередная ложь в числе многих. Но Финн так живо изображал смущение оттого, что не владеет домом, а только снимает… И я, как дура, купилась с потрохами.

– Надо отдать ему должное: он мастер своего дела. — Пока из того, что она рассказывала, следовало, что Финн всякий раз играл на ее жалости. И был весьма убедителен.