По воле богов
Шрифт:
что пить нам не пора.
– А мы за друга заступились,
и врали, что втроем напились.
– Нам не поверили, и мы
тогда надрались, как скоты.
Ты у отца бутылку взял?
– Угу, и под руку попал.
Но после. Тогда нам сколько было?
– По двенадцать где-то.
– Всего-то десять лет назад.
Они помолчали, но Бони снова усмехнулся.
–
– Мыло?
– Мыло,
тогда нам по пятнадцать было.
Неугомонный наш дружок
рассыпал мыльный порошок.
На лестнице, когда прием давали.
Гостей на бал еще созвали,
ну, вспомнил?
– Да, тогда наш Нерил учудил.
Водой ступени он облил,
а сам в засаде притаился
и очень долго веселился,
когда летели сверху гости.
– Хоть хорошо, собрали кости.
А наказали всех троих.
Друзья снова сделали по глотку.
– А помнишь, в наш дворцовый парк
влетели несколько собак?
Когда один огромный пес,
едва не откусил мне нос?
Ведь Нерил спас меня тогда.
С дубиной к нам он подбежал
и пса подальше отогнал.
А там уж стража подоспела
и свору отловить сумела.
Бони нервно потер глаза и сделал большой глоток. Арман положил руку ему на плечо и снова посмотрел на гроб Нерила.
– Он нас спасал не раз.
Да и не только нас.
Парнишка, вспомни, в речке.
Тонул он и на помощь звал.
Ты побежал тогда за стражей,
а я за Нерилом бежал.
Наш друг без страха в воду прыгнул,
лишь скинул сапоги.
И парня вытащил один, не крикнув: 'Помоги'.
Наоборот, меня тогда он отгонял,
и в воду лезть не позволял,
грозился, что отрежет уши.
– С него бы сталось. Тот еще был уж.
Арман и Бони негромко рассмеялись, и в который раз приложились к горлышку бутылки.
– Достойнейший из нас, он славный муж.
Вот только был...
Теперь же здесь лежит недвижим.
О смехе Нерил позабыл.
Не говорит, не смотрит и не дышит.
Не жизнь была, а лишь один туман.
– Мне не хватает так его, Арман!
Бониваль вдруг уткнулся в плечо друга. Он не плакал, слез не было. Но сердце Бони сжала леденящая тоска.
– Ведь мы дружили столько лет!
А одного из нас уж нет.
Казалось, вечна наша дружба.
Что крепче стали, и верней, чем князю служба.
Прошу, мой друг, ты действуй осторожно,
тебя терять совсем уж тошно.
– Эй, Бони, стой! Меня хоронишь слишком рано,
еще Эльмина ждет Армана.
Ты лучше песню жизни спой.
Пусть Нерил мертв, но только телом.
Его душа жива.
И пусть сейчас бесплотный дух,
но мы ему докажем делом,
что не забыт наш добрый друг.
Он
жизнь любил.И каждым жестом об этом миру говорил.
Мы будем жить и за него.
– Жаль не увидит ничего.
Бониваль допил вино, поставил бутылку на пол и посмотрел на Армана. На мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит мертвец, глядящий на него черными провалами глазниц. Бони тряхнул головой, отгоняя жуткое виденье.
– Что этот лавочник в свое вино мешает?
Мне жуть такая показалась вдруг.
– Идем наверх, там свежий ветер.
Излечит он случайный твой недуг.
То склеп нас гнилью отравляет
и мысли разные внушает.
Так поспешим, мой друг.
Спи с миром, Нерил.
Арман подал руку Бонивалю, и тот поднялся, не отказываясь от помощи. Ему все еще было нехорошо. И в лицо молодого князя юноша рискнул взглянуть только на улице. На щеках Армана играл легкий румянец от выпитого вина, глаза поблескивали, и Бони совсем успокоился, спеша забыть свое видение и изгнать с души неприятный осадок.
Молодые люди вернулись в город. Арман свернул на улицу, названную именем его деда, скользнул между домами и остановился перед дверью знакомого мага. Бониваль стоял за спиной друга, не спрашивая, зачем они сюда пришли. Никто не спешил открывать, и князь постучал снова, уже более настойчиво и зло.
– Мой князь, Ирган уехал.
Друзья одновременно обернулись. За ними стояла сухенькая старушонка, раскрыв в неприятной улыбке беззубый рот. Но Арман учтиво поклонился женщине.
– Недолго ли, не знаешь, мать?
Она пожала худенькими плечами.
– Откуда ж мне, старухе, знать?
Но нет его уже три дня.
– Все ополчилось на меня!
Ирган единственный помочь мне мог.
Скажи мне, Бони, отчего наш мир жесток?!
Князь поблагодарил старуху и побрел прочь. Бониваль догнал его и пристроился рядом. Он уже понял, зачем Арману был нужен именно этот маг. Когда-то Ирган выстроил портал в земли матери юного князя. Нравился ему синеглазый мальчишка, и маг любил его, как сына. Он помогал друзьям время от времени, как и в их проделках, так и в проблемах. И все это делал по дружбе. К тому же, он был единственным, кто открыл бы Арману быстрый доступ на земли вампиров. Возможно, помог бы и вызволить юную супругу князя. Но именно сейчас, когда его помощь была по-настоящему необходима юноше, маг исчез.
– И снова перст Судьбы?
Как бы невзначай спросил Бони, но Арман зло отмахнулся.
– Скорей, ее издевка.
И как все рассчитала ловко.
Чем больше нам преград, тем крепче счастье.
В разлуке закаляются сердца.
Ах, если б не предательство отца!
О, если бы ты, Бони, знал,
как упоительна ее улыбка,
сиянье глаз и нежность губ.
И будет проклят тот мерзавец, что быть посмеет с нею груб!