По воле северных богов

Сэр Иен бросил на жену не менее обеспокоенный взгляд. Он уже собирался обратиться к будущей невестке, как вдруг дверь зала вновь распахнулась, и в нее протиснулся гигант, чье происхождение не могла скрыть даже добротная английская одежда. Он что-то произнес на своем северном языке. Молодой воин, стоявший рядом с леди Реджиной обнял ее за плечи и мягко произнес.

— Здесь их нет, Куини.

— Что все это значит? — вскричал сэр Иен, с негодованием наблюдая, как посторонний мужчина фамильярно обнимает будущую жену его сына. — И кто вы-то такой?

— Меня зовут Тир, если это что-то говорит вам.

— Мне говорит, госпожа моя, и очень многое, — Лин Клермон решительно поднялась с места и шагнула вперед. — Именно эту молодую женщину, Иен, дорогой, мы должны благодарить за то, что наш Гай вернулся домой и скоро женится на этой прелестной девушке.

— Ах, леди Элинор, — вдруг вскричала Куини, вырываясь из полу объятий Тир и бросаясь к будущей свекрови, — они пропали! Ни Хьюго, ни Гай так и не вернулись домой из своего путешествия. Лишь прибежала раненая лошадь брата без седока.

Глава 15

Хьюго Гилфорд, Гай Клермон, Дик Престон и молодой слуга, сопровождающий их, ехали не спеша, все еще переполненные вчерашним хмелем и благодушием гостеприимного родительского дома Гая. Это настроение не покинуло их и к вечеру, когда они решили устроиться на привал. Вскоре костерок уже весело трещал, а на углях разогревалось жареное мясо, припасенное для путешественников дородной поварихой Клермонов. Они плотно поужинали, щедро запивая свинину забористым домашним пивом, и не заметили, как заснули. Все. Даже Престон, которого беспечные путники назначили караульным на первую треть ночи…

Пробуждение было не самым приятным. Первым проснулся Дик — видимо совесть все-таки мучила его. Однако едва он разлепил глаза и приподнялся, как страшной силы удар обрушился на его и без того смурную голову. Остальные хлопот доставили больше, а главное, пока вдесятером крутили двоих рыцарей, шустрый слуга вывернулся и исчез в чаще. Сколько его потом не искали, найти так и не смогли.

Еще одна накладка вышла с лошадьми. Конь Гилфорда, храпя и бешено вращая глазами, не желал идти в руки чужих людей. Его мощные копыта, которые хорошо выдрессированные и свирепые лошади этой тяжелой породы были обучены использовать в бою, грозили смертью каждому, кто смел приблизиться. Дело кончилось тем, что жеребец вырвался и тоже умчался прочь. Ему в след выпустили несколько стрел, но, похоже, впустую.

Пленников, оглушенных, со связанными за спиной руками усадили на оставшихся лошадей и намертво привязали к седлам. Потом торопливо засыпали землей кострище, укрыли ветками следы лагеря и, повинуясь настойчивым требованиям командира, двинулись в путь — все больше узкими лесными тропами, избегая торных дорог, обходя стороной деревни и поместья…

Через какое-то время Хьюго пришел в себя и, отбросив упавшие на лицо волосы, огляделся.

— Сэр Ансельм, один очухался, — тут же возвестил ехавший сбоку охранник.

— Который? — раздалось из головы колонны.

— Самый здоровый! Может опять его по башке треснуть?

— Пока ведет себя тихо — не трогать.

— Кто вы? — неприязненно поинтересовался Хью.

В голове гудело, шишка на затылке саднила и дергала, как больной зуб. Руки и ноги, немилосердно стянутые веревками, начали затекать.

— Скоро узнаешь, а может и нет. Но в любом случае не от меня. Заткнись, пока снова не получил.

— Спасибо на добром слове, — угрюмо процедил рыцарь и уставился перед собой.

Вскоре пришел в себя сэр Гай, а потом и Дик Престон, но переговариваться им не дали. Они ехали молча, внимательно оглядываясь по сторонам в тщетной попытке узнать места, по которым их провозили. На привал остановились только когда стемнело. Пленных стащили с лошадей и тут же привязали к толстому дубу в центре поляны, на которой остановился отряд.

— Дайте попить-то хоть, сволочи, — проворчал Хьюго и тут же получил увесистым кулаком по лицу.

Сплюнул кровь и, усмехаясь разбитым ртом, продолжил:

— Да ты, я вижу, настоящий смельчак! Это же надо было решиться! А вдруг я бы укусил?

— Вот высажу тебе все зубы, так и кусаться нечем будет! — страж вновь занес руку.

На этот раз Хью удалось вовремя отдернуть голову, и кулак негодяя с хрустом врезался в кору дуба. Он взвыл и, укачивая больную руку, принялся бить связанного рыцаря ногами. «Милое» развлечение так захватило его, что он не заметил, как слишком приблизился к неподвижному до сих пор Гаю, который не замедлил воспользоваться этим. Он подтянул к себе колени, а потом резко распрямил ноги, ударив сторожа под зад так сильно, что тот кубарем выкатился к костру, вокруг которого расселись остальные похитители. Раздались смешки.

— Что, Джон, дружище, несладко тебе пришлось?

— Сейчас будет солоно им, — тот, кого назвали Джоном, поднялся и, захватив увесистую дубину, направился к пленным.

— Хватит! — резко бросил один из похитителей.

Хьюго и Гай тут же уставились на него, справедливо принимая за предводителя, однако, ни тот, ни другой не знали этого человека.

— Ты что-нибудь понимаешь, сэр Гай? — тихо проговорил Хьюго.

Кираса уберегла его от большинства ударов, но голова гудела, а во рту стоял солоноватый вкус крови. Он потрогал языком ранку на нижней губе и поморщился.

— Я думал об этом всю дорогу. Мы оба, ты, — сэр Хьюго, и я, — меньше месяца, как вернулись в Англию. Не было нас достаточно долго, а по новой никому дорогу перейти не успели. Так что у меня есть только одно объяснение… Если, конечно, Дикон не обрюхатил какую-нибудь красотку, и это не ее разъяренные родственники.

— Не было такого, — незамедлительно раздалось с той стороны дуба.

Хьюго улыбнулся одним уголком рта, стараясь уберечь разбитую губу.

— Тогда кто они, сэр Гай?

— Люди графа Мейнского.

— Вот че-е-ерт! — задумчиво протянул Хью, по привычке дернувшись, чтобы запустить пальцы в волосы на затылке, но связанные руки остались за спиной, и он еще раз выругался. — А ведь ты, должно быть, прав. Сейчас проверим.

Скорый на действия, Хью обернулся в сторону костра, нашел глазами предводителя и крикнул:

— Сэр Ансельм, когда рассчитываешь добраться до Мейна?

Мужчина вздрогнул, резко вскинул голову, с минуту злобно изучал пленников, но потом расслабился и усмехнулся.