По воле северных богов

Вскоре в Гилфорд послали гонца с наказом вернуться как можно скорее с полным гардеробом для «леди Реджины» и ее «дуэньи». Сэр Иен должен был остаться за главного. Вместо себя Тир назначила Эрика Рыжего, наказав не противоречить старшему Клермону.

— Вы никогда не брали приступом такой хорошо укрепленный замок, а он имеет опыт в этом деле. Прислушивайтесь к нему.

— Твое слово закон для нас Тир.

Суровые бородачи опустились на одно колено и еще раз подтвердили свою клятву верности.

Несколько позже сэр Иен застал Тир одну, в задумчивости, и, немного смущаясь, подошел.

— Помнится, вы говорили, что викинги подчиняются только одному человеку…

— Я приказала им слушать ваши команды.

— И я могу рассчитывать на это?

— До тех пор, пока не попытаетесь уйти из-под стен Мейна. Для дружинника нет большего позора, чем остаться в живых после битвы, в которой погиб их предводитель. Мы говорим: «Господин бьется за победу, дружина — за своего господина». Валхалла примет погибших с честью.

— Простите меня за невежество, госпожа Тир, но что такое Валхалла?

— Чертоги бога Одина — покровителя всех воинов. В них павшие с мечом в руках будут вечно пировать и веселиться. Когда же наступит конец света, Один поведет это бесстрашное воинство на великую битву с темными силами.

— Красиво. И очень определенно. В моей религии меня всегда смущала некоторая неопределенность обещаний. Рай! А вдруг мне там не понравится? — сэр Иен лукаво сощурился.

— По-моему вы святотатствуете, сэр Иен, — смеясь, заметила Тир.

— Это шокирует вас?

— Ничуть. Так получилось, что я вообще более склонна верить в свои силы, в надежного друга, в то, что после весны наступит лето, а реки текут вниз к морю, а не наоборот.

— По-моему теперь святотатствуете вы, госпожа моя.

— Я просто искренна, сэр Иен, и уверена, что мне это зачтется.

— Вы прекрасно образованны для… э… леди.

— Не надо называть меня «э… леди». Тир вполне подойдет. А что касается образования, сэр Иен, то я знаю и умею достаточно много и для мужчины. Мне это было просто необходимо. К тому же я любопытна от природы, и если мне в руки попадал интересный человек, он платил мне выкуп не деньгами, а знаниями.

— Должно быть вы уникальны…

— В некотором роде, сэр Иен. На моей родине женщина изначально имела больше прав и занимала более уважаемое положение, чем в христианском мире. Норвежка, между прочим, даже имеет право на развод.

— Ого! И какова должна быть причина для того, чтобы ей позволили это?

— Например, если муж разорился, или… просто недостаточно мужественен для нее… — русая бровь Тир иронично изогнулась.

— Б-р-р! Пожалуй, я рад, что родился в доброй старой Англии… И что же, госпожа Тир, стоит вашему потенциальному мужу потерять свои денежки, как вы тут же выставите его вон?

— Во-первых, я достаточно богата, чтобы содержать его сама. А во-вторых, я говорю лишь о том, что у меня есть такое право, — с нажимом на последних словах ответила молодая женщина. — Но если я буду любить своего супруга, я не покину его, даже если он помимо богатства потеряет руку, ослепнет или станет хромым… Я меняю свою свободу на любовь и уважение. Это честно, не правда ли, сэр Иен?

— Хью показался мне очень честным малым, — старший Клермон остался доволен эффектом, который произвели его слова.

Глава 17

Гая Клермона протащили по узким сводчатым коридорам, имевшим уклон вниз. Стены сочились влагой, серая плесень клочьями свисала с потолка, но пол был чистым, а ступени, приведшие их в небольшое круглое помещение, стерлись от частого использования.

Молодого рыцаря подтолкнули к центру комнаты, где в полу был закрытый деревянной крышкой люк. Один из стражников с привычной ловкостью распахнул его, и оттуда пахнуло таким смрадом, что Гай невольно сделал шаг назад. Но его подхватили под стянутые за спиной руки и, несмотря на яростное сопротивление, в конце концов столкнули вниз…

Падение показалось ему смертельно долгим, но приземлился он на что-то достаточно мягкое, чтобы серьезно не пострадать. Гай приподнялся и сел, задрав голову к далекому светлому пятну люка.

— Будьте вы прокляты! — яростно выкрикнул он, но в ответ услышал лишь смех.

— Прощай, жених! Тебя ждет не самая приятная смерть, зато в хорошей компании.

Последовал взрыв хохота, и крышка захлопнулась, погрузив несчастного в могильную тьму. А это и была могила. Запах, который там, наверху, лишь коснулся ноздрей пленника, теперь навалился с одуряющей тяжестью. Гай стиснул зубы, чтобы сдержать подступившую рвоту. Пахло землей, сыростью и разлагающейся плотью… Связанными за спиной руками, Гай попытался ощупать то, на чем сидел. А когда понял, что это, как кошка отпрыгнул в сторону, ударившись при этом об стену и едва не переломав себе ноги.

В центре земляного колодца возвышалась груда мертвых человеческих тел, которая и смягчила его падение. Волосы на голове молодого человека зашевелились, мороз полоснул по спине. Ужас сковал его, и Гай замер, страшась шевельнуться, боясь дышать или даже моргать.

Он не знал, сколько прошло времени — час или сутки, когда его застывшего сознания коснулось что-то мягкое, теплое. Это вывело его из оцепенения. Все существо Гая метнулось навстречу. Как маленький ребенок, ищущий защиты и ласки у матери, он плакал, жаловался, льнул, еще не понимая, не осознавая, но уже черпая силы в этом прикосновении. А потом пришел тихий, как ночной ветерок, голос…

«Где же ты?» — с тоской и мукой вопрошал он, и тогда Гай, стиснув зубы, отлепился от невидимого присутствия, отчаянно толкнув его вверх, к свету, словно подбросив голубя, после чего сполз вдоль стены и то ли заснул, то ли потерял сознание…

Когда Гай пришел в себя, вокруг все было по-прежнему, зато изменился он сам. Это уже не был отчаявшийся полутруп, но человек, готовый сделать все, что в его силах и даже больше, чтобы или жить, или умереть с честью, пусть свидетелем тому будет один Господь бог.

Первое, что он сделал — это попробовал ослабить веревки, стягивавшие ему руки за спиной. Стерев в кровь запястья, он понял, что так не достигнет ничего. Тогда он попробовал протащить связанные руки под ягодицами, но не смог — то, что с легкостью проделала гибкая миниатюрная Куини, было недоступно крепкому широкоплечему рыцарю, к тому же облаченному в тяжелую кольчугу.

Оставался еще один способ и, сдерживая отвращение, Гай принялся осуществлять задуманное. Он сел спиной к горе трупов и начал на ощупь искать среди холодных липких тел что-то с острым краем — бляху, пряжку… О ноже он и не мечтал. Однако большинство тел были обнажены или покрыты лишь полуистлевшими лохмотьями…