По законам жанра. Книга 1

И почему всегда казалось, что Паль просто несчастный зависимый забулдыга-неудачник, которых тут пруд пруди?.. Мужики терпели неудачу в своих эпических начинаниях и решали брать от жизни «все», что в итоге сводилось к пьянству и разврату. Даже знай я про академическое прошлое Паля, у меня и мысли не возникло искать причину его затяжного пьянства. Сколько я его знаю, он всегда был под градусом, а это ни много ни мало, три года, из которых почти год я была к нему ближе всех.

А она знает. Откуда? Вместе учились? Тогда нет ничего удивительного, что ее не смутило его пьяное, лысеющее амплуа. Наверное, раньше я ее не видела, потому что Паль частенько на выгуле шлялся, а теперь работы прибавилось и он постоянно рядом с конюшней, вот она и приперлась.

Буквально пару месяцев назад, я была готова кланяться ей в ножки за такой подвиг, а теперь что? Стала насмехаться над ней? Почувствовала преимущество? Конечно, эта ослепленная ревностью бедняга вряд ли сможет понять глубину того безумия, что сподвигло меня на этот шаг, а он? Сможет?

— Эйя. Прости за это, я бы выпроводил ее сразу же, если бы знал, что ты придешь. В-выходной? Я думал у вас сегодня работ полон рот! — нервно посмеивался Паль, вставляя в боковую дверь деревянный засов.

— Можно сказать. Выходной. И часто она приходит?.. — указала я носом на дверь.

— Забудь.

— Очень интересно. Как ты предлагаешь мне забыть о девке, с которой ты спал, если она будет постоянно сюда таскаться?

— Не будет...

Паль закончил с дверью, подошел ко мне и потянул на улицу к загону. Корзинка так и валялась на земле неподалеку, я посмотрела на нее только мельком, но от мыслей о еде меня сразу начало тошнить. Он вроде бы и не виноват, что за ним кто-то бегает, и, может быть, не знай я про измену было бы легче, но не злиться не получалось.

Я вдохнула поглубже и всмотрелась зеленые волны холмов.

— Нам надо поговорить, — сказала я, перекидывая руки через шершавые бруски ограждения.

Забор скрипнул и качнулся, когда Паль оперся о него спиной.

— Я не думаю, что тут есть о чем говорить, — ответил он, склоняясь к моему лицу. — Такого больше не повториться. Буду выпроваживать еще на подходе. По-нормальному она не понимает.

— Ну-у-у, она тебя любит. Это очевидно.

— Я ее нет.

— Я ненавижу любовные треугольники. Та еще дрянь...

— Прекрати, Эй. Никакого треугольника тут и рядом нет. Только отрезок. Ты и я.

— Я тебя не люблю, — четко сказала я. Паль отвернулся и прокашлялся. — И не любила никогда. И начала с тобой встречаться, только потому что мне нужно было «алиби». Возможно, в это будет сложно поверить, но отношения с тобой очень круто изменили мою жизнь. Девчонки стали забирать у меня все смены, где можно наткнуться на наших любвеобильных господ, отпускали пораньше, да и вообще, стали как-то лучше относиться, после всего этого. — Тараторила я, глядя то на холмы, то на краснеющего парня, катающего по рту язык из стороны в сторону. — Ты был мне нужен, чтобы на меня перестали смотреть, как на ненормальную. Как на шуганную. Просто... Просто не нравятся мне все эти принцы и графы, разговоры о Земном, сплетни. Из-за этого все как-то не клеилось. Ты пил не просыхая, Паль. Я бы никогда так не поступила, демонстрируй ты хоть каплю здравого ума. А потом ты изменил. Ты виноват, но я хочу чтобы ты сильно не переживал, потому что я была этому только рада.

Паль раскрыл рот и резко выдохнул.

— Да как ты...

— Я была очень рада, потому что у меня появилась причина, чтобы все это прекратить. А потом ты пришел с цветами. Я не знаю, наверное мне стало тебя просто жаль. Я испугалась, что из-за моего отказа ты опять пить начнешь, испугалась этой ответственности. Я просто жить хотела, понимаешь?..

Паль развернулся и тоже повис на заборе уложив голову на руки, из-за чего было невозможно понять, в каком направлении он думает. Вряд ли пойдет об этом трубить, ведь какая-то девка внаглую его использовала, тут мало поводов для гордости. Орать на меня будет?

— А я все никак не мог понять, — сказал он, резко задрав голову. — Что ты во мне тогда нашла. Ты постоянно приходила, постоянно еду приносила, ты читала мне стихи? Или мне приснилось?

— А. Да, было.

— Охренеть. Ты шутишь? — посмотрел он на меня с улыбкой. — И все это только для того, чтобы «просто жить»? Ты сама-то себя слышишь?

— Ты очень милый, когда спишь. И не несешь пьяный бред. Видел бы ты свою рожу, когда кошмары снятся, там никто не устоит, — старалась я не отставать от воцарившейся легкости этой откровенной беседы.

— Тогда зачем надо было заходить так далеко? Ты ведь могла остаться просто «дурочкой, влюбленной в конюха».

— Могла. Но ты же мне не позволил!

— Ну да.

Паль отстранился от забора и сунул пальцы в рот. Звонкий свист пронесся по долине, лошади встрепенулись.

— Почему ты начал пить?

— Это тоже тебя интересует, «просто так, для жизни»? — посмеиваясь спросил он.

И че такой довольный?..

— Нет. Мне интересно.

— Ну тогда слушай, — Паль тяжело вздохнул. — Я не совсем нормальный. Нет, в смысле сейчас то я нормальный, но «там», не очень. Теперь даже мне с трудом в это верится, но нас здесь таких много. Марка, например, такая же, наверняка поэтому так ко мне прицепилась.

— Ненормальный, это что значит?

— С отклонениями, — крутанул Паль пальцем у виска, глядя перед собой. — Я не ходил в школу, или институт. Или на работу. Я оказался здесь сразу за партой, потому что только об этом и мечтал всю жизнь. Я очутился в раю. Учиться, быть со всеми, быть, как все. Я был счастлив. Сначала я думал, что здесь все такие же, как я, но потом понял, что нет. Что я сам стал другим. А потом академия закончилась. Наверное, легендарный путь остался позади, пришло время начинать новую жизнь и тут я кое-что вспомнил.

В десять лет родители отдали меня на верховую езду. Типа реабилитации... Лошади были моими единственными друзьями. Особенно Ворон. Он как Молния, только наоборот. Черный. Теперь кажется, я любил его сильнее матери. Конечно, одного меня к лошадям не подпускали, но однажды, нелепая случайность, и я оказался в конюшне один. Я уже многое умел, и решил покататься. Сам. Пока никто не видит. И даже сел в седло и вышел на манеж, но, видимо, сделал что-то не так, и Ворон начал вставать на дыбы. В итоге он меня скинул, я плохо помню, но следом раздался выстрел, и он упал замертво. Если бы я не потащился на тот проклятый манеж один, ничего бы не произошло. Я его убил, и понял это только здесь, а «там» прожил еще пятнадцать лет обвиняя в убийстве лучшего друга весь мир. Я устроился сюда, в конюшню, и заметил очень интересный момент. Когда я пьян, я постоянно вижу его живым. То в Марке, то в Лизе. Даже в Молнии. Мне понравилось. Дышалось как-то легче, наверное, я просто врал сам себе. Оправдывался, видел его во всех и радовался, что этот груз хоть не надолго, но спадает с моих плеч.

Паль повис на заборе и спокойно улыбался, глядя на бредущих в конюшню лошадей. Не удивительно, что он вспомнил об этом, только когда его попаданческий рай закончился.

— Ты не прав, Паль. Ты не виноват. Пусть ты не мог этого понять тогда, но должен понимать сейчас. Ты не знал, что творишь, поэтому и не мог осознать. Здесь нет твоей вины. Виноваты люди, которые за тобой не досмотрели.

— Я тоже об этом подумал, когда бросил пить, — Паль прокашлялся и обернулся на меня. — И я все же считаю, что если ты почти год терпела меня вдрызг ради такой, уж прости, ерунды, значит теперь и подавно стерпишь! Ты меня использовала, я понял. Но то был другой я.