Победители

А на главной площади Империи в тот момент, действительно, начался концерт, как и было положено по заранее утвержденному расписанию. Вот только в этот день там игралась иная музыка. Утвержденные всеми инстанциями и прошедшие проверки на благонадежность артисты, ничего не боясь, исполняли запрещенные песни, а им подтягивали десятки и сотни тысяч людей в едином порыве. Пожалуй, никогда ранее в своей жизни они не ощущали такого подъема и такой приподнятости.

Конечно, эта атмосфера безудержного и безрассудного праздника непослушания действовала не на всех. Многие покидали Площадь: кто из опасения, а кто - просто чтобы вернуться домой или отправиться по своим делам, но на их место приходили новые. Десятки тысяч людей со всего города стягивались на левый берег, проходя по мостам под замершими эстакадами, где больше не мчались поезда экспрессов, и не уступая дорогу редким колесным автомобилям.

Кое-где им пыталась помешать полиция, выставляя ограждения, но люди перелезали через барьеры или вообще раздвигали их в стороны под молчаливое непротивление и даже сочувствие рядовых полицейских. Власти, растерявшиеся либо получившие неофициальные указания не вмешиваться, бездействовали. Поэтому в столичной атмосфере сегодня не было ни опаски, ни страха. Люди шли протестовать, потому что видели, что их много, и понимали, что никто в этот день не станет призывать их к ответу...

А на самой Площади был уже развернут временный штаб. Суорд, Тертый и их многочисленные помощники работали, не покладая рук. Этот день должен был показать, чего стоит их многодневный труд по подготовке выступления.

Пока все развивалось по плану. По специально оставленным для проезда дорогам к Площади подтягивались вереницы огромных трейлеров, которые везли палатки, биотуалеты, продукты, воду, одеяла, средства связи и многое другое, необходимое для организации постоянного протестного лагеря. Доставленные с правого берега автокраны сгружали с тяжелых грузовиков массивные бетонные блоки, перекрывая пути подхода военной техники.

"Мы будем стоять до конца!
– разносилось со сцены.
– Никакого насилия! Действовать только мирными средствами!".

И в тот момент большинство людей верили, что их протест так и останется мирным, а власть не посмеет первой открыть огонь...

На что они надеются?! Кэноэ заставил себя отвернуться от экрана, на который выводилось изображение многочисленных камер, установленных на Площади. Нет, на первый взгляд, выглядело все очень внушительно. А узнав в одном из тех, кто раздавал продовольственные наборы с грузовиков, господина Грауха, Кэноэ даже начал догадываться, откуда там появились палатки, снаряжение и все остальное.

Однако все это происходит только сегодня. Но кто знает, что станет со всеми этими людьми завтра?!...

– Все смотрите, ваше высочество?!
– в кабинет заглянула Гвиэнт, одетая сегодня во что-то полувоенное, как всегда, выглядящее на ней очень сексуально.

– Смотрю, - мрачно признал Кэноэ, едва скользнув взглядом по ее ладной фигурке.

– И что видите?!

– Да ничего хорошего!
– вздохнул Кэноэ.
– Это сегодня они поют и пляшут, а что случится завтра?! Вся Площадь может превратиться в одну большую ловушку!

– Зато Дворцу ни во что превращаться не надо!
– резко сказала Гвиэнт.
– Он уже - готовая большая ловушка! Отсюда надо срочно эвакуироваться! Это здесь и сейчас все тихо и мирно, но под прикрытием этих выступлений может произойти все, что угодно!

– Все настолько серьезно?!

– Более чем!
– заверила его Гвиэнт.
– Я не могу сказать, что у меня какое-то особое чутье, но все чувства, которые у меня есть, буквально кричат об опасности! Только никто меня не хочет слушать...

– Я хочу!
– Кэноэ погасил экран и встал из-за стола.
– Возьмем с собой Кээрт и попробуем пойти к начальнику охраны. Пусть выпишет нам и родителям пропуска!

Однако из этой идеи ничего не вышло.

– Он не может!
– Кээрт грустно покачала головой.
– Есть категорический приказ: из Дворца никого не выпускать! А я боюсь сильнее давить на него, иначе может произойти конфликт установок, и он сойдет с ума... или умрет.

– Ладно!
– Кэноэ отступил на шаг.
– Кто может отменить этот приказ?! Я готов идти к Императору!

Дядя был очень занят - готовился к торжественной церемонии по случаю Дня Единения. И хотя все его движения были точными, а слова - четкими, чувствовалось, что он несколько перебрал по случаю праздника. В такие моменты спорить с ним было бесполезно.

Так и оказалось.

– Не знаю, что там говорит твой так называемый эксперт по безопасности, но бегство - это трусость!
– громыхнул он грозным Императорским голосом.
– Что бы ни происходило снаружи, наш Звездный свет Императорского Дома будет служить Дворцу лучшей охраной! И не забывай, Кэно! Вы с Кээрт обязаны присутствовать на Большом приеме, не разочаруйте меня!

Пришлось Кэноэ признать свое поражение.

– Здесь мы ничего не можем сделать, - сказал он двум ожидавшим его молодым женщинам.
– Будем тонуть, но хотя бы под музыку. Большой прием ждет нас!

– Мне нет необходимости присутствовать на приеме, поэтому я, с вашего позволения, приму меры по обеспечению вашей безопасности, - деловито заметила Гвиэнт.
– И я бы советовала вам, ваше высочество, блистательная, заночевать в покоях ваших уважаемых родителей, их легче оборонять.

– Мы так и сделаем!
– согласно кивнул Кэноэ.

Все равно, после Большого приема они будут слишком уставшими, да и после прошлой ночи, когда им удалось поспать только пару часов, не мешает сделать паузу...

Большой прием был, как всегда, великолепен. В огромном зале, обильно декорированном по случаю праздника, присутствовали несколько сотен гостей. Оркестр негромко исполнял приятные уху мелодии, по танцевальному помосту крутились пары, сновали официанты с подносами, Император и императрица вели светскую беседу с губернатором Десятой провинции и его разряженной супругой... в общем, все было как обычно.

Кэноэ вдосталь пообщался с незнакомыми и полузнакомыми гостями, выслушал пару просьб и несколько небезынтересных предложений по поводу организации централизованной спасательной службы, немного потрепался с молодым суперофицером о недавних событиях на Филлине, прошел пару кругов в танце с Кээрт и решил, что на этом может считать свои светские обязанности выполненными. С легким сердцем и чистой совестью он повел свою прекрасную половинку в уголок, где возле столика с напитками собралось уже почти все младшее поколение Императорского Дома.