Побеждаю и сдаюсь

Её личные перстни служанки ей вернули. Видимо, в княжестве красота измерялась в количестве побрякушек на невесте. И, конечно, никто не мог знать секрет рубинового перстня. Ровно так же, как и скромного серебряного с маленькими голубыми камушками. Но серебряное не сейчас. Это уже в крайнем случае.

— Джайри?

Девушка резко обернулась и увидела Шэна. Тот выглядел весьма нарядно: белый… камзол? Кафтан? Как называется эта длиннополая, почти до колен, верхняя мужская одежда? Джайри не знала. Но оценила тонкость серебряной вышивки и сверкающий атлас. Белые штаны, белый шёлковый плащ, даже бархатные сапоги — белые.

Уж не он ли — жених?

Джайри фыркнула.

— Ты выглядишь как призрак, — ядовито сообщила она.

Лис усмехнулся. И девушка внезапно разозлилась. Его неспособность обижаться взбесила её.

— Ритуальная одежда Белого дракона, — пояснил Шэн. — Идём.

— А что ты будешь делать, если я прямо сейчас прыгну вниз? Головой вниз? — зло прищурилась Джайри.

Тот удивился. Вполне искренне.

— Зачем?

— Не зачем, а почему. Потому что ты украл меня и привёз сюда против моей воли. И… лучше смерть, чем насилие.

«Что я несу… Богиня милосердная, что я несу!»

Шэн озадачился.

— Насилие? Джайри, — его голос стал мягким, как будто похититель обращался к неразумному ребёнку, — ты же хотела мужчину. Тебе нужен был ребёнок. Ты выйдешь замуж за князя Тивадара, могущественного Золотого дракона. И родишь детей. Всё хорошо.

Она растерялась. Впервые в жизни не нашлась, что ответить. Шэн слегка коснулся её плеча.

— Идём, — очень тепло сказал он. — Я понимаю, ты боишься. Это нормально. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Джайри зашипела и отпрыгнула от него.

— Ничего не будет хорошо! — крикнула она. — Всё уже плохо. Я не хочу замуж за Тивадара. И не хочу рожать вашему князю детей. И никогда не прощу тебе, что ты меня украл!

Она резко отвернулась от него, кусая губы.

«Дура! — прошипела мысленно сама себе. — Возьми себя в руки! Что за истерика, как у дворовой девки! Ему плевать на твоё „прощу, не прощу“, и на тебя. Что за глупость, Джай!».

Выдохнула, обернулась к нему.

— Веди, куда надо.

Шэн задумчиво и с недоумением смотрел на неё. Видимо, он не понял ничего из того, что она сказала. Лис осторожно взял невесту за рукав и повёл за собой.

Они спустились вниз по широкой лестнице с испещрёнными от времени ступенями. Внизу их уже ждали: бритоголовый старик в разноцветных тряпках, несколько мужчин, богато разряженных. Ну и сам Золотой дракон. Джайри невольно отвернулась: блеск от расшитого золотыми нитками наряда жениха ослеплял.

«Какая безвкусица!» — подумала девушка и молча встала рядом Золотым драконом, чувствуя бесконечную усталость от резкого выброса эмоций.

Итак. Она выдержит всё то, что ей предстоит. Даст любые обещания и клятвы, которые будет нужно дать. Затем подмешает снотворное и, когда драгоценный муж уснёт (а это не должно вот прям скоро случится, нужно рассчитать так, чтобы ночью) — сбежит. И, памятуя о словах Шэна, возьмёт направление не на запад. На северо-восток. В идеале она доберётся до земель Южного ветра… И там ей непременно помогут медовики — союзники Элэйсдэйра. Хотя можно через день-два повернуть и на запад. Главное — держаться лесов.

Плохо, что у неё отобрали штаны. Женские платья как будто специально кем-то придуманы для того, чтобы затруднить женщинам побег.

— О великий дракон! — загундосил старик. Видимо, жрец.

Джайри вспомнила рисунок Ларана, где отец изображал себя в образе шамана, и чуть не рассмеялась в голос.

«Нет, ну а что, — ехидно подумала она, — я планировала свадьбу? Ну вот она — свадьба. Муж немного не тот, но всегда же в любом плане есть какие-то погрешности. Я потом расскажу Улю, и тот посмеётся. Нет, сначала, возможно, убьёт меня, но потом мы всё-таки посмеёмся вместе».

И она мысленно стала сочинять послание наследнику. Потому что такие вещи лучше писать, а не рассказывать лично.

«Итак, Уль, если ты планировал войну с Тинатином, то откажись от планов сразу. Ты бы видел моего женишка! Весь закованный почти до самых глаз в золото. А это, между прочим тяжело. И сумасшедший жрец, подпрыгивающий с бубном. Уверена, это заразно. И ещё один мужик полностью в белом. Нет, Уль, не отгадал. Это не я».

Странно, но при воспоминании о друге, Джайри стало легче. Как будто Уль был рядом, и всё это было лишь забавной игрой.

« Я не удивлена, что таким расфуфренным и лишённым малейшего вкуса мужчинам их женщины не дают, чего те хотят, и им приходится красть чужих, пеленать их в неподъёмные одежды, увешивать камнями и металлом. Потому что иначе даже только что пойманная женщина непременно сбежит».

Жрец, распевая, подошёл к ним и связал руки жениха и невесты лентой, а затем повёл их за собой вокруг фонтана. Впрочем, это скорее был обычный источник, красиво оформленный.

«Больше всего, Уль, я боялась наступить ему на золотой плащ, — продолжала сочинять Джайри. — Вдруг обвинят в том, что я пыталась снять ногой позолоту? Впрочем, хорошо, что моим женихом был золотой, а не белый дракон… Ты понимаешь, да?».

Ей даже показалось, что она услышала тихий смех.

«А потом Золотой, которого я отныне буду называть Золотыш и никак иначе, зачерпнул водичку и поднёс к моим губам, уставившись на меня с таким видом, как будто я лично отравила этот источник».

— Пей, — прошипел жених.

Джайри зажмурилась, дёрнулась от отвращения, наклонилась и выпила воду из его ладони.

« И, знаешь, единственное, что меня беспокоило в этот момент: мыл ли руки мой очаровательный Золотыш. Если бы мне сообщили порядок прохождения процедуры заранее, я бы несомненно потребовала, чтобы руки вымыли при мне».

Жрец снова запел что-то гнусавое. Голос его вибрировал.

«Мне казалось, что мой жених сейчас испепелит взглядом священное дерево, но даже на это его не хватило. Дерево оказалось, к слову, сухим, что неудивительно. Удивительно, что оно не раскололось от голоса жреца. Клянусь, прежде, чем состоится ваша свадьба с принцессой, я лично прослушаю как поёт настоятельница милосердных сестёр».

Незримый Ульвар зафыркал от сдерживаемого смеха, а Джайри вдруг представила их обоих в храме небесной богини. Милосердные сестры поют, а рядом с ней стоит Ульвар. В голубом. Голубой так шёл к его глазам… И в руках его тает свеча. Сердце защемило.