Побеждаю и сдаюсь

Он осторожно взял её ладошку и приложил к своей. Замер, удивлённо разглядывая. Такая маленькая! Шэн мог убить эту девочку двумя пальцами одной руки. Даже если бы Джайри была до зубов вооружена и размахивала ножами в обеих руках.

Но — зачем? Степь великая!

По дороге в гнездо, Шэн наблюдал за девочкой и видел, как та, сжимая в пальчиках ножевую пластину без рукояти — заточку — смотрит на него, пытаясь решиться на убийство. Так и не решилась. Забавная… Ему было даже немного жаль, когда они, наконец, добрались.

Дракон вдруг вспомнил насколько нежны были её губы, когда девушка целовала своего похитителя, принимая его во сне за другого мужчину. И вздрогнул, нахмурился. Сейчас её тонкие губы расплылись и опухли. Ему стало больно. Он бы не задумываясь убил Тивадара, если бы это был не его старший брат и князь.

Шэн порывисто выдохнул, снова коснулся пальцами прохладной мази и смазал обезображенные губы девушки.

— Ульвар, — прошептала та.

Дракон вздохнул. Он, как и все тинатинцы, знал, что женщины не способны на верность и любовь. Понимал, что новая привязанность — дело времени и близости. Женщины всегда любят того, кто рядом. Но чтобы женщина полюбила мужчину, мужчина должен быть добр к ней. И нежен. Тивадару нужно было подарить жене какие-нибудь побрякушки, которые так любят женщины. И приласкать испуганную девочку. Никто не будет любить руку, причиняющую незаслуженную боль. Даже собака не будет.

Шэн знал, что женщины — создания мягкие и переменчивые. Рано или поздно, Джайри простит мужа и забудет причинённую ей обиду. Но скорее поздно, чем рано. И нужно, чтобы Тивадар изменил собственное отношение. Белый дракон не мог понять гнев старшего брата. Да, Шэн слышал, что эта девочка — любовница наследника Элэйсдэйра. Это не радовало, конечно, но… За женщину всегда отвечает мужчина. Отец, брат или муж. Если бы Тивадар нашёл Ульвара и убил его, это был бы правильный поступок. Но срывать гнев на женщине…

Белый дракон осторожно снял её ладошку со своей ладони и положил на одеяло. Он понимал, почему Тивадар так зол. Но Джайри не виновата в гибели жены и детей князя. Девочка тут не причём. Это не её война.

Шэн вдруг заметил, что Джайри смотрит на него.

— Отвернись, — прошептала она.

Прозвучало как «отфефнифь», но он понял.

— Зачем? — спросил мягко.

— Не хочу. Я не красивая.

Шэн удержал улыбку. Он не хотел обижать девочку.

— Ты красивая, Джайри, — сказал мягко. — Очень. А это — пройдёт.

Она посмотрела на него каким-то пустым, равнодушным взглядом и отвернулась.

— Он тебя больше не обидит. Я обещаю.

Джайри рассмеялась и тут же скривилась от боли. Шэн встал, забрал подтаявший лёд, открыл окно и выбросил его.

— Будешь вино? — спросил терпеливо.

— Буду, — вдруг ответила Джайри. — Если и ты со мной выпьешь.

Шэн прищурился.

— Хорошо.

Девочка решила его напоить? Серьёзно?

Он открыл дверь и велел принести ещё вина. Затем взял глиняный сосуд, предназначенный для брачной ночи князя, откупорил его и вдруг замер. Покосился на Джайри. Девушка по-прежнему безразлично смотрела в потолок. Ни одна черта, ни одно движение, даже мельчайшее её не выдало, но Белый дракон догадался сам. Подошёл к окну, открыл его и выкинул кувшин.

— Там было снотворное. Не яд, — пояснила девушка, не оглядываясь.

Шэн кивнул, принимая ответ.

— Откуда? — поинтересовался с любопытством, но тут же понял: она не ответит.

И он бы не ответил.

Глава 11 Старый кот

— Знаешь, почему женщины любят мерзавцев? — спросила Джайри, отхлёбывая из горла кувшина.

Они лежали на ковре, и голова девушки удобно расположилась на животе Шэна. Пленница почти перестала чувствовать боль, в голове приятно гудело, и её тянуло пофилософствовать. Белый дракон задумчиво накручивал на палец прядь её светлых волос. В камине вновь пылал огонь, и мир представлялся Джайри подозрительно тёплым и уютным, а то страшное, что произошло с ней, напоминало скорее кошмарный сон.

— Почему? — спросил Шэн.

Джайри вновь отхлебнула вина.

— Разум, — ответила серьёзно. — Понимаешь, вот это всё: честь, великодушие… Этого всего нет. Любви тоже нет. Кипение крови и фантазия. Девочке рассказывают сказки о прекрасных рыцарях. Потом она подрастает и читает о них же книги. И начинает верить в эти… сказки. Но всего этого — нет.

— Любви нет? — переспросил Шэн.

— Конечно. Я наблюдала за лошадьми… Кобыла всегда выбирает самого сильного и агрессивного жеребца. Всегда, понимаешь? Потому что он сможет защитить её и жеребят… Я думаю, поэтому. И женщина — тоже. А мерзавец всегда сильнее «благородного» противника. Потому что не связан условностями… Будешь?

Она протянула ему кувшин. Шэн взял, отпил и вернул ей.

— А Уль — мерзавец? — уточнил он.

— Да, — Джайри выдохнула. — И ещё какой! Тебе не понять, ты не женщина… Но вот это чувство… Знаешь… Дрожь внутри, когда ты понимаешь, что мужчина… умнее тебя. Ум — это ведь самая сильная сила… Сильнее ума ничего нет… Почему я это тебе говорю?

Она вдруг перевернулась, положила ему руки на грудь и подозрительно уставилась в бесстрастное лицо.

— Потому что я — тупой кочевник и ничего не пойму? — мягко уточнил тот, забрал у неё кувшин и выпил.

Джайри задумалась.

— Но можешь разболтать, — мрачно посетовала она.

— Я не болтун.

— Да, это точно, — девушка вновь приняла удобную позу — головой на его животе. — Ты не болтун… Ты либо умён, раз молчишь, либо глуп. Ты глуп или умён?

— А Уль?

— Уль умён, — вздохнула Джайри. — Очень. Ты думаешь, я его люблю? Может ты и прав… Не знаю… Но любви нет… Это борьба. Я думаю, это борьба… Мне очень нужно его победить, быть умнее, чем он… Это ловушка, но я…

— Ты не можешь сдаться или отступить, когда тебе брошен вызов?

Джайри задумалась.

— Возможно, — призналась неохотно, — но нет… Я не настолько азартна. Я — не мой отец… Просто это давняя история… Ненавижу тупых людей! Глупость — единственное, что нельзя простить человеку… Подлость, обман, злобу — можно. Глупость — нет. Тивадар — глуп. Это самое ужасное, что в нём есть. Но хуже всего, что я тоже глупа…

— Ты?

— Конечно, — Джайри вздохнула и выпила ещё. — Вино закончилось…

Шэн протянул руку и взял новый сосуд, аккуратно сняв его с края пирамиды из глиняных сосудов с вином, возвышающейся справа от них. Поднёс к лицу, сжал зубами пробку и, откупорив, протянул девушке. Левая его рука продолжала перебирать её волосы.

— Спасибо… О чём я?

— О глупости.

Джайри хмыкнула.

— Для тупого кочевника, знаешь, ты очень деликатен. Ты хотел сказать «о своей глупости». Знаешь, чтобы я сделала, если бы не была глупой?

— Что?

— Соблазнила бы Тивадара. Обольстила бы и покорила. Не думаю, что это сложно. Стала бы княгиней. В Элэйсдэйре смотрят сверху вниз на ваших князьков, но… Над ним ведь никого нет, понимаешь? Я — Серебряная герцогиня, хранительница… тебе сложно понять, но… Надо мной — королева. И Совет щитов… а над князем — никого. Он, по сути, король… Родила бы ему наследника… штук пять наследников. Отравила бы этого дурака, объявила бы себя регентом при мальчишках и… Вот так надо было делать, а не… Вот это, — она показала на свою щёку, — это цена моей глупости, Шэн. Ненавижу Тивадара, что он так поступил со мной. Но он не виноват, он всего лишь…