Побеждаю и сдаюсь

Джайри криво ухмыльнулась.

— Никто? А если твой князь захочет продолжить начатое? Пустишь?

— Нет, — мягко ответил Шэн. — Не пущу.

Он осторожно поправил её волосы, и девушка злорадно увидела, что белая дорогая одежда испачкалась в крови.

— Спи.

Её похититель и охранник подошёл и задул свечи. А затем растянулся на ковре у камина.

— Ты не выйдешь? — спустя некоторое время неприязненно уточнила Джайри.

— Нет.

«Я его убью, — думала Джайри, глядя в потолок. Дрова прогорели, в камине потрескивали лишь угли, а потому в комнате сгустилась тьма. — Я отравлю тебя, Тивадар, клянусь. И рука не дрогнет».

* * *

Шэн лежал и смотрел, как мерцают в темноте золотистые искры, и вслушивался в рваное дыхание позади. Когда оно немного выровнялось, став булькающим, бесшумно поднялся, подошёл к кровати и осторожно повернул девушку на бок, чтобы не захлебнулась. Она простонала. На подушке темнело пятно.

К завтрашнему дню щека опухнет, нальётся багрянцем. Шэн стиснул кулаки и вышел. Подозвал стражников.

— Никого не пускать.

По их равнодушным глазам увидел, что они не поняли.

— Совсем никого.

Стражники удивлённо глянули на командира и наклонили головы. Всё равно не поняли.

— Никого, даже если это будет Тивадар, — уточнил Шэн.

И вот тут в их глазах отразилось замешательство.

— Но господин Шэн, — потрясённо вскрикнул один из них. Мужчина нахмурился, и стражник понял, зашептал: — Как мы можем не пустить Великого князя к его жене? Да вообще в любое помещение его гнезда?

— Это мой приказ, — спокойно ответил Шэн. — Так и скажете Великому князю, если вдруг захочет войти. Если кто-либо мимо вас пройдёт, я вас лично обезглавлю.

Сказал и пошёл прочь. Он знал, что его слова услышат. Они ходили под его началом в походы и знали, что Белый дракон слов не теряет.

Шэн спустился к знахарке и велел ей приготовить целебную мазь. Затем снова поднялся и прошёл в зал кубков. Гости уже разошлись, и в зале, как Шэн и рассчитывал, остались только братья: Тивадар и Эвэйк. Младший дремал, захмелев от вина. Тивадар пил и мрачно смотрел вдаль. Редко кто осмеливался тревожить князя, когда тот был в таком состоянии. Но Шэн подошёл и встал перед ним.

Тивадар его заметил.

— У тебя кровь на рукаве, — князь нахмурился. — Что произошло?

— Это кровь твоей жены, — ровно ответил Шэн. — Ты ударил её, и у неё пошла кровь.

Князь скривился.

— Кровь шлюхи. Забавно.

— Она — твоя жена, брат. А если она — твоя жена, как ты можешь называть её шлюхой?

— До того, как она стала моей женой, эта тварь успела накувыркаться…

— До. Она не обманывала тебя, брат мой, — мрачно и упрямо возразил Шэн. — Ты решил, ты женился. Теперь она — твоя жена. Её честь — твоя честь. Любой, кто её оскорбит, должен умереть.

Тивадар ударил кулаком по столу, и тот подпрыгнул на толстых ножках. Кубки брякнули.

— Ты пришёл меня учить, бастард? Ты забыл, кто ты, и кто я?

Шум разбудил Эвэйка, и младший заморгал, пытаясь вернуть себе зрение.

— Не забыл, — по-прежнему ровным, невозмутимым голосом ответил Шэн. — Я — твой Белый дракон, Великий князь. И я — сын твоего отца. Не твоя жена выбирала тебя. Ты выбрал её. Твоё решение — твой и ответ.

Тивадар поднялся и шагнул к нему. Он был едва ли не на голову выше брата.

— Ты — мой Белый дракон, — прорычал князь сквозь зубы. — Ты должен слышать меня и выполнять мои приказы. Не учить, Шэн. Ты спас мне жизнь, я это помню. И никогда не забуду. Но не смей меня поучать!

Он схватил наглеца за грудки, рванул на себя. Эвэйк испуганно уставился на них.

— Помирись с женой, князь, — упрямо возразил Шэн, не сопротивляясь. — Она станет матерью твоих сыновей. Тивадар, ты поднял руку на мать своих сыновей.

— Сыновей её любовника!

Лицо князя исказилось от бешенства.

— Шэн! — крикнул Эвэйк. — Остановись! Что ты делаешь? Ты не можешь так разговаривать со старшим братом!

— Заткнись, — рявкнул вдруг Тивадар и обернулся к младшему. — Ты с земли меч не мог поднять, когда Шэн уже сражался за своего князя. И не его вина, что князя убили. Я могу простить дерзость тому, кто доказал свою верность, но не тебе, мальчик.

Эвэйк закусил губу. Ему было всего девятнадцать, и когда была война, младший находился при старшем брате. Поэтому и выжил.

— Хорошо, Шэн, — устало бросил князь, разжимая пальцы и отпуская вассала и брата. — Я услышал тебя. Иди и скажи ей, что я её простил. Пусть приходит завтра ко мне, только укоротит свой грязный язык.

Он отвернулся и вновь опустился на трон.

— Завтра она не придёт, — возразил Шэн. — И послезавтра. И на следующий день.

— Что?!

— Я скажу когда. — И, глядя в наливающиеся бешенством глаза брата, добавил: — Ты ударил не мужчину, брат, а слабую женщину. Если хотел её убить — сказал бы. Я бы сделал это менее болезненно.

Развернулся и вышел прочь.

Забрал у знахарки мазь, прошёл в подвал и, взяв из ледников лёд, поднялся на женскую половину. Бледные стражники взволнованно смотрели на него. Шэн хмыкнул. Бедолаги, видимо, всё это время пытались придумать способ удержать князя от желания войти, не оскорбив его при этом.

Шэн вошёл в тёмную, тёплую комнату, беззвучно закрыл дверь. Подошёл к тихо хнычущей во сне девушке, снова осторожно перевернул её. Макнул пальцы в мазь и стал мягко поглаживать разбитую щёку, размазывая по ней целебное средство.

У неё была очень нежная кожа. Такая нежная, что было страшно касаться, казалось — даже лёгкое прикосновение оставит синяк. Тоненький носик и большие глаза в обрамлении пушистых русых ресниц. И сейчас, закрытые, они смотрелись очень трогательно на бледном лице. Пока ещё бледном. Но оно уже начинало наливаться багрянцем.

Белый дракон видел таких девушек: растерзанных, окровавленных, изуродованных, как сорванные степные цветы. Нежные, хрупкие, растоптанные безжалостным сапогом. И не мог понять: зачем? Зачем топтать такие красивые цветы?

Шэн замотал лёд в платок, сел на пол рядом с кроватью и, положив лёд на руку, приложил к её щеке. Девушка затихла, изредка чуть слышно всхлипывая.

Белый дракон был убийцей. Он не разменивался на красоту движений, азарт поединка, благородство вызова и риска. Шэн просто убивал. Быстрым, скупым и точным движением. Желательно, первым ударом, ведь второго могло и не оказаться. Он не испытывал жалости к убитым, но… Девочки, девушки, женщины… Они были такими забавными… Шэн не понимал, как вообще можно разозлиться на такое слабенькое существо, не способное даже выжить самостоятельно в суровой стихии.