Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Шэн рубил ветви и думал. Он пытался взять эмоции под контроль, но они бунтовали, как мятежные кони. Или как океанские волны.
Он нарушил обет.
Он украл жену у брата.
Он переспал с чужой женой. С женой собственного князя.
Мужчину трясло, и впервые за долгое время рассудок не мог взять вверх над чувствами. Наконец, выронив широкий нож, Шэн сполз по стволу дерева вниз и схватился за голову. Его подташнивало от избытка противоречивых переживаний.
«Что я сделал не так? — мысленно кричал он себе. — Когда я поступил
Украл Джайри у Дара. Это был верный поступок? Да, безусловно. Он повторил бы его снова. Золотой дракон растоптал бы принцессу, уничтожил бы её и сломал окончательно. Как Силард Сайю. Кража была правильным решением, хоть и против закона.
И Шэн не мог не лечь с Джайри… Это было прелюбодеянием, но так было нужно. Шэн понимал, что… Да, нужно, но… Он ведь и сам хотел этого, не так ли? Вот уже несколько дней он грезил Джайри.
«Я не обманываю себя?» — спрашивал Шэн, и не мог найти ответа на этот вопрос.
Он встал, рубанул ветку и снова замер. Снова без сил прислонился к дереву. Давно ему не было так плохо.
«Это неважно, — наконец решил он, — она всё равно не вернётся к Дару. И рано или поздно ляжет с Ульваром». И яростно рубанул ещё одну ветку.
«Это всё я сделал правильно, — мрачно продолжал размышлять он. — Но это было лишь следствие. Выбор при отсутствии выбора. Я бы не поступил так, если бы Дар не превратился в чудовище. Положим. И всё же я что-то сделал не так, раз потом у меня уже не осталось выбора».
Что-то было совсем не так.
Шэн не страдал ложным чувством вины. Убив Сайю, он не испытывал угрызений совести. Тем более не вызывало внутренних противоречий убийство Силарда. Тогда в чём он виноват?
Мужчина собрал ветки и принялся рубить их на дрова. Он перебирал собственные воспоминания, взвешивая их. «Я мог догадаться о том, чем всё закончится? Могло ли случиться иначе, чем случилось? Могло… Тивадар мог заехать в крепость, и я бы отдал ему письмо… Или я мог остаться в Гнезде и встретил бы князя. Я бы смог его удержать…».
Мог бы… Всё могло случиться иначе, но…
«Джайри никогда не стала бы той женщиной, которую хотел видеть Тивадар, — внезапно осознал Шэн и замер. — Я ошибся не сейчас, а тогда, когда её украл».
Воровать женщин было обычным делом для кочевников. Все знали, что сердце у женщины мягкое и переменчивое. Нужно просто быть нежным и властным с ней, и со временем женщина тебя полюбит. За всё остальное отвечает муж. Потому что женщина отвечать за себя не может в силу ветреной натуры, но…
Вот только Джайри умела отвечать за себя. Умела принимать решения и добиваться поставленной самой себе цели. Маленькая, нежная, хрупкая, как цветок. Из металла. Про неё говорили, что она — любовница принца Ульвара. И Шэн вспомнил, как она целовала его в первый раз, приняв во сне за своего возлюбленного. Но Джайри не была любовницей принца… И вряд ли потому, что не захотел он.
— Сгорая, не сгораю, — прошептал Шэн задумчиво, — и, плавясь, каменею лишь…
Он должен был понять, что ничего не получится уже тогда, когда она обернулась, прямо заглянула в лицо похитителя и чётко сказала, что не будет кричать.
— Я был слеп и глух… Хуже: я хотел быть слепым
и глухим. Видя, не видеть.«Ты возомнил себя богом», — зазвенел в памяти крик Джайри.
Шэн выдохнул, подобрал дрова, связал их и закинул на плечо. Страдать — это прекрасно, но не тогда, когда от тебя зависит жизнь другого человека.
«Я обо всём этом подумаю потом», — решил он и направился к пещере.
Надо выспаться. Надо собраться с силами: предстоял дальний и опасный путь. Какой толк Джайри в его мыслях и терзаниях? Сейчас ей нужна его голова, внимательность и сила…
Девушка лежала, скрючившись под двумя плащами, и тихо плакала во сне. Шэн добавил дрова в огонь, оставшиеся поставил сушиться, лёг рядом с беглянкой и осторожно, чтобы не напугать, прижал Джайри к себе, согревая. И она доверчиво прильнула, обвила мужчину заледеневшими руками, ещё раз всхлипнула, а потом задышала тихо и ровно.
Джайри снова снился лабиринт. Холодный и сырой. Девушка бежала по нему, скользила и падала. Плакала и звала кого-то, сама не понимая кого. Её колотило от страха, как будто позади что-то тёмное и страшное наступало.
И вдруг лабиринт исчез, и Джайри стало тепло. Она приникла к этому чему-то тёплому и оказалась верхом на коне. Дул степной ветер, насыщенный травами. Коротко вскрикивали орлы над головой, а под девушкой мчал конь, высоко вскидывая ноги в белых носочках. Джайри засвистела, подняла руку в грубой перчатке, и на неё спикировал сокол. А вокруг простиралась степь — безграничная, вольная, как сама свобода… И конца и края нет…
— Джайри, — тихо позвали её, — нам пора.
Девушка открыла глаза. Вокруг царила темнота. Шэна она скорее почувствовала, чем увидела.
— Мне снилась степь. Это странно, ведь я никогда не была в настоящей степи… И травы, как волны, и небо огромное, бесконечное…
— Осенью трава выгорает на солнце, и от сотен копыт поднимается пыль, — задумчиво ответил Шэн. — Всё вокруг теряет чёткие очертания, становится зыбким, и солнце играет в мареве. Нам пора. Никто не будет искать нас ночью, а, значит, нам нужно уйти как можно дальше. Я уже всё перенёс наверх, осталась только ты.
Джайри хмыкнула. Странно, но память словно закрыла дверь в чулан, где хранились страшные воспоминания. Как будто прошедшая ночь была лишь сонным бредом.
— Я обвяжу тебя верёвкой и подниму наверх. Твоя задача — не удариться о стены…
— Я могу сама залезть. Ты даже не подозреваешь, как много всего я умею сама.
Шэн ответил не сразу:
— Верю. Но, пожалуйста, давай поступим так, как я предложил. Иначе я буду за тебя бояться.
— Ты умеешь бояться? — удивилась Джайри.
— Умею. Я давно бы погиб, если бы не умел.
— Хорошо.
Он стал обвязывать её, причём не вокруг одной талии, как думала девушка. Хитрым узлом Шэн провёл верёвку между её ног, и, когда он коснулся девушки рукой там, Джайри вздрогнула, словно её пронзило что-то мучительно тёплое, но приятное. Когда Шэн закончил, она прильнула к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы. Он ответил, и голова закружилась так сильно, что пришлось схватиться за его плечи.