Побеждаю и сдаюсь

— В-вчера, — пролепетала она. — К-кт-то-то…

Снова опустила лицо, прижавшись к нему, как единственной надежде. Сердце принца стукнуло невпопад… Сейчас, когда он смотрел на склонённую перед ним русую макушку, Отама до сердечной боли напоминала Джайри. Но ведь Джайри никогда не плакала так отчаянно. Даже в детстве.

— Не бойся, — шепнул он ласково, — я найду твоего ребёнка. Ты успокоишься и всё расскажешь по порядку, не так ли?

Она судорожно кивнула.

— Сейчас ты меня не услышишь, но запомнишь мои слова. С Астрелией всё будет хорошо. Она найдётся, и я о ней позабочусь. Но и мне нужна будет твоя помощь, Отама. Ты же хорошая девочка, ты мне поможешь?

Серые глаза вновь обратились на него. С недоумением. Девушка была так жалка в эту минуту, что очарование момента рассеялось. Ульвар сел на корточки, спокойно и властно глядя ей в лицо.

— Мой очень хороший друг попал в большую беду. Одна очень-очень добрая девушка. Вы с ней внешне похожи. Ты мне иногда даже напоминаешь её. Я спасу твоего ребёнка, Отама. А ты поможешь мне спасти Джайри. Договорились?

Девушка захлопала глазами, не понимая.

— Ты поможешь мне, Отама?

— Д-да, в-ваше в-высочество…

— Можешь обращаться ко мне просто: «мой король», — хмыкнул Ульвар. Он не стал тратить время на сочувствие и сострадание. Стоит только пожалеть плачущую, и она растечётся в слезах. А ему сейчас нужна её максимальная сосредоточенность. — Джайри похитили. Да, как твою малышку. Только это взрослая девушка, поэтому её насильно взяли замуж. Это вопрос политики, и он тебя не касается.

Отама продолжала смотреть на него с тем же недоумением. А вот Джайри давно бы обо всём догадалась… По крайней мере, о том, чего от неё хотят. Хотя… скорее всего, обо всём.

— Вы с ней очень похожи, — снова напомнил Ульвар. И Отама снова его не поняла. Король вздохнул: видимо придётся говорить прямо. — Я хочу, чтобы вы с ней поменялись местами. Чтобы ты стала Джайри.

Девушка дёрнулась, хотела вскочить, но Ульвар жёстко удержал.

— Я научу тебя, как быть ещё более похожей на неё. Ты официально станешь герцогиней и хранительницей Серебряного щита. И женой Тивадара, князя Тинатина. Думаю, я легко с ним об этом договорюсь. Ему нужен титул, а не Джайри. Её положение, а не она сама. Я дам её положение тебе, и его это, полагаю, устроит.

— Но… — пролепетала Отама в ужасе.

— Не надо так пугаться, — Ульвар поморщился. — Подумай сама, что тебя ждёт здесь и что — там. Так будет лучше для всех. Тивадар получит свою Серебряную герцогиню и мою дружбу. Ты — влиятельного и заботливого мужа, почёт и богатство. Астрелия будет спасена. Я о ней позабочусь. Найду ей хорошую, богатую и любящую семью, выделю приданое.

— Но я…

— Ты хочешь, чтобы девочка была с тобой? Понимаю. Но это невозможно, милая. У тебя не такой уж большой выбор: согласиться на моё предложение или потерять дочь навсегда. Нет, навсегда ты её потеряешь в любом случае. Но в первом из них, Астрелия вырастет богатой и счастливой, а вот во втором я не уверен: вырастет ли…

Симпатичный ротик Отамы приоткрылся. Она отшатнулась, вскочила.

— Это… это по вашему приказу её украли!

Ульвар вздохнул. Ох и дура!

— Ты же знаешь, да, что за клевету на лицо королевской крови положено засечь клеветника до смерти? Нет? Ну, теперь знаешь. Я очень добр и снисходителен к тебе, Отама. Понимаю, что ты вне себя от горя, ведь ты только что потеряла дитя. Пожалуйста, не серди меня, будь хорошей девочкой. Я никогда не отличался терпимостью к человеческой глупости. Но тебе я даже дам время прийти в себя.

Ульвар подошёл к шкафу, стоявшему напротив диванчика, и вытащил из него песочные часы.

— Время пошло, — мягко заметил он, переворачивая колбу. — У тебя есть минут пятнадцать, чтобы успокоиться и принять единственно верное решение. Давай, Отти, я верю в тебя.

— Но как же… Как вы можете…

Король закатил глаза, морщась. Облокотился о шкаф и стал ждать.

«Я боялась герцога Эйдэрда, — в ужасе подумала несчастная девушка, — а должна была бояться его сына…». Все девушки в королевстве, ну или почти все, были влюблены в красивого и несчастного, такого героического принца. Отама не избежала этой участи. Сколько раз она, замерев от восторга, смотрела как принц, казавшийся сошедшим с облаков небожителем, возится с её девочкой… Правда оказалась слишком ужасна.

— Я согласна, — упавшим голосом прошептала Отама.

А разве у неё был выбор?

Ульвар усмехнулся:

— Что ж, это вполне здравая мысль. Я рад, что ты оказалась умницей. За Астрелию не переживай, у неё всё будет хорошо. Если, конечно, ты останешься достаточно разумна, чтобы никому не сообщать о своих глупых подозрениях. Потому что, знаешь ли, дети всегда страдают из-за грехов родителей. Но я верю, что ты — умная и порядочная девушка. Всё остальное объясню тебе по дороге. У тебя есть полчаса, чтобы собраться. Карета нас ждёт. Давай, малышка, поторопись.

И Уль пошёл на кухню, чтобы позавтракать.

Глава 26 Ярость дракона

Солнце слепило глаза. Дружинники жмурились, щурились, прикрывали глаза ладонями. Это был четвёртый замок, который они объезжали. Тивадар взобрался на крутую стену, оглядел окрестности, хмыкнул. В отличие от своих людей, он прямо смотрел на солнце.

— Ров усилить, — приказал коротко. — Двести лучников мало. Нужно поставить под тетиву не менее пятисот. Когда подъезжал, не видел сигнальных огней. Сторожа спят?

— Со стороны дороги не видны огни, — пояснил Бирюзовый дракон, склоняясь. — Сто пятьдесят лучников найду, остальных не откуда взять, Великий дракон. Не нарожали ещё.

Дружинники нехорошо нахмурились, вглядываясь в шею дерзкого. Тивадар хмыкнул.

— Так рожайте. Или баб не хватает?

— Растут медленно, — сумрачно отозвался Бирюзовый.

Дружинники положили руки на рукояти сабель, мысленно прицеливаясь для наилучшего удара.

— Найди сто пятьдесят, Орель, — устало отозвался Тивадар. — И сто пятьдесят я пришлю из данников. И не ворчи: враги подступятся, двухсот не хватит. И не подрастут твои лучники никогда, а бабы будут рожать не в твоих землях. Или о судьбе Драконового города забыл? Так я не гордый, напомню.

Князь Орель молча поклонился.

— Твои слова — мои уши, — сказал почтительно. — Великий князь, к твоему суду взывает Алмос, сын Имруса.

— Пусть говорит, — Тивадар опёрся о зубцы стены и тяжело взглянул на вассала.

Из дружины Бирюзового дракона выступил мрачный белобрысый воин с некрасивым рябым лицом.

— Великий князь, — торжественно обратился он, преклонив колено и опустив круглую голову, — моя жена осквернила моё ложе прелюбодеянием.

— И что ты хочешь от меня? — серые глаза Тивадара сузились. — Тебе помочь наказать жену?