Побочный эффект

— Что это за красная башня с жёлтой верхушкой?

— Это не башня, — ответил Паскаль. — Это колокольня с золотым куполом — колокольня Новодевичьего монастыря.

— Красивая.

— Поэтому и оставили.

— Все жёлтые верхушки — купола?

— Да.

— Много, — помолчав, сказала Джада.

— Московских церквей было ещё больше. Их было сорок сороков. — Паскаль вздохнул. — И колокольный звон разносился по улицам и площадям, пролетал над полями и рекой, утыкался в Ворьбьёвы горы и взлетал к небу, где ему место.

— Взлетал, — очень тихо повторила девушка. — Спасибо, что привёл меня сюда.

— Спасибо, что согласилась прийти.

— Как я могла отказать?

— Сказать «нет».

— Нет.

— Почему?

— Я поняла, что с тобой будет интересно.

— Потому что я много знаю?

Джада помолчала, а затем слегка откинула голову, чтобы затылком коснуться плеча стоявшего чуть позади Паскаля.

— Я поняла, что хочу пойти с тобой.

— А я захотел пойти с тобой.

— Ты ничего обо мне не знал. И не знаешь.

— Свидание — идеальный способ познакомиться.

— Мы узнаем только то, что расскажем друг другу.

— Разве этого мало? — мягко поинтересовался Паскаль. И прежде, чем Джада ответила, спросил: — Мне показалось, ты растерялась, услышав предложение встретиться.

— Я не ожидала, — призналась девушка. И торопливо добавила: — Я уже ходила на свидания.

Торопливость показалась странной, однако развивать тему Паскаль не стал, продолжил мягко:

— Чем ты занимаешься?

— Я… — Вопрос почему-то заставил Джаду задуматься. — Я помогаю отцу.

— Ты говорила.

— Хочешь точный ответ?

— Да.

— Зачем?

— Мне интересно.

Что может быть естественнее его вопроса и его ответа?

— Я занимаюсь аналитикой, — подумав, ответила девушка.

— Его доппель не справляется?

— У меня получается лучше.

— Немногие могут этим похвастаться.

— Многие, — сказала Джада. — Люди тратят на анализ больше времени, но получается не хуже. И даже лучше.

— Часто бывает так, что время очень важно.

— Не всегда. — Она прищурилась и продолжила: — Кстати, теперь я абсолютно уверена, что ты не хотел, чтобы те ребята сели на генофлекс, и отпугивал их.

— Почему «теперь»?

— Потому что много о тебе думала. И анализировала.

— Я тоже о тебе думал.

— И что ты обо мне надумал?

— Что ты — самая необычная девушка из всех, которых я встречал.

— Наверняка ты всем так говоришь.

— Ты — первая.

Джада повернулась и посмотрела Паскалю в глаза:

— Почему я должна тебе верить?

— Всем я говорил, что они особенные, — не стал скрывать мужчина. — А ты — именно необычная.

— Почему ты так решил?

— Потому что много о тебе думал.

— Пытался меня разгадать?

— Нет, просто думал, позабыв о работе и даже еде: вспоминал тебя и мечтал о встрече.

— Мы договорились о встрече. — В её голосе прозвучало лёгкое недоумение. — Разве нет?

— Я знал, что мы встретимся, и мечтал о нашей встрече.

— Готовился?

— Мечтал.

— Я не понимаю, — сдалась девушка.

— О чём думала ты? — спросил в ответ Паскаль.

— Я… я работала, потом поела, потом… — Джада улыбнулась. Улыбнулась, глядя Паскалю в глаза. Улыбнулась только ему: — Я тоже мечтала о встрече?

— Ты мне скажи, — предложил он.

— Я мечтала. — Тон был чуточку недоверчивым, но радостным. — Я мечтала!

И тогда он её поцеловал. Очень крепко. В губы.

* * *

— Теперь ты наконец расскажешь, почему недолюбливаешь маридов? — поинтересовался Терри.

Неожиданное предложение вызвало у Ивана искреннее и абсолютно понятное изумление, которое он постарался выразить, ответив вопросом на вопрос:

— Ты действительно считаешь, что сейчас самое время об этом говорить?

— А почему нет? — удивился в ответ Соломон. — Мы продумали все детали рейда, отдали необходимые распоряжения и теперь от нас мало что зависит. Пусть ребята отдуваются.

«Ребята» — спецназовцы Биобезопасности — прямо сейчас скрытно подбирались к базе новой группировки, адрес которой детективам любезно сообщил Зайнулло. Подбирались в замаскированных под гражданские фургонах, и, зная их умения и опыт, можно было не сомневаться, что бандиты до последнего момента не поймут, что их намертво взяли за горло. В буквальном смысле — намертво. Детективы же неспешно ехали следом в своём большом внедорожнике, в котором стало несколько теснее из-за надетых бронекомплектов, но не настолько, чтобы Иван и Терри тёрлись плечами. Перед тем как задать вопрос, Соломон отключил общую связь, а значит, можно говорить о чём угодно.

— Расскажешь?

Терри настаивал, однако Уваров предпринял последнюю попытку уйти от честного ответа:

— Маридов мало кто любит.

— Я говорю о тебе.

И в этот момент Иван сообразил, что Соломон знает. Конечно же, знает, досье ведь читал, а в личном деле та история расписана подробно. Но Соломону важно, чтобы Иван сам её рассказал. Точнее, для их отношений это важно.

— Да, чуть-чуть недолюбливаю, — признался Уваров.

— И ещё я понял, что это взаимно.

«Какой же ты догадливый…»

— Я пристрелил пятерых маридов во время бунта дарвинистов.

— Просто так или по делу? — деловито осведомился Терри.

— Они мародёрствовали, а когда мы встретились, как раз собирались насиловать гражданскую. И я думаю, она стала бы не первой жертвой этих тварей.

— Обставил всё грамотно, как перестрелку?

— Там и была перестрелка. — Иван выдержал короткую паузу. — Но один из маридов оказался братом Шамиля.

— Главаря «Посбона»?

— Ага.

— И Шамиль не объявил тебе кровную месть?

Этим вопросом Терри показал, что разбирается во внутренней кухне Москвы намного лучше, чем демонстрирует. Но Уваров сделал вид, что пропустил оговорку мимо ушей.

— Шамиль собирался объявить кровную месть, и сначала меня даже хотели перевести в другой город, но после бунта все обозлились, приходили в бешенство на ровном месте, и Янг, когда узнал, какие неприятности мне грозят, принял решение показать городу, что Биобезопасность на какое-то время разучилась шутить. Янг сообщил маридам, что я действовал по инструкции, что лично его мои действия полностью устроили и вопрос закрыт. А если с меня хоть волос упадёт, Биобезопасность сотрёт «Посбон» в порошок и начнёт с семьи Шамиля.