Побочный эффект
Шрифт:
«Где я?»
Последнее, что помнила вампиресса, был старый подъезд старого московского дома и ужасный грохот пулемётных очередей, превращающих бегущих к ней маридов в напичканный железом фарш. Воспоминание страшное, поэтому, придя в себя, Бесс вскрикнула, дёрнулась, словно собираясь бежать, затем вскрикнула ещё раз, когда сообразила, что бежать не получается, тяжело задышала, огляделась… И увидела, что находится в капсуле Родена. И не просто лежит: на запястьях и лодыжках верёвки, но не для того, чтобы связать и не позволить выбраться из капсулы, а чтобы не навредила себе, когда очнётся. Бесс всё поняла
«Интересно, почему меня не встречает Иван?»
Увидела лежащее на стуле полотенце, коммуникатор, умные очки… надела их и сразу же увидела сообщение:
«Дорогая, поздравляю с выздоровлением! Ты сногсшибательно выглядишь и наверняка не откажешь мне в небольшом одолжении, от которого зависит моя жизнь…»
На соседнем стуле висела её одежда и лежал пистолет, тот самый, который Бесс вытащила из сейфа. В послании же содержалась чёткая и очень понятная инструкция, а последняя строчка гласила: «P.S. Душ примем позже».
Вампиресса улыбнулась, бросила печальный взгляд на пистолет и стала бесшумно одеваться.
— Мы знали, что готовится крупная террористическая акция, в которой обвинят «Кодекс Дарвина», узнали, что в некоторые города планируется завезти очень большие партии палёного генофлекса и оставить следы, которые бы указывали на причастность движения к этим поставкам, — рассказал Терри, по очереди глядя то на Ивана, то на Джаду. Он держался очень спокойно, необычайно спокойно для его положения. — Мы решили, что с помощью этой провокации Департамент и службы безопасности хотят окончательно уничтожить «Кодекс». Мы и представить не могли, что за этим стоит.
— К палёному генофлексу люди привыкли, а вирус их сильно напугал. — Уваров помолчал. — Вирус уничтожил ваш образ и теперь любая атака на дарвинистов, даже самая жестокая, будет поддержана обществом.
— Поэтому я должен доказать, кто в действительности стоит за атакой.
— Прекрасно тебя понимаю.
— Ты мне поможешь?
— Это будет нарушением присяги.
— Ты ведь понимаешь, что люди, которые находятся в той комнате — преступники?
Уваров не стал говорить, что Соломон — тоже, но протянул:
— Зачем ты признался?
— Ты вынудил меня играть в открытую, — объяснил Терри. — Если бы я промолчал, ты бы не поверил ни одному моему слову и этот разговор не состоялся.
— Зато теперь он на удивление хорошо складывается.
— Айвен, не уклоняйся от ответа, — попросил Соломон.
Хорошее предложение. Но как не уклоняться, если Терри мгновенно понял, какая опасность грозит Бесс, и без колебаний согласился принять участие в спасении вампирессы? Повёл себя как настоящий напарник… А потом признался в том, что работает на дарвинистов.
— Что ты хочешь сделать? — угрюмо спросил Иван.
— В соседней комнате сейчас пытаются заключить сделку. Я не хочу, чтобы она была заключена.
— Как мы этого добьёмся?
— Убьём всю троицу, — хладнокровно ответил Терри. — Это решит все проблемы.
— А как же Грааль?
— Я постараюсь забыть о том, что он существовал, — усмехнулся Соломон. — Просто для того, чтобы перед смертью не расстраиваться.
Он был настоящим дарвинистом — убеждённым абсолютно и абсолютно уверенным в истинности своих убеждений. Не моргнув глазом, предложил отказаться от величайшего открытия в истории человечества, и Уваров видел, что предложение далось ему не просто легко, а естественно легко — Терри считал, что только так будет правильно.
— Ты представляешь, что можно
натворить с помощью Грааля?— Ну… — Закончить Терри не успел.
— А моё мнение здесь никого не интересует? — неожиданно громко поинтересовалась Джада.
— Мы открыли карты и теперь готовы слушать тебя, — произнесла Альбертина, жёстко глядя Паскалю в глаза.
— Вы уже знаете, что Грааль существует. — Фрикмейстер кивнул на руку, на которой не осталось и следа от сделанного Джадой пореза. — Чем я могу вас удивить? Тем, что скромный научный руководитель Лаборатории биомеханического моделирования придумал генофлекс? Эта история всем известна. Ну, не полностью, конечно, никто не любит рассказывать о том, что нашей основной задачей было создание боевых вирусов. А где вирусы, там и вакцины. SAS оказался очень похож на одну дрянь, над которой мы как раз работали. Мы даже решили, что он утёк из
лаборатории конкурентов, но это до сих пор не доказано…
— Всё это известно и нас не интересует, — грубовато бросил Кармини.
— Что тебя вообще интересует, кроме денег? — В голосе Паскаля послышались презрительные нотки.
— Много чего, — не остался в долгу старик. — Денег, как ты понимаешь, у меня вдоволь: корпорации щедро заплатили и продолжают платить за биочип.
— Но об обратной связи ты им не рассказал.
— Ещё не время, — мягко обронила Альбертина. Она идеально быстро меняла тональность. — Паскаль, прошу, не обращай внимания на Габриэля — он излишне импульсивен. Мне же твой рассказ интересен.
Договорились они заранее или нет, осталось «за кадром», но они идеально работали в паре. Кармини гнул одну линию — «плохого полицейского», Альбертина изображала «хорошего», но при необходимости давила.
— Обычно открытия подобного уровня совершаются группой учёных, каждый вносит свой вклад… — Паскаль позволил себе лёгкую усмешку, — в общий котёл. Но генофлекс — полностью мой ребёнок, других отцов у него нет. И вы не представляете, как я был счастлив, когда выяснил, что он идеально блокирует SAS. Да, люди сели на генофлекс, но зато остались живы. Мы победили пандемию, но SAS никуда не делся, и я продолжил исследования, надеясь изменить генофлекс так, чтобы хватало одной инъекции на всю жизнь. Я хотел снять человечество с крючка корпораций, одна, ну, максимум, две прививки в течение жизни, но получил совершенно другой результат… Которым, по глупости, поделился с лучшим другом.
— Ты бы не рассказал о побочном эффекте? — спросила Альбертина.
— Нет.
— Почему?
— Чтобы продавать самому, — проворчал Кармини.
— Чтобы не увидеть мир, на который я смотрю теперь каждый день.
— Мир, победивший болезни? Мир здоровых и красивых людей? Мир, в котором каждый может стать кем хочет, а учитывая, что люди могут жить по сто и больше лет, можно в течение жизни попробовать всё. — Голос Альбертины стал совсем мягким, проникновенным. — Ты уже выпустил джинна из бутылки, Паскаль, и обратно его не загнать.
— Но зачем давать джинну дополнительные силы?
— Рано или поздно дадим, — улыбнулась Альбертина. — Ты ведь понимаешь, что даже если по каким-то причинам наша встреча закончится не так, как бы мне хотелось, я не остановлюсь и брошу все силы на поиск Грааля?
— Разумеется.
— Вот и хорошо. — Альбертина ободряюще улыбнулась фрикмейстеру и бросила быстрый взгляд на Кармини. И взгляд говорил: добрым словом можно добиться намного больше, чем жестокостью.
— Поделись, пожалуйста, деталями своего открытия. Это генофлекс?