Побочный эффект

Однако поставить точку в неначавшихся отношениях она определенно не была готова.

— Вы застали меня врасплох, Вадим Николаевич. Даже не знаю, что вам ответить. А вы что, каждую пятницу торжественно празднуете наступление уикенда?

— Не прячьтесь за словами, Ирина Станиславовна. Оставьте это слабым женщинам. Так как вы смотрите на мое предложение?

— А что вы подразумеваете под таким празднованием?

— Например, поход в небольшой уютный ресторанчик. Выпьем хорошего вина, послушаем музыку. Может быть, потанцуем…

— И это вся программа?

— Это программа-минимум.

— Значит, существует еще и программа-максимум? — Ира явно провоцировала собеседника.

— А как же! Я же маркетолог, я просчитываю каждый свой шаг, оцениваю с точки зрения желаемого результата. Или вы считаете меня плохим маркетологом?

— Что вы, Вадим Николаевич! В ваших профессиональных качествах я не сомневаюсь. Так вы не ответили: что там насчет программы-максимум?

— Вам непременно хочется знать? Ну что ж, извольте. Сегодня мы поужинаем в ресторане. Я отвезу вас домой, доведу до квартиры — уж больно у вас подъезд ненадежный. Вы откроете дверь и будете стоять на пороге, не зная, пригласить ли меня или же я возьму инициативу в свои руки. Инициативу я возьму: я нежно поцелую вас в губы, пожелаю спокойной ночи и уйду, как ушел в первый раз. Тем самым заставлю вас волноваться, сомневаться: хочет ли он меня или нет? Если да, то почему он ушел? Если нет — ради чего он все это затевал? Этого достаточно?

Его наглая откровенность ошеломила ее.

— Ну, если это вся ваша программа-максимум, то, пожалуй, достаточно.

— Обижаете, Ирина Станиславовна! Это была программа-минимум. Вам интересно продолжение?

— А вы не боитесь, что, узнав ваши планы, я не позволю им осуществиться? Что я спутаю вам карты.

— Не боюсь. Я парень настойчивый и привык добиваться поставленной цели любыми путями, любой ценой. Так вам интересно продолжение?

Он стоял слишком близко, и Ира вынуждена была смотреть на него снизу вверх. Его рост как бы диктовал, кто в данном случае хозяин положения.

Но рост можно было бы игнорировать. А как игнорировать его слова? Почему он так откровенен? Почему не скрывает, что просчитал ситуацию наперед? Почему не опасается, что она, узнав его намерения, сломает его игру?

Как получилось, что этот наглый мальчишка заставляет ее так волноваться? А главное — что им движет? Какие цели он преследует?

Впрочем, цель всегда одна. Но если это та самая извечная цель, то почему все так сложно? Зачем он строит лабиринты — ведь можно сделать все намного проще и быстрее.

А еще в ее душе вдруг заворочался противный червячок не то страха, не то сомнения. Словно озарение: а мальчик-то непрост, ох как непрост! Пожалуй, такой способен если не на все, то на очень-очень многое. От такого лучше держаться подальше.

Но нет, не сможет она удержаться подальше. Не сможет. Этот мальчишка — единственный, кто сейчас может спасти ее от одиночества.

— Ну что ж, если вы настаиваете, — ответила она, пытаясь унять дрожь в голосе.

Черкасов улыбнулся мило, почти бесхитростно. Но его мнимая бесхитростность уже не могла ввести собеседницу в заблуждение.

— Я не настаиваю — вы сами хотели знать. Вот вам программа-максимум: этим летом мы поедем отдыхать на юг, и в день отъезда, плескаясь напоследок в волнах, я сделаю вам предложение. Не уверен, что согласие вы дадите сразу же. Но я чертовски настойчив. Потом мы заключим брачный контракт — это, как я уже говорил, обязательный пункт моей программы, на нем я буду настаивать, чтоб никто из окружающих не посмел меня упрекнуть в материальной заинтересованности. Потом — скромная свадьба и счастливая семейная жизнь. Как вам такая программа?

Не удержавшись, Ирина рассмеялась. Забавный мальчик! Уточнила:

— А почему же свадьба скромная?

Черкасов торжествующе улыбнулся, чуть приподнял левую бровь, изображая легкое удивление.

— Вас смущает только прилагательное, — он не спрашивал, он утверждал! — Против самого факта свадьбы вы, как я понимаю, не возражаете.

— Я давно знала, что вы наглец, юноша, — она рассердилась. Не любила, когда над нею насмехались. Пусть даже беззлобно. — Теперь могу добавить: весьма самоуверенный наглец. Свадьбы не будет. Ни скромной, ни шумной. Как не будет и поездки к морю. Но объясните мне, почему вы планировали именно скромную свадьбу?

— Все просто. Во-первых, вы уже были замужем и вряд ли нуждаетесь в большом празднике, как если бы выходили замуж впервые. Во-вторых, вы непременно будете стесняться разницы в возрасте, а потому не захотите иметь много зрителей, обсасывающих подробности. В-третьих, вряд ли вам будет приятно иметь в свекровях почти ровесницу, и я не уверен, что это не отразится на вашем настроении. Потому сразу предлагаю организовать скромную свадьбу, на которой будут присутствовать только свидетели. Ну и мы, разумеется. Никаких гостей. Мои родители не станут исключением. Конечно, я предварительно представлю вас им, но в свадебной церемонии они не будут участвовать.

— Вы не просто наглец, Вадим Николаевич. Вы еще и хам! Указывать женщине на ее возраст может только крайне невоспитанный человек! — он разозлил ее окончательно. Но какие смелые строит прожекты?

Черкасова ее гневная тирада не взволновала. Он чуть склонил голову, сложив ладони вместе — ни дать, ни взять китайский болванчик — и смиренно проговорил:

— Или крайне близкий. Каюсь. Я бы никогда не позволил себе намеков на ваш возраст, если бы не имел окончательных намерений в отношении вас. А потому воспринимаю это не как дерзость, а как констатацию факта. Я ведь давно об этом думаю. Естественно, не однажды вспоминал о разнице в возрасте. Не знаю точно, сколько вам лет, и, честно говоря, мне на это плевать. Меня бы даже обрадовало, если бы вы были постарше.

Это уже слишком. Юный мерзавец!

— Хам! Вон из кабинета!

— Вы неправильно поняли, Ирина Станиславовна. Или, скорее, я неправильно выразился. Я не имел в виду, что вы выглядите на пятьдесят. Это же абсурд — посмотритесь в зеркало. Я сожалею о том, что вы недостаточно… эээ… скажем так — старше меня. То есть я подчеркиваю: меня не пугает разница в возрасте, меня лишь огорчает, что она недостаточно существенна.

Шутит? Или издевается? Не похоже ни на то, ни на другое — в глазах ни намека на смех. Значит, по Черкасову психушка плачет? Такой молодой, а уже… У-уу… Жалко парня.

— Вы страдаете геронтофилией? Вас возбуждают бойкие старушки? Или лучше, чтобы они были уже не слишком бойкими, а покоились на печальном одре?

— Вы еще себя причислите к старушкам! Не передергивайте мои слова. Я ревнив, а вы слишком молоды и красивы для того, чтобы я мог расслабиться. Мои планы в отношении вас крайне серьезны и долговременны. Я не собираюсь жениться на вас на год или на два, чтобы потом искать себе жертву помоложе…

— Или постарше.

— Или постарше! — легко согласился Черкасов. — Я настаиваю на том, что мне никогда не понадобится другая женщина, кроме вас. Неважно — сейчас, или через двадцать лет. Я однолюб, Ирина Станиславовна, и воспринимаю это, как данность. Так вот, в моей жизни существуют и будут существовать до моего последнего вздоха две женщины: моя мама и вы! Я очень люблю свою мать и искренне надеюсь, что вы с нею поладите. Кстати, вы очень на нее похожи, только моложе. На этом давайте закончим препирательства. Я изложил вам свою программу-максимум, которую вы желали услышать, и будьте уверены — выполню ее, чего бы мне это ни стоило. Я уже говорил — я всегда добиваюсь цели. Поймите и примите это, как факт, от которого вам никуда не деться. Карты я раскрыл не из бахвальства — для того, чтобы вы знали, что вас ожидает в будущем, и морально готовили себя к тому, что я стану вашим мужем. Так что, мы ужинаем сегодня?