Поцеловать небеса. Книга 1
Шрифт:
Он притянул меня, крепко обнял.
– Все. Больше ничего не бойся. Я с тобой. Я буду с тобой.
– А ты сможешь меня полюбить? Когда-нибудь?
– А ты торопишься? Возможно, что смогу. Мне надо время. Я больше никому не верю.
– Я понимаю, и я подожду…
– Кстати, с Генкой мы договорились. Он ведь хотел вернуться за тобой…
– А что вы сделали?
– Не твое дело. Забудь про все.
И в этот момент я почувствовала себя ни больше, ни меньше – Джулией Робертс из фильма «Красотка».
Глава 40
Я полюбила Игоря открыто и преданно. Это было настолько очевидно, что замечали все, кроме него самого.
Каждый вечер
Дома я не отрывала взгляд от окна, боясь пропустить его неторопливый шаг. И если он так и не появлялся, я принималась плакать и пить горькую на все тридцать рублей, ни в чем себе не отказывая…
Любовь к нему была тяжела, потому что он сам был тяжел. Игорь медленно выполнял развороты, долго просчитывал любые риски и комбинации. А я, человек моментальных действий, бесилась от этой неповоротливости.
И мы ругались. Он срывался на меня за пьянку. И если бы не секс, которым я ему очень угодила, он бросил бы меня непременно.
В поддержку марлевого бизнеса, Игорь таксовал по ночам… И для меня стало огромным удовольствием – ездить с ним вместе, рядом. Мы болтали, зарабатывали деньги, потом неторопливо пили кофе, слушали веселую музыку. Его «Фольксваген» частенько барахлил, и я мастерски научилась его толкать, чтобы запустить двигатель! Это была уморительная картина, когда я на каблуках картинно вставала у заднего бампера и начинала сдвигать с места тяжелую машину. Но все получалось, и я успела привыкнуть к этому. Казалось самым обычным делом!
Через месяц после нашего знакомства, к Игорю из Ташкента приехала мама и осталась жить навсегда. Это не могло не повлиять на наши с ним отношения…
Я больше не имела свободного доступа к своему любимому. Но от этого моя любовь стала только сильнее.
Естественно, что его мама невзлюбила меня с первого взгляда. А темпераментный Мухин выложил ей всю правду обо мне…
Время шло. В те годы я совершенно не задумывалась о том, сколько мне лет. Мое вечно припухшее лицо еще не приняло на себя ни единой морщины. На вопрос – сколько мне лет? – я всегда крайне затруднялась с ответом. И, тем не менее, это был лучший женский возраст – тридцать.
И пока мои бывшие и будущие подруги подсчитывали дивиденды от удачных браков и вытирали сопли «рогатым», богатеньким мужьям, я лихо просаживала эти лучшие годы, меняя их на полпинты пива в любой забегаловке.
– Ну-ка скажи мне рецепт твоей красоты и молодости? – спрашивал меня мой враг по холодной войне, «любимая» Татьяна.
– Рецепт? Простой! Пей без остановки, не ешь ничего, да бегай по мужикам. Времени нет стареть, понимаешь? – дерзила я.
– Ты прямо француженка, актриса! Послушай, тебе место не с нами, свиньями, а в роскошном особняке! Ты здесь не смотришься…
Да, знаю я все это! Но почему-то всегда оказываюсь в куче дерьма, поблескиваю уныло, живу без огранки, терплю присутствие нестерпимого. Кончится ли это???
Особого шарма мне добавляли мои дерзость и смелость. Я немного переборола социофобию, освоилась в предлагаемых обстоятельствах и научилась лгать самой себе. На все ненужные разговоры за спиной, я буквально набрасывалась в ответ. Мне даже дали прозвище – Никита, по одноименному, модному в те времена, сериалу.
И теперь ребята-алкоголики, кутящие за моей стеной на общей кухне, рисковали быть побитыми прямо мною, без вмешательства персональной охраны. Те злость и агрессия так больше никогда и не ушли из меня. Я думаю,
что они были всегда и просто вырвались на свободу в определенный момент.И только Танька откровенно игнорировала мою смелость. Она думала, что я не буду драться со старухой? Или она была смелее? Да, нет, просто она была там хозяйкой, а я – ничем, жалкой квартиранткой. И эта расстановка сил позволяла ей делать то, что она делала. Впрочем, Таньку боялись все, считая ее полоумной…
Глава 41
Те тридцать рублей, определенные на мое содержание, давно начали раздражать меня. И я начала подумывать, где бы взять настоящих, не кукольных денег?
Совсем неожиданно меня навестила Сашка, та самая, которая была мне знакома еще с «точки».
– Ну, как ты тут? – завистливо спросила она, оглядывая Игоря профессиональным взглядом.
Саша изменилась. В глазах – жуткий холод, пустота, злоба, алчность. Они полетели искрами прямо мне под ноги.
– Выйдем!
Я вывела ее в коридор.
– Ты чего приперлась?
– А! Прошлого стыдишься? – хрипло рассмеялась она.
– Саша, чего тебе надо? – сменила я гнев на милость.
– Да так, мимо проезжала. Меня ж опять выкупили. Работу почти нашла. Косметикой торговать возле рынка. Нормально платят.
– Где? – оживилась я.
– Там, в крайней палатке. Им люди требуются…
– Саша, ну ты иди, мне некогда. Извини.
– Денег займешь?
– Саша, я месяц без копейки!
– Так ты сходи туда. Может и возьмут?
Профессию рыночного продавца, живущего на проценты от проданного, я считала подлинным искусством, мне не подвластным. Однако, на следующее утро, меня можно было заметить возле палатки с косметикой и надписью «требуются продавцы».
Девушка продавец ловко раскладывала товар под стекло имитированной витрины. Сама палатка представляла из себя железный шкаф, запираемый на ночь. Таких палаток было в ряду ровно три, и в каждую из них требовался постоянный сменный продавец.
– Наш офис находится через дорогу. Пойди к ним, там с тобой поговорят, может и возьмут, – небрежно объяснила девица.
Я еще не могла тогда знать, что в России пьющих женщин – не я одна. И многие из них стояли здесь, на рынке, до первого грандиозного запоя и растрат. Потом ее меняли на другую, возможно такую же… И все повторялось вновь. Редкая женщина на рынке могла похвалиться своей репутацией. Стареющие проститутки тоже были здесь…
На дворе стояло теплое нежное лето, вернее его майское предчувствие. И находиться в такой палатке, пахнуть косметикой, нежась в тени, показалось мне настоящим счастьем. Вот почему я проявила чудеса убедительности, когда беседовала с хозяйкой этого бизнеса.
– Я смогу! Я уверена, у меня все получится. Да, у меня очень хорошая память, и я доброжелательна к людям!
Хозяйка смотрела на меня с удивлением. Неужели я перестаралась? Но мне предложили выйти на работу на следующий же день.
Как хорошо, что это было лето! И никто не мог увидеть моей дурацкой белой шубы…
Но. Я по-прежнему боялась теней прошлого. И я рисковала, потому что шла торговать в самое центральное и самое проходимое место города.
Я решила вот как. Убежать, спрятаться может каждый дурак. Невелико искусство: поменять место жительства, бросить все к чертям и попытаться забыть. Но вот стать другим человеком, оставаясь на том же самом месте? Победить страхи, стыд, нищету на глазах у тех, кто травит тебя и открыто ненавидит – это поступок. И я осталась на месте, чтобы научиться терпеть и прощать. Уверенность в моей победе не вызывала во мне никаких сомнений.