Поцелуй чернокнижника

Но он чувствовал ее. Чувствовал ее внутри себя, в каждой клетке, в каждой ноте собственной маны — их маны.

Он знал, что она жива, так же ясно, как знал, что жив сам.

И она была его. Всегда была его. Даже если тогда он не осознавал, что это значит — он знал это с самого первого взгляда.

— М-Меррик? — тихо спросил Дэнни. — Она… Адди…?

— Она жива, — ответил Меррик хрипло. — Она жива.

Дэнни подполз ближе, положил ладонь на щеку Адалин и поцеловал ее в лоб. Когда он отстранился, то вытер слезы с лица, всхлипнул и поднял на Меррика взгляд. Его глаза были красными от слез, но в них светились безмерное облегчение и благодарность.

— Спасибо.

Меррик осторожно соскользнул с Адалин и бережно поднял ее на руки, прижимая к груди так, чтобы ее голова покоилась на его плече. Он поднялся и понес ее в спальню. Сердце постепенно замедлялось, но дыхание оставалось тяжелым.

Она была жива… но в порядке ли она? Ее мана-песня звучала сильнее, чем когда-либо… и все же он чувствовал, что тело по-прежнему слабо, что болезнь еще не ушла. Не продлил ли он ее страдания?

Нет. Он ощущал, как это темное пятно ослабевает, отступает. Он чувствовал, как ее тело исцеляется. Облегчение захлестнуло его.

Дэнни опередил его, открыл дверь в спальню, и Меррик вошел. Он подошел к кровати и уложил Адалин. Из порезов на ее ладонях все еще сочилась кровь.

— Бинты, — сказал Меррик.

— Хорошо.

Шаги Дэнни быстро удалились по коридору.

Меррик аккуратно откинул со лба Адалин влажные от пота пряди, заправив их за уши.

— Вернись к нам, Адалин. Вернись ко мне.

Спустя несколько минут Дэнни вернулся с влажной тряпкой и своим рюкзаком, который с глухим звуком уронил у кровати. Через секунду он достал дезинфицирующую салфетку и рулон бинта, передав их — вместе с тряпкой — Меррику.

Меррик быстро очистил ей ладони и перевязал раны, затем бережно уложил ее руки поверх одеяла. Адалин не шевелилась, лишь ее грудь мерно поднималась и опускалась.

— С ней все будет хорошо, правда? — тревожно спросил Дэнни.

— У нее нет другого выбора, — ответил Меррик.

Глава Семнадцатая

— Как думаешь, когда она очнется? — спросил Дэнни. Он сидел в изножье кровати, прямо у ног Адалин.

— Не могу сказать, — ответил Меррик.

Последние три дня Дэнни спал урывками, чаще всего — на кровати рядом с сестрой, не желая покидать ее ни на минуту без крайней необходимости. Ел он тоже только потому, что Меррик заставлял — и то с протестами, указывая, что сам Меррик ни спит, ни ест, так почему он должен?

Мальчик выглядел измученным. Хотя его кожа обычно была смуглой, теперь она приобрела бледный, почти болезненный оттенок, а под глазами залегли глубокие тени. Когда Адалин проснется, ей явно будет что сказать брату за то, что он не заботился о себе, пока она была без сознания — и парочка крепких слов наверняка достанется и Меррику за то, что тот плохо приглядывал за Дэнни.

И все это будут самые сладкие слова, что Меррик когда-либо слышал.

Сам Меррик не спал и не ел с того самого момента, как связал их души. Он не мог. Хотя он и ощущал, что внутри нее все в порядке, Адалин все еще не подавала признаков пробуждения. Ее песнь маны, все так же неразрывно сплетенная с его, только усилилась, и в ней не осталось ни малейшего следа той тьмы. Меррик заботился о ней все это время: купал ее, переодевал в более удобную одежду, капал воду ей в рот, чтобы она хоть что-то получала.

Она оставалась все той же Адалин, но теперь в ней было нечто большее. Что именно — он не знал, но это его не пугало. Возможно, это даже было бы утешительно, если бы не тревога. Было бы утешительно, если бы она уже проснулась.

— Когда ты в последний раз ел, Даниэль? — спросил Меррик, вновь глядя на Адалин. Ее лицо было таким спокойным, таким прекрасным… но и это спокойствие не могло сравниться с сиянием ее улыбки, по которой он все сильнее тосковал с каждым часом.

— Со мной все в порядке, — ответил Дэнни.

— Когда?

— Э… вчера, вроде бы.

— Иди поешь. Потом — в душ и спать.

— Я в порядке, Меррик. Я не хочу уходить, если она вдруг проснется.

Меррик повернул голову, чтобы взглянуть на него.

— Если она проснется и увидит тебя в таком виде — с виду и по запаху больше похожего на одного из нежити за стеной, чем на ее младшего брата — как думаешь, она отреагирует?

Дэнни ссутулился, нахмурился и насупился.

— Обещаешь, что позовешь?

— Обещаю.

Мальчик тяжело вздохнул. Он на мгновение задержал взгляд на Адалин, затем поднялся.

— Ладно.

— Если мы не будем заботиться о себе ради нее, Даниэль… зачем тогда все это?

— Понял, понял, — Дэнни направился к двери, остановился, оглянулся и сузил глаза. — Я серьезно. Позови меня.

— Если через три секунды ты все еще будешь здесь, я закину тебя в твою комнату и магически запечатаю дверь.

— Все, все! — шаги Дэнни эхом раздавались в коридоре, он уходил.

Меррик вновь обратил все внимание на Адалин. Одна из ее рук лежала поверх одеяла — он взял ее в свою, переплетая пальцы. Повязок больше не было — порезы исчезли уже на второй день — и их ладони встретились кожа к коже. Свободной рукой он бережно провел пальцами по ее щеке.

— Если это хотя бы отдаленный намек на то, как будет, если тебя не станет… ни Даниэль, ни я долго не продержимся, Адалин, — прошептал он. — Твой брат нуждается в тебе. И я тоже. Я даже не понимал, насколько пуста была моя жизнь до тебя.

Он наклонился и приложил ее руку к губам, задержав поцелуй на костяшках пальцев.

— Вернись ко мне, любимая. Пожалуйста. Как бы глупо это ни звучало, особенно после столь короткого времени… я больше не знаю, как жить без тебя. Без тебя у меня ничего нет.

Как и все предыдущие разы за эти три дня, Адалин не ответила. Не подала ни единого признака, что слышит. Но она была там — он чувствовал это, ощущал ее сознание.

— Если ты скоро не проснешься, Адалин, клянусь, я найду способ попасть внутрь и вытащить тебя.

Его не раз подмывало использовать магию, чтобы ухватиться за ее песнь маны и заставить проснуться… но он уже усвоил урок. Он знал, какую цену можно за это заплатить, какую боль можно причинить, и не хотел рисковать.

Меррик чуть крепче сжал ее руку.