Поцелуй чернокнижника

Ком в груди сжимался вокруг бездонной боли, уходящей в самую душу.

Это была ее вина. Она позволила себе приблизиться, позволила ему заботиться о ней слишком сильно, хотя знала, чем все закончится. И теперь Меррику было больно. Им обоим было больно.

Адалин крепко зажмурилась, выжимая из себя новые слезы. Острая, пронзительная боль пронзила голову. Ее крик потонул в оглушительном, нечеловеческом реве Меррика, от которого, казалось, задрожал весь дом. Не в силах обернуться, Адалин оттолкнулась от стены и бросилась вверх по лестнице.

Я должна уйти. Мне нужно уйти. Я больше не могу… не могу причинять ему боль.

Адалин знала, что значит быть готовой пожертвовать собой ради любимого — с самого Разлома она была готова умереть ради Дэнни и ни на мгновение бы не колебалась, если бы пришло время. Но ее время было ограничено — она уже умирала, когда ад пришел на Землю. А Меррик — нет. И каждый раз, когда он боролся с ее раком, это причиняло ему боль. Когда этого станет слишком много? Когда это убьет его?

Я не могу позволить ему снова страдать из-за меня.

Адалин добралась до своей комнаты, схватилась за ручку и распахнула дверь. Внутри она нагнулась, схватила тревожный рюкзак — тот самый, который не трогала с тех пор, как Меррик сказал, что они могут остаться здесь навсегда, — и бросила его на кровать. Расправив брюки, она натянула их на ноги и застегнула пуговицы.

Она все еще чувствовала его в себе, чувствовала остаточную боль от оргазма, ощущала доказательство того, что между ними было. Этот момент, этот день были такими идеальными — словно сон. Но для Адалин это всегда могло быть только сном, фантазией, желанием — таким эфемерным, что ветер мог вырвать его из рук в любой миг. Она никогда не могла бы удержать его.

Стерев слезы с лица тыльной стороной ладони, она потянулась за ботинками, стоявшими под окном. Новая вспышка боли пронзила череп, и на мгновение зрение затуманилось. Адалин упала на колени и сжала голову руками, вцепившись пальцами в волосы. Жгучая боль на коже головы только усилила ее страдания.

Смерть близка.

— Нет, — прошептала она. — Нет, прошу. Только не сейчас. Не сейчас. Подожди немного, прошу…

Но она знала, что мольбы ничего не изменят — что-то внутри, темное, говорило ей: это конец. Это было больше, чем пессимизм или принятие судьбы. Призрак смерти преследовал ее уже много месяцев — и теперь он был совсем рядом, протягивал к ней руку.

Когда боль наконец ослабла, Адалин сделала глубокий, прерывистый вдох, схватила ботинки и натянула их. Поднявшись, она вернулась к рюкзаку и замерла. Ей ничего из этого не было нужно — ни одежда, ни аварийные батончики, ни инструменты, ни припасы. Все это могло пригодиться Дэнни, если ему когда-нибудь понадобится.

— Адди? Что происходит?

Адалин вздрогнула от голоса за спиной и обернулась — в дверях стоял Дэнни. Его волосы были взъерошены, словно он только что проснулся, на нем были спортивные шорты и майка.

Он нахмурился, вглядываясь в ее лицо.

— Что случилось? И что с Мерриком?

Адалин бросилась к брату и обняла его. Она крепко прижалась к нему, а новые слезы хлынули из глаз.

— Я тебя люблю. Ты знаешь это, да?

Дэнни обнял ее в ответ.

— Конечно знаю. Я тоже тебя люблю. Но что происходит? Ты пугаешь меня.

Адалин не могла говорить, она лишь держала брата, вдыхала его запах, чувствовала его тепло, его крепость. Он так вырос за то короткое время, что они были здесь. Она сжала его крепче.

Снизу снова донесся грохот и еще один рев.

Дэнни вздрогнул и отстранился.

— Адди! Что происходит? Что с Мерриком? Почему ты плачешь?

Адалин отпустила брата. Ее руки опустились, она сделала шаг назад. Она должна быть спокойной ради Дэнни. Он не должен видеть ее страх, не должен за нее волноваться.

Сделав еще один глубокий вдох, стараясь игнорировать назойливую пульсирующую боль в голове, она встретила взгляд брата.

— Скоро конец.

Сначала на его лице отразилось замешательство, но быстро пришло осознание. Глаза расширились, брови взлетели вверх, тревога вытеснила прежнюю заботу.

— Я иду за Мерриком.

— Дэнни, нет! — Адалин схватила брата за майку, удерживая. Пальцы вцепились в ткань, не давая ему уйти.

Он обернулся.

— Что значит «нет»? Он нужен нам, чтобы остановить это!

Она покачала головой. Кожа покалывала, онемев и горя одновременно, сердце бешено колотилось.

— Нет. Мы не будем это останавливать.

Он нахмурился, легко высвобождаясь из ее рук, и отступил в коридор.

— Что за черт, Адди? Почему нет?

— Потому что это не остановить, Дэнни! Мы знали это. Всегда знали. Это было вопросом времени.

— Но Меррик…

— НЕТ!

Дэнни вздрогнул. Это добавило еще боли в сердце Адалин.

— Я не хочу, чтобы Меррик снова помогал, — продолжила она уже тише. — Ты сам видел, что это с ним делает. Мы не знаем, что будет дальше. Это может его убить, Дэнни.

— Так… ты просто… умрешь?

Адалин смотрела на брата, но на мгновение перестала его видеть. Сознание помутилось, живот свело судорогой, по телу разлился лихорадочный жар — за ним пришел новый прилив страха и тревоги.

А за ними — ледяная, неотвратимая уверенность.

— Адди!

Она вздрогнула, моргнула, сфокусировалась. В его взгляде был страх.

— Начинается, да? — спросил он, а глаза наполнились слезами.

— Мне нужно идти.

Она обогнула его и пошла по коридору. Все вокруг закружилось, как будто мир перестал подчиняться законам физики.

Когда она подошла к лестнице, чья-то рука схватила ее за запястье и остановила. Адалин оглянулась — это был Дэнни. Его глаза были широко раскрыты, в них стояли слезы, кожа побледнела.

— Какого хрена значит «идти», Адди?

— Мне нужно уйти отсюда. Сейчас.

Он сжал ее сильнее, второй рукой удержав за руку. Он будто не заметил, как снизу раздался новый грохот, заставивший задрожать пол.

— Ты не можешь уйти, Адди. Мы можем о тебе позаботиться. У Меррика есть магия. Он сможет помочь!

— Но причинит себе вред. Нет, Дэнни. Я не позволю ему. Я… Я люблю его. Я не хочу, чтобы он умер из-за меня. Пожалуйста, просто отпусти меня, пока еще не поздно… и пообещай, что останешься здесь.