Поцелуй победителя

* * *

Чей-то... глубокий голос разразился проклятиями.

— Ты привязала его к себе?

— Он едва не упал, — услышал он, как ответила Кестрел.

Арин открыл глаза. Рошар развязывал веревку, что связывала его с Кестрел, взгляд принца был прикован к узлам. Это было так не похоже на Рошара — ещё ни разу не было такого, чтобы он старался не смотреть на Арина.

— Глупость какая, — проворчал принц, — а тебе не пришло на ум, что если он начнет падать, то тяжесть его тела утянет и тебя за собой?

Она не ответила. Ну конечно, ей пришло это в голову. Арин мог сказать это по её молчанию.

Рука Рошара обхватила Арина за пояс.

— Иди сюда, — сказал он. Арину помогли соскользнуть с лошади и не упасть.

— Ты залил меня кровью, — пожаловался Рошар.

Да. Арин полагал, что он истекал кровью. Но его голова. Боль была просто невыносимой. Арин осел на Рошара, уткнувшись лбом в плечо мужчины. А затем вновь заставил себя открыть глаза.

Кестрел встала в стороне, крепко прижав руки к груди. У неё за спиной открывался вид на спешно разбитый лагерь. Меньший, чем прежний.

— Что произошло? — спросил Арин.

— Кровавая баня, — ответил Рошар. — Мы отступили. Они захватили пляж. Я виню тебя.

Кестрел зло втянула ноздрями воздух.

— Он не это имел в виду, — пробормотал Арин.

— Ты так и собираешься всю дорогу ехать на мне? — спросил Рошар.

Кестрел сказала что-то резкое. Не то чтобы Арин не расслышал слов, он просто слишком устал, чтобы понять их смысл. Он слышал тягучий голос Рошара и шипение Кестрел. Арин хотел сказать ей: «Он просто надел маску». Он хотел сказать, что Рошар переживает. Арина внезапно поразило их волнение за него, и как это осталось невысказанным. Арина внезапно поразило то, что они за него переживают, и делают это так обыденно. Он отошел от Рошара и направился, куда глаза глядят.

Рошар грязно обозвал его и подхватил прежде, чем Арин свалился.

* * *

— Кости, кровь и дыхание богини, — сказал Рошар. — Что ты пытаешься доказать?

Арин лежал на спине в кровати Рошара, в его шатре-палатке. Принц стоял возле, вытянутый в струнку, нервный.

Тяжелое тепло покоилось на груди Арина. Голова Кестрел. Девушка спала, встав коленями на землю, пристроив верхнюю часть тела на край кровати. Его туника и броня исчезли. Рёбра были забинтованы. Ладонь девушки лежала у Арина на животе.

— Я бы тебя донёс, — произнес Рошар спокойнее.

— Я знаю.

Голос Арина разбудил Кестрел. Она подняла голову, отстранилась. Её рот был сомкнут в тонкую линию, под глазами пролегли тени, коса наполовину расплелась.

— Битва? — спросил Арин.

Кестрел и Рошар переглянулись.

— Так плохо?

— Отдохни, Арин, — ответила Кестрел.

Рошар лязгнул зубами.

— Но не слишком долго. Он, похоже, время от времени теряет сознание. Это плохо при такой травме головы. Не давай ему спать. Держи его в сознании. — А потом обратился к Арину: — Я не могу остаться. Нужно организовывать отступление к городу.

У Арина свело желудок. Отступление в город было крайней мерой.

— Не делай этого.

Он попытался придумать что-нибудь получше. Выглядевшая мрачно Кестрел молчала.

Рошар сказал:

— Хотел бы я остаться с тобой, да не могу.

Арин протянул ладонь к щеке своего друга. Это встревожило принца. Арин увидел, что ему вспомнился этот геранский жест, и все же, принц какое-то мгновение колебался, прежде чем ответить тем же. Это расстроило Арина. Его рука безвольно упала. Он провёл по резьбе каркаса, чувствуя себя неловко из-за того, что выгнал Рошара из его кровати.

— А ты где будешь спать?

— Не бойся, мне будут рады многие кровати.

После того как принц ушёл, Арин спросил Кестрел:

— Почему мы проиграли битву?

Вопрос расстроил её.

— Ты так хочешь это знать?

— Это важно.

— Важнее, чем то, что ты чуть не умер?

— Не умер ведь.

— У моего отца слишком много чёрного пороха, — отрывисто произнесла она. — Слишком много солдат. Слишком много опыта.

— Но как именно он победил?

— Полномасштабной лобовой атаки было достаточно, после того, как он нейтрализовал наши орудия. Я всё видела, видела, как это случилось.

Вина запульсировала в висках Арина с удвоенной силой.

— Потому что ты везла меня.

У неё на глаза навернулись слёзы.

— Прости, — сказал он. — Давай сменим тему. О чём бы ты хотела поговорить.

Кестрел открыла рот. Закрыла рот. Но потом все же негромко спросила:

— Ты помнишь мозаику?

— Да.

— Кусочки мозаики так хорошо подходили друг к другу. Словно они хотели быть рядом друг с другом.

— Да. — Но он был озадачен, какую именно мозаику она имела в виду и почему вспомнила об этом именно сейчас. Кестрел говорила об этом, словно пытаясь объяснить, что лево — это на самом деле право, или что обе стороны левые или правые... что заставило его понять, ему известно, что лево и право важны, но он никак не мог уловить их смысл, и в чём была разница. Арин закрыл глаза.

— Арин, не спи.

— Всего на секундочку.

— Нет, — она сжала его руку.

— Тише.

— Легенды, — выпалила она. — Мозаика рассказывает легенды, да?

— Да, старинные.

— Я расскажу их тебе.

Арин с трудом разомкнул веки. Он не помнил, как закрыл их.

— Ты знаешь те легенды?

— Да.

Она не знала, и это сразу стало ясно, как только девушка начала рассказывать. Она слышала какие-то обрывки, которые латала друг к другу, как лоскутное одеяло, и её повествование вызвало бы улыбку, если бы ему не было так больно улыбаться.

— Ты, — выдохнул он, — такая обманщица.

— Не перебивай.

Её истории были чистой выдумкой. Кестрел запомнила сцены мозаики, а он был очень доволен, что ей запомнилось столько подробностей мозаичного пола разрушенного храма. Где и как были расположены боги, и чей змеиный язык разделялся на три части. Но истории, которые она рассказывала, имели мало общего с его религией. А порой в них и вовсе отсутствовал смысл.

— Расскажи мне как-нибудь потом свои истории снова, — попросил он, — когда у меня появятся силы смеяться.

— Так плохо?

— Ммм... Может быть, и нет. Для валорианки.

Но, в конце концов, мир вокруг замедлился и его разум уже не в силах был цепляться за нить разговора. Будто полотнище хлопка ниточку за ниточкой растащили, превратив в ничто. Может быть, Кестрел говорила несколько часов кряду. Он не знал. Когда она вновь успела припасть щекой к его сердцу? Его грудь вздымалась и опускалась.

— Арин.

— Я знаю. Нельзя спать. Но я так устал.

Она угрожала ему. Он не слышал.