Поцелуй победителя

Всем хотелось развести костры, но деревья в лесу у дороги стояли мокрыми. Невозможно было ничего разжечь. Арин смирился с тем, что сегодня придется потерпеть сырость. Он поставил палатку, оторвал от какого-то дерева широкий кусок коры (изнутри она была сухая), уселся на него и принялся вытирать сухой рубашкой металлическую амуницию и оружие, чтобы не заржавело: меч, кинжал, щит, застежки на доспехах и лошадиной упряжи.

Погода стояла далеко не летняя. Арин замерз, по спине побежали мурашки. Прядь мокрых волос упала ему на щеку. Он вздрогнул, смахнул ее и продолжил начищать заклепки и грызло на упряжи. Арин так яростно тер металл тканью рубашки, что даже согрелся.

— Вы только посмотрите на него. — Перед ним возник Рошар. Принц стоял в расстегнутом доспехе, уперев руки в бока. — Трудится без устали. Замерз, наверное?

Арин промолчал.

— Раз уж ты начал, — ухмыльнулся Рошар, — может, и мои вещи посушишь?

Арин поднял взгляд и ответил ему неприличным жестом, которому выучился на востоке. Принц рассмеялся и пошел к своей палатке, попутно подзывая кого-то из солдат, после чего Арин перестал обращать на него внимание. Спустя какое-то время по его спине снова пробежал холодок. Но он еще не закончил протирать упряжь, поэтому натянуть на себя более-менее сухую рубашку пока не мог, как бы ему этого ни хотелось. Арин продолжил заниматься делом.

Однако спустя мгновение он заметил воцарившуюся в лагере тишину. Раздался приглушенный стук копыт: приближался одинокий всадник. Потом какой-то дакран крикнул:

— Ни с места!

Кто-то с треском взвел арбалет. Арин поднял взгляд как раз в тот момент, когда всадник остановился. Верхом на огромном жеребце, промокшая и поникшая, сидела Кестрель.

20

Арин бросился к ней, на ходу сдернув с дерева мокрую рубашку и натянув на себя. Кестрель сидела в напряженной позе, крепко сжимая поводья. Она явно долгое время скакала без остановки. Выражение ее лица напомнило Арину о днях, проведенных в тундре. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что силы ее на исходе.

Арин обхватил Кестрель за талию и снял с седла. Охваченный смятением и беспокойством, он спросил:

— Как ты здесь оказалась?

— Прости. Я не сдержала обещание.

— Это не важно.

— Валорианка всегда держит слово. — Кестрель слегка покачнулась.

Арин раскрыл сумку, висевшую на седле Ланса. Ни еды, ни одежды, ни спичек, ни трута. Не оказалось даже фляжки — только фонарь, в котором закончилось масло.

— Кестрель, ты меня пугаешь.

— Прости.

Он отвел ее к своей палатке, не обращая внимания на взгляды, которые на них бросали, и обрадовался, сам не зная почему, когда увидел, что Рошара нет поблизости. Арин схватил сухую рубашку, которую оставил возле палатки, и вытащил из своей седельной сумки сухие штаны. Затем нашел фляжку и немного размокших сухарей.

— Держи. — Он вручил все Кестрель. — Переоденься и поешь. Я подожду снаружи.

Она кивнула. Арин испытал огромное облегчение, получив от нее такой ответ. Но стоило Кестрель скрыться в палатке, как он снова забеспокоился.

Время шло. В палатке раздался шорох, но вскоре стих. Арин спросил, все ли в порядке, но Кестрель молчала. Наконец, он настолько разволновался, что не выдержал и заглянул внутрь. Кестрель сидела, уставившись на закупоренную фляжку в своих руках. Она успела переодеться в сухую рубашку, и на это, похоже, ушли все ее силы. Промокшие штаны, сапоги для верховой езды и кинжал по-прежнему были на ней. Нетронутые сухари лежали рядом.

Арин опустился на колени возле Кестрель и сжал ее холодные руки в своих.

— Прошу тебя, скажи, что случилось.

Кестрель открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Она казалась такой хрупкой. У Арина внутри все оборвалось. Он попытался зайти с другой стороны:

— Как ты узнала, где нас искать?

— Догадалась.

Арин изумленно уставился на Кестрель.

— Я подумала, может, Леррален… Но мой отец, он… Я его слишком хорошо знаю, вот и решила… — Кестрель сделала паузу; Арину не понравилось, как дрогнул ее голос, когда она упомянула генерала. — Поместье Эррилит. Там есть скот, луга, сады. Вода. Это очевидно. Ему. Я беспокоилась. Вдруг вы не подумали про Эррилит. Или подумали, но отказались от этой идеи. Но я надеялась.

Арина обожгло страхом. Отправиться на юг без ясной цели, без припасов и оружия, одной… Руководствуясь лишь предположением. Догадкой! Он был поражен.

— У тебя даже карты нет. — Арин сдержался и замолчал, боясь, что Кестрель поймет его чувства и отшатнется в отвращении.

— Я видела достаточно карт и хорошо их запомнила. Я… — Ее лицо исказилось.

— Можешь не говорить.

— Нет, я хочу сказать. Я поехала на виллу. В свой дом. Сразу после того, как ушла от тебя. Я думала, что это ненадолго. Прости.

— Тебе не за что извиняться.

— Поверь, есть. Тогда, в тундре, я корила тебя. Мне хотелось кого-то обвинить. Это чувство пожирало меня изнутри, как гниль. Но я побывала в доме и все вспомнила. Ты не виноват в том, что меня бросили в тюрьму. Виновата я сама. И он.

Арин похолодел от ужаса. Его давние подозрения подтвердились.

— Генерал.

— Да.

— Тебя предал родной отец.

— Еще в столице я написала тебе письмо. Это было так глупо: изложить на бумаге свои поступки, сведения, которые я передавала Тенсену, — абсолютно все. Я рассказала о том, как шпионила против империи, написала о своих чувствах. Мой отец прочитал письмо. И отдал его императору. — По щекам Кестрель покатились слезы. — Я знаю, что ему было больно узнать обо всем, я нанесла ему жестокий удар, и что-то сломалось. Может, для него я уже не была собой. Понимаешь? Не дочь. Просто незнакомая лгунья. Но как же так? Почему не я оказалась ему дороже всего? Неужели он не любит родную дочь? Почему он выбрал не меня, а свои принципы?

Арин прижал Кестрель к себе, обнял покрепче ее дрожащие плечи и уткнулся в холодную шею, слушая, как она всхлипывает. Он прошептал, что любит ее больше всех на свете и всегда будет на ее стороне, что бы ни случилось.

Кестрель настолько устала, что сразу же уснула. Арин еще немного посидел рядом с ней. Внутри него закипал гнев. Пока до генерала не добраться. Но есть кое-кто поближе. Арин выбрался из палатки. Далеко идти не пришлось: Рошар ждал его снаружи.

— Я слышал, у нас гостья, — начал принц.

Арин сжал плечо Рошара и увлек его в глубь леса. Тот, как ни странно, молчал, пока они не оказались на достаточном расстоянии от лагеря. Только когда принц убедился, что никто их не услышит, он произнес:

— Арин, куда ты меня тащишь?

— Ты знал.

— Будь добр, уточни.

— В утро нашего отъезда ты знал, что ее коня нет в стойле. Поэтому ты оседлал и привел для меня лошадь. Чтобы я не заметил, что Кестрель не дома. Лжец.

— Я тебе не врал.

Повисло молчание.

— Арин, ты мне плечо сломаешь. Ладно, хорошо, как скажешь. Я немного обманул тебя ради твоего же блага. Да и ложь ли это? Если и да, то совсем маленькая, правда?

— Не тебе судить, что лучше для меня.

— Зато я знаю, что хуже. Когда дело касается ее, ты теряешь голову. Может, я и впрямь заметил, что Ланса нет в стойле. И знал, что будет дальше: ты увидишь, помчишься искать ее. Об этом узнает моя сестра. Что бы подумали солдаты, если бы я заставил всех дожидаться тебя? Или отправился на юг один? Все бы рухнуло. Поэтому да, я солгал. И сделал бы это снова. Я не желаю смотреть, как ты отказываешься от всего ради девушки, которая тебя даже не любит.