Поцелуй победителя

— Разведчица? — Он оскалился, глядя на Кестрель со злобным прищуром. — В авангарде? Назови свой полк!

Она лишь хватала воздух ртом.

— Предательница. — Офицер выбил меч из ее ослабевшей руки.

— Кестрель! — раздался крик Рошара.

Он был слишком далеко. Задыхаясь, Кестрель продолжала смотреть в глаза валорианцу, шепча слова, которых он не слышал. Офицер наклонился к ней, слегка разжав пальцы. Тогда она выхватила кинжал и вонзила в незащищенную подмышку.

Враг издал хрип, выпуская Кестрель. Она выдернула кинжал и вонзила ему в горло. Валорианец повалился на нее, заливая кровью, его клокочущее дыхание обожгло ухо. Кестрель, с трудом держась в седле, пыталась спихнуть с себя закованное в доспехи тело. Но вражеский конь уперся, а сам валорианец вцепился в Кестрель. В его гаснущих карих глазах еще горел огонь ненависти. Собрав последние силы, он свалился на песок, не разжимая рук, утаскивая Кестрель за собой.

Конь у Арина был никудышный, но без него пришлось бы еще хуже. С седла легко рубить направо и налево. Граница между армиями стиралась. Кестрель, должно быть, осталась сзади. Валорианцы скоро доберутся до нее. «Держись ко мне поближе», — велел ей Арин.

Тревога нарастала, распаляя злобу. В глубине души он ужасался собственной жестокости, но по большей части испытывал удовлетворение. То, что он с радостью убивал врагов, тревожило, но не в такой степени, чтобы испортить удовольствие. Однако все перекрывал другой страх. «Держись ко мне поближе».

Арин повернул коня. Что, если не удастся ее найти? Дальше, еще дальше. Валорианцы уже прорвались туда, где он оставил Кестрель. Легкие сжались. «Где?» — потребовал ответа Арин. «Кто? Генерал? — насмешливо переспросил бог смерти. — Позволь указать тебе путь…» Нервы Арина звенели от напряжения. «Открой глаза, — сказала смерть. — Смотри, мой милый, и тогда увидишь». Неподалеку Арин заметил Ланса, который стоял неподвижно, как скала посреди бурлящего моря битвы. Всадника на нем не было.

Песок набился в рот. Кестрель закашлялась и сплюнула. Она увязла и никак не могла спихнуть с себя придавившее тело валорианца, приподнять, упершись локтями в землю. Рукам не хватало силы. Кестрель видела мутное небо. Совсем рядом стоял Ланс. Она снова попыталась скинуть с себя офицера, но броня на нем была слишком тяжелой. Кровь текла и текла и пропитала одежду Кестрель насквозь. Вокруг царил хаос. По позвоночнику пробежала дрожь. Кестрель в панике забилась, изо всех сил пытаясь высвободиться. Наконец она закричала.

Кто-то врезался в Арина. Он удержался в седле, развернулся. Противник оскалился. Арин слишком поздно заметил стальные зубцы, прикрепленные к сапогу врага. Он понял все лишь в тот момент, когда валорианец ударил ногой по ребрам его коня, распарывая кожу.

Животное издало пронзительный крик. Арин упал на землю.

«На войне, — любил повторять отец, — всегда есть шанс выжить и риск умереть. Но если ты запаниковал, смерть неизбежна». Кестрель ненавидела генерала за то, как спокойно он это говорил. Ненавидела все эти правила. Но… Мертвое тело давило. Песок набивался в рот.

Кестрель попробовала перевернуться на живот. Поерзав, она смогла немного изменить положение. Каждую секунду Кестрель ждала, что кто-то заметит ее и нанесет удар или голову раздавят копыта. Но Ланс стоял спокойно. Он не сдвинулся с места с тех пор, как она упала. Другие всадники обходили безобидного коня стороной. Вниз никто не смотрел.

Извиваясь, Кестрель сумела перевернуться и начала разгребать песок в стороны, напоминая пловца в воде. Наконец перед ней образовалась канавка. Кестрель уперлась локтями и подтянулась. Она была свободна.

Арин вскочил на ноги. Уклонился — едва-едва — от удара сапога с железными зубцами. Обеими руками схватил валорианца за лодыжку и стащил с коня, недоумевая, куда же пропал меч.

Кестрель судорожно шарила по песку в поисках своего оружия. Нужно непременно найти кинжал. Она не может его потерять. Когда руки наконец нащупали клинок под слоем красного от крови песка, Кестрель чуть не расплакалась.

Ланс спокойно дожидался ее. Хотелось опереться на него, прижаться к его боку. Тоже стать лошадью, научиться говорить на их языке и поблагодарить своего верного коня. Кестрель собиралась уже вскочить в седло, когда поверх спины Ланса вдруг увидела Арина.

Арин подобрал меч — свой? чужой? не важно — и уже почти обрушил удар на шею валорианца, когда тот вскочил, отбил клинок Арина своим и нанес ответный удар. Арин парировал. Сталь зазвенела о сталь. Напряжение рук, дрожь металла. Потом давление исчезло. Клинок врага на мгновение опустился. Но это была лишь уловка. За секунду притворной слабости враг выхватил кинжал и вонзил в место, где соединялись детали брони.

Кестрель, спотыкаясь, бежала по песку. Ноги не слушались. Она не могла заставить их двигаться быстрее. Валорианец стоял к ней спиной. Кестрель видела лицо Арина, его нахмуренные брови, складочку между ними, взгляд, будто обращенный внутрь себя. Потом что-то изменилось: в его глазах вспыхнуло осознание.

Валорианец нанес удар. Кинжал вонзился в ребра. Боль обожгла бок. Арин вскрикнул. Ударил врага, но меч скользнул по металлическому доспеху, задев лишь шнуровку на правом сапоге.

— Ты мой, — прошипел валорианец.

Так всегда говорила смерть. Странно было слышать слова своего бога из уст человека. Арин вздрогнул, охваченный непонятным чувством. «Ах да, благодарность», — понял он. Арин был рад, что бог послал ему предупреждение. Он осознал, что всегда мечтал иметь возможность узнать заранее, что ждет впереди. Не хотелось бы покинуть этот мир, не успев даже понять, что происходит.

Но Арин так любил жизнь. Любил девушку. Его сердце громко застучало, протестуя. Слишком поздно. Валорианец уже занес над ним меч, целясь в шею. Арин попытался увернуться. Яблоко на рукояти ударило его в висок. В глазах потемнело. Он не чувствовал ног. Арин попытался обратиться к своему покровителю, но в ответ услышал лишь тишину. Потом все исчезло.

33

Она видела, как Арин упал. Ноги Кестрель скользили по песку, в ушах шумела кровь. Мысли исчезли, остался только страх. Всего несколько шагов. Она крепко сжимала в руке кинжал. Спина валорианца казалась неприступной стеной. Он снова занес меч, не слыша, как подкралась Кестрель.

Но куда же, куда бить? Оружие есть, но применить его не получится: до шеи она не дотянется, торс и ноги тоже не подходят. Валорианец весь закован в броню. «Кинжалу нужна плоть, — учил ее отец. — Твоя задача — отыскать слабое место».

В отчаянии Кестрель ничего не могла придумать. И вдруг как будто не она, а кто-то другой заметил, что один сапог на ноге валорианца не зашнурован. Казалось, неведомая сила подтолкнула ее, заставила упасть на колени, оттянуть свободное голенище и рассечь сухожилие на лодыжке. Враг закричал. Кестрель показалось, что она сама почувствовала дикую боль. Удар от падения. Бешеный стук сердца.