Поцелуй победителя

— Что случилось? — спросил Арин.

— Случилась кровавая битва, — отозвался Рошар. — Мы отступили. Это ты виноват.

Кестрель возмущенно втянула воздух сквозь зубы.

— Он шутит, — пробормотал Арин.

— И что мне теперь, тащить тебя на руках? — вздохнул Рошар.

Ответ Кестрель прозвучал резко. Не то чтобы Арин не разобрал слов, — он просто слишком устал, чтобы вдумываться в них. Рошар насмешливо протянул что-то, Кестрель зашипела. Арин хотел сказать ей: «Он просто притворяется. Прячет тревогу под маской». При мысли о том, что за него волнуются, Арина переполнили чувства. Он шагнул в сторону и бесцельно куда-то побрел. Прежде чем Арин успел упасть, Рошар выругался и подхватил его.

— Во имя костей, крови и дыхания богини! — воскликнул Рошар. — Что и кому ты пытался доказать?

Арин лежал на спине в палатке принца, на его кровати. Сам Рошар стоял рядом, напряженный, словно готовый сорваться с места. На груди приятная теплая тяжесть — это Кестрель уснула, положив на него голову. Она сидела на земле рядом с кроватью. С Арина успели снять доспехи и тунику, на ребра наложили повязку. Ладонь Кестрель лежала у него на животе.

— Я правда мог бы тебя донести, — добавил Рошар уже тише.

— Знаю.

Голос Арина разбудил Кестрель. Она подняла голову и отстранилась. Ее губы казались совсем тонкими. Под глазами залегли тени. Коса наполовину расплелась.

— Как битва? — спросил Арин.

Кестрель и Рошар переглянулись.

— Все настолько плохо?

— Отдыхай, Арин, — сказала Кестрель.

Рошар щелкнул зубами.

— Только пусть не увлекается. Он все время теряет сознание. При травмах головы это вредно. Не давай ему спать, — посоветовал Рошар, а потом обратился к Арину: — Я не могу с тобой остаться. Надо организовать отступление к городу.

У Арина внутри все сжалось. Отступление к городу — отчаянная мера.

— Нет!

Он попытался придумать что-нибудь получше. Кестрель молчала с угрюмым видом.

— Я правда хочу посидеть с тобой, — сказал Рошар. — Но не могу.

Арин поднял руку и коснулся щеки друга. Принц вздрогнул. Конечно, он вспомнил гэрранский жест, но помедлил, прежде чем ответить тем же. Арину стало грустно. Он уронил руку и провел пальцами по резной раме кровати. Ему было стыдно за то, что он отнял у Рошара спальное место.

— Где же ты будешь спать?

— Не бойся. Для меня постель всегда найдется.

Принц ушел, и тогда Арин спросил у Кестрель:

— Почему мы проиграли битву?

Вопрос расстроил ее.

— Ничего другого ты спросить не мог?

— Это важно.

— Важнее, чем то, что ты едва не погиб?

— Но не погиб же.

Голос Кестрель прозвучал отрывисто:

— У моего отца слишком много пороха. И солдат. И опыта.

— Но как именно он победил?

— После того как он избавился от наших стрелков, повел масштабную лобовую атаку. Я не видела весь бой.

Сердце бешено стучало, чувство вины не давало покоя.

— Потому что ты уехала со мной.

— Прости, — быстро сказал Арин. — Поговорим о чем-нибудь другом. О чем хочешь.

Кестрель открыла рот, потом снова закрыла. Затем тихо произнесла:

— Помнишь мозаику?

— Да.

— Каждый камешек на своем месте. Как будто кусочкам хотелось держаться поближе друг к другу.

— Да. — Он запутался, не понимая, что мозаика значила для Кестрель и почему она заговорила об этом сейчас. Как будто пыталась объяснить, что лево на самом деле право — или и право и лево одновременно… Арин же понимал только, что лево и право — это очень важно, но не мог уловить ни их значения, ни различий. Он прикрыл глаза.

— Арин, нельзя!

— Я ненадолго.

— Нет. — Кестрель схватила его за руку.

— Шш.

— Сказки, — выпалила она. — Та мозаика изображала сказки, верно?

— Да, древние мифы.

— Я тебе их перескажу.

Арин приоткрыл глаза. Он не помнил, когда успел их закрыть.

— А ты их знаешь?

— Да.

С самого начала стало ясно, что ничего она не знала. Отдельные фрагменты Кестрель действительно слышала, но соединяла их так, что Арин улыбнулся бы, если бы не было так больно.

— Ну ты и выдумщица, — выдохнул он.

— Не перебивай.

В основном Кестрель сочиняла на ходу. Изображения она не забыла — Арин порадовался тому, как хорошо она запомнила детали мозаики: где находился какой бог, как выглядел язык змеи. Но ее сюжеты не имели никакого отношения к гэрранской религии и иногда казались совершенно бессмысленными.

— Повторим, когда у меня будут силы посмеяться, — предложил Арин.

— Что, так плохо?

— Мм. Для валорианки, пожалуй, сойдет.

Но Арин больше не мог держаться, все вокруг опять поплыло. Мир словно состоял из ваты, которую растягивают в разные стороны. Как долго говорила Кестрель? Может, несколько часов? Он не знал. Когда она успела снова положить голову туда, где билось его сердце? Грудь Арина размеренно поднималась и опускалась.

— Арин!

— Я знаю. Спать нельзя. Но я так устал.

Кестрель принялась сыпать угрозами, но он не расслышал и половины.

— Приляг со мной, — пробормотал Арин. Ему неприятно было думать, что она сидит на земле.

— Обещай, что не уснешь.

— Обещаю.

Но это неправда. Арин понимал, что будет дальше. Кестрель легла рядом. Сон затягивал его: стало мягко, темно, бархатно. Арин вздохнул и перестал сопротивляться.

34

Когда она проснулась, Арина не было рядом. Сердце Кестрель бешено заколотилось и не успокоилось даже тогда, когда она выбралась из палатки и обнаружила, что Арин кипятит чайник на костре под синим предрассветным небом. Он поворошил угли.

Кестрель потребовала объяснений.

— Нашел коробку чая в палатке. Рошар не станет возражать, — добавил он в ответ на возмущенный взгляд Кестрель.

— Зато я возражаю!

Он недоуменно перевел взгляд на чайник.

— В чем дело?

— Тебе нельзя было спать!

— Мне стало лучше.

Может, и так. Но ей все равно было больно смотреть на него, на густо-фиолетовый синяк, который успел расползтись от лба до щеки, задев даже уголок глаза. На виске ссадина от удара. Арин до сих пор был в грязной тунике — возможно, не хотел пачкать чистую. На его обнаженных руках засохла кровь. От внезапного осознания пережитого под ребрами у Кестрель словно образовалась пустота.