Поцелуй победителя

— Он что…

— Нет. — Голос принца прозвучал резко. — Он знает, что, если с ней что-нибудь случится, я убью его. С ней все хорошо, она в столице.

— А ты что здесь делаешь? Верекс, ты же не боец.

Он издал короткий смешок:

— Я сказал бы то же самое о тебе. А ты вот какая стала.

— Но ты узнал меня.

— У тебя очень узнаваемая походка.

— Я не думала, что увижу здесь императора, а уж тем более тебя.

— Императору нужно было, чтобы армия на меня полюбовалась. Он хочет укрепить дух войска. Пока что кампания идет не слишком гладко. — Верекс посмотрел на нее. — Твоя работа?

Кестрель не знала, что ответить. Ей вдруг пришло в голову, что принц может схватить ее, несмотря на дружеские чувства, и дать сигнал тревоги. Сумеет ли он остаться ей другом, зная, что она обратилась против его народа? Кестрель сделала шаг назад и замерла, увидев, как в его глазах мелькнула обида.

— Мне кажется, — мягко произнес Верекс, — твой отец и так догадывается.

— Мой отец?

— Я сперва не придал этому значения. После захвата пляжа я слышал, как один офицер рассказывал о засаде под Эррилитом. Говорил про Арина и обещал жестоко расправиться с ним, если сумеет поймать живым.

Кестрель похолодела.

— Проклинал… — Верекс запнулся, — мерзкого раба и его хитроумные выходки. — Твой отец помолчал, но потом ответил: «Не его выходки. Не только его». Офицер усмехнулся и сказал: «А, вы о безносом варваре». Но теперь я думаю, что генерал говорил вовсе не о восточном принце. После сражения на пляже я видел, как он кого-то искал… Обошел пленников. Переворачивал трупы на песке. Он так смотрел…

— Не говори ему, что видел меня.

— Возможно, он должен знать.

— Верекс, не надо. Поклянись.

Принц с тревогой всмотрелся в ее лицо.

— Даю слово. Но… — Он пригладил волосы, прищурился. Приподнял пустой мешочек у Кестрель на поясе, потом отпустил и растер между пальцами остатки черной пыли, которая пахла порохом. Его лицо исказил ужас. — А ты-то зачем сюда пришла?

— Просто отпусти меня. Забудь о том, что видел. Пожалуйста.

— Не могу. Тогда я буду в ответе за то, что ты сделаешь.

— Никто не пострадает, если возле повозок с припасами не будет людей. Придумай что-нибудь, не пускай никого туда. Никто не погибнет.

— Сегодня, может, и нет. А завтра, когда нам понадобится то, что ты хочешь уничтожить? Ведь твоя цель — порох, верно?

Кестрель промолчала.

— Я мог бы остановить тебя прямо сейчас, — тихо произнес Верекс. — Это так просто.

— Если ты это сделаешь, твой отец снова победит.

Он вздохнул:

— Весь ужас моего положения в том, что в глубине души я все еще хочу его одобрения.

— Не надо, прошу тебя. Не делай этого.

— Но мне так хочется… Я ненавижу себя за это желание угодить ему, но не могу придумать, как сделать это и не навредить тебе. Может, ты бы придумала, но мне-то ты не скажешь. Ты снова попадешь в лапы к моему отцу. И к своему. Этого я никогда не смогу себе простить.

Кестрель сказала принцу, что будет скучать. Шумели волны, набегая на темный берег, она призналась Верексу, что хотела бы иметь такого брата, как он, попросила прощения и поблагодарила его. А потом повернулась и ушла. Тишину нарушал лишь шелест волн.

Когда Кестрель добралась до укрытия, Арин опустил восточный арбалет, который держал наготове.

— Ты бы этого не сделал.

Взгляд Арина говорил об обратном.

— Верекс мой друг.

Арин разрядил арбалет. Его пальцы дрожали.

— Ты поприветствовала его как друга, — согласился он. — Но…

Они оба взглянули на лагерь. Тонкий силуэт принца медленно удалялся, пока не затерялся среди костров вдали от повозок.

Кестрель отвязала от пояса пустой мешочек и отряхнулась.

— Теперь спички.

Руки Арина все еще подрагивали, у него ничего не получалось. Кестрель забрала коробок, чиркнула спичкой и приложила ее к черной линии на песке. Вспышка — и огонь помчался по дорожке из пороха.

Кестрель и Арин бросились бежать. Над пляжем расцвело зарево пожара.

Обратно они поскакали через поле, стараясь не приближаться к дороге. Все вокруг заливал лунный свет. Они ехали медленно и не разговаривали, но Кестрель знала: причины для молчания у них разные. Она не призналась Арину, что видела в лагере генерала. Его образ до сих пор стоял перед глазами. Любовь к отцу сжала сердце невидимым кулаком. И в то же время Кестрель презирала генерала. Разве это нервное, израненное чувство не похоже на любовь избитой собаки, которая продолжает ластиться к хозяину? Но отрицать было невозможно: Кестрель скучала по отцу. Говорить о этом Арину не стоило.

Они остановились поспать и улеглись, даже не ставя палатку, прямо на примятой траве. Рука Арина скользнула под рубашку Кестрель, гладя по спине, а потом замерла.

— Ты не против?

Кестрель хотелось признаться в своих страхах — она боялась, что не сможет выносить прикосновений к покрытой рубцами спине, что это вызовет отвращение у них обоих. Однако его руки пробуждали в ней лишь нежность.

— Не против.

Арин задрал рубашку, ощупал следы ран, проводя по ним пальцами. Кестрель позволила себе прочувствовать эти прикосновения, слегка дрожа и ни о чем не думая. Сам Арин не шевелился, двигая только рукой.

— В чем дело? — спросила Кестрель.

— Тебе бы жилось намного проще, если бы ты вышла за валорианского принца.

Она приподнялась, глядя ему в глаза. От обоих пахло порохом.

— Проще, да, но не лучше.

К вечеру следующего дня они догнали армию Рошара, которая остановилась слишком рано для ночевки и слишком поздно для привала. Кроме того, в лицах солдат читалась нерешительность, будто они остались без приказа. Войско держало строй, но не слишком уверенно. Солдаты как будто чего-то ждали и переговаривались между собой, не снимая брони, не расседлывая лошадей. Некоторые до сих пор сидели верхом. Одна гэррани рассеянно крутила в руках поводья. Неподалеку стоял дакранский солдат и всем видом выказывал сожаление, что у его коня нет упряжи и ему нечем занять руки. Когда Кестрель с Арином добрались до авангарда, все взгляды сосредоточились на них. На Арина смотрели, ожидая объяснений, словно он наконец принес долгожданный ответ. Но Арин даже не знал, на какой вопрос нужно ответить.

— Что случилось? — спросил он у дакранских всадников.

— К принцу кое-кто приехал.

Арин бросил взгляд на Кестрель, встревоженный неуверенностью в голосе солдата. Он не знал, нужно ли переводить эти слова.

— Этот кто-то увез его с собой? — спросила она по-дакрански.

Солдат щелкнул зубами. «Нет».

— Но я слышал, что его аж перекосило. На него было страшно взглянуть. Некоторые опасаются, что она…

— Она?

— …принесла весть об окончании войны. Что нам прикажут возвращаться домой. — Солдат покосился на Арина. — А некоторые на это надеются.