Поцелуй под звездным небом

– Ого! – Сэди ошеломленно выдохнула.

– Именно! – согласился Кент. – Все еще хочешь, чтобы тебе вернули деньги?

Она медленно покачала головой:

– Они словно бриллианты, или кристаллы, или слезинки, или… У меня нет слов.

Кент скривился. К сожалению, у него были. Ему звезды напомнили стразы на розовых «танга» Сэди. Миллиард мерцающих стразов.

– Ого-го! – пробормотал он, отгоняя непрошеные мысли. – Сэди Блисс потеряла дар речи. Кто-нибудь, позовите доктора!

Она улыбнулась, не отводя взгляда от звезд:

– Кент Нельсон, помолчи! Не порти впечатление!

Она ощущала небывалый прилив эмоций. Ее охватило сильнейшее желание, потребность выплеснуть их на холст, написать эту необыкновенную натуру. Энергия била в ней ключом, словно пузырьки шампанского. Сэди не чувствовала подобного уже очень давно. Вернее, ни разу с тех пор, как Лео заявил ей, будто ее приняли в Лондонский колледж искусств потому, что ректор ему обязан.

– А тебе не хочется сделать фотографию? – тихонько спросила она, не желая нарушать торжественную тишину момента.

Кент посмотрел на нее, удивленный эмоциями и неким надрывом, сквозившим в ее голосе. Губы Сэди приоткрылись, тусклый лунный свет струился по ее плюшевой дорожной подушке. Он кивнул, вновь обращаясь взглядом к небесному куполу.

– Да, – признался Кент. – Обязательно сделаю несколько снимков до конца путешествия.

Сэди не знала, сколько времени они безмолвно смотрели на звезды. Как передать эту восхитительную картину? Удастся ли ей сделать это достоверно? А ему? Внезапно она вспомнила его фотографию на нью-йоркской выставке. Да, несомненно, удастся. Удалось.

– Я видела «Потери». В Нью-Йорке. Несколько месяцев назад.

Кент лежал, устремив взгляд в небо. Он ничего не сказал. Даже не пошевелился. Едва мог вздохнуть. Не хотел, чтобы эта фотография, равно как и остальные фотографии той катастрофы, стали достоянием публики, однако родственники погибших солдат настояли на публикации. И он не стал им противоречить. Сэди повернулась, чтобы взглянуть на его молчаливую, застывшую фигуру. Он приподнял голову, слегка опершись на локоть. Суровый профиль в лунном свете. Взгляд, устремленный ввысь.

– Это было… поразительно. Знаешь, в галерее очень точно подобрали освещение.

– Я никогда не хожу на свои выставки. – Кент покачал головой.

Сэди опешила. Будучи студенткой художественного колледжа, она мечтала оказаться на своей выставке.

– Да, они проделали грандиозную работу. Хотя, наверное, этот образ так выразителен, что не требует от галеристов особых усилий. Он обладает такой внутренней силой. Настолько личный. Я была вынуждена уйти. Не могла смотреть на него.

Кент не хотел разговаривать об этом фото. Особенно с женщиной, в представлении которой тяжелый день ассоциировался исключительно с гигантскими пауками.

– Спокойной ночи, Сэди Блисс. – И он откатился от нее подальше.

Сэди уставилась ему в спину, сожалея, что вообще открыла рот.

Спустя какое-то время она недоуменно пробудилась от сна. Сердце бешено билось. Она не представляла, сколько сейчас времени, однако вокруг простиралась все та же темнота, столь же ярко сияли звезды. Непонятно, что могло ее разбудить. Внезапно раздался стон Кента, и Сэди все поняла. Приподнялась на локте. Неистовый ритм пульса так и не пришел в норму, когда она заметила, как Кент, словно в забытьи, отчаянно трясет головой из стороны в сторону, зубы тесно сжаты. Всхлипы его прерывистого, натуженного дыхания нарушали окружающее безмолвие.

– Кент? – шепотом окликнула она.

Он не отвечал, все еще находясь в плену темных кошмаров подсознания. Там, где рождалась притаившаяся в его глазах чернота.

– Кент? – позвала она еще раз, уже громче. По-прежнему без ответа.

Еще один прерывистый вскрик вырвался из глубины его глотки, лицо перекосило, словно он испытывал жесточайшие физические и духовные страдания. Прежде чем Сэди обрела способность мыслить рационально, она потянулась к Кенту, успокаивающе кладя руку ему на грудь.

– Ш-ш-ш, – пробормотала она, поглаживая и успокаивая его, будто одного из своих младших братьев. – Ш-ш-ш.

К ее удивлению, Кент немного притих. Сэди продолжила нежно гладить ему грудь, пока резкие морщинки на его лице слегка не разгладились, губы обмякли, дыхание успокоилось. Что происходит у него в голове? Переживает ли он вновь вертолетную аварию, унесшую жизни девяти солдат, с которыми он прожил рука об руку почти два месяца? Видит ли взметнувшиеся к небу деревянные четки Дуэйна Джонсона и его передернутое страданием лицо всякий раз, когда закрывает глаза?

С ней происходило именно это. Многие недели спустя после посещения выставки в модной нью-йоркской галерее образ умирающего молодого солдата неотступно присутствовал в ее мыслях. А она лишь видела его на фотографии. Он же был там. Обсуждал ли Кент с кем-нибудь пережитое? Или настоящие мужчины не верят во всю эту «психоаналитическую дребедень»? Хотя, возможно, ему бы и следовало поговорить с психологом. Если Кент страдает от посттравматического синдрома, это действительно необходимо.

Неожиданно налетевший холодный ветерок заставил ее вздрогнуть. Сэди перевернулась на бок, плотнее закутываясь в спальный мешок, однако не убирая руку с его груди. Даже несмотря на то, что Кент погрузился в мирный, не замутненный кошмарами прошлого сон. Ее взгляд упал на его лицо, ставшее безмятежным. Она прошлась взглядом по точеным скулам, ямочкам на щеках, изысканно прекрасной симметрии рта. Даже покрытое легкой щетиной, лицо оставалось необыкновенно привлекательным, впервые за очень долгое время Сэди пожалела, что при ней нет альбома для набросков. А ведь когда-то она всегда носила его с собой.

Внезапно одна из звезд заскользила вниз за едва различимую линию горизонта. Сэди закрыла глаза, раздумывая, что пожелать. Это должно быть нечто, связанное с Лео. Пусть он поймет, что ей удалось добиться успеха и без его помощи. Пусть по-прежнему желает ее. Будет влюблен в нее. Привязан. Однако, как ни странно, в эту ночь, подаренную Кентом, Сэди больше не хотела думать о мужчине, использовавшем ее и выбросившем, как ненужный жестяной тюбик от краски. Она пожелала Кенту спокойного сна без кошмаров и постепенно заснула сама.

Кент медленно пробудился на заре. Приоткрыл глаза, давая зрачкам возможность приспособиться к солнечному свету. Было тихо. Очень тихо. Ни привычного городского шума, ни надоедливых насекомых, нарушающих благословенную тишину. Небо, еще не полностью освещенное утренним солнцем, было спокойным и безмятежно голубым. Кент повернул голову, рассматривая отдаленную линию горизонта, все еще пребывавшую в легкой дымке рассветного тумана. Уже через час жара окрасит небо в аквамариновый синий, а землю, резко отделенную четкой линией горизонта, – в коричнево-красный. Он опустил глаза и с удивлением обнаружил, что причиной странной тяжести в области груди является чья-то рука. Рука Сэди. Взгляд его окунулся в густую гриву ее волос, уткнувшись в изящную спину. Он вновь взглянул на ее руку. Ни колец. Ни лака для ногтей. Не было даже французского маникюра, которым щеголяла каждая вторая женщина. Всего лишь аккуратно подстриженные ногти, не слишком короткие, но и не слишком длинные. Ничего привлекающего внимание. Ничего модного. Как это характерно для нее.