Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
Оказалось, что наследство Дамблдора было не просто игрушкой для включения и выключения света. Утром на Рождество он слушал радио, и вдруг из кармана, точнее из делюминатора, шел голос Гермионы. Почему именно тогда, он не знал, так как вернуться хотел и раньше. Я же догадалась, когда он сказал, что услышал свое имя и «волшебная палочка», что услышал он о себе, а мы, вполне вероятно, тогда впервые упомянули его имя вслух…
– Ну вот, я его вынул, — продолжал Рон, глядя на делюминатор, — и вроде он выглядел как всегда, но я же точно слышал твой голос. Так что я щёлкнул. В комнате свет погас, но зато появился другой, прямо за окном. Это был как будто пульсирующий шар света, синеватый
– Ага…
– Я понял, что это мне и надо, — сказал Рон. — Похватал барахло, нацепил рюкзак и пошёл в сад. Шарик света меня дожидался, а как я вышел, он полетел вперёд, так это подпрыгивая, а я двинулся за ним. Он привёл меня за сарай, а потом… ну, переместился в меня. Я его чувствовал, он такой горячий. Я сразу сообразил, что надо делать. Понятно было, что он вынесет меня, куда нужно. Я трансгрессировал и попал на какой-то холм. Там лежал снег…
– Мы там были! — подхватил Гарри. — Две ночи там провели, и на вторую ночь мне всё казалось, что кто-то ходит и зовёт меня в темноте.
– Ага, это, наверное, был я, — сказал Рон. — Ваши защитные заклинания здорово работают — я вас так и не смог увидеть и услышать тоже, но я был уверен, что вы где-то рядом, так что в итоге вытащил спальник и стал ждать, пока вы появитесь. Думал, увижу, когда вы будете складывать палатку.
– Да нет, — сказала Гермиона, — в тот раз мы трансгрессировали под мантией-невидимкой, для перестраховки. И отправились очень рано, потому что, как Гарри сказал, слышали, будто кто-то бродит вокруг.
– Ну вот, а я целый день просидел на холме, — продолжал Рон. — Всё ждал, что вы покажетесь. А когда стало темнеть, я понял, что упустил вас, и опять щёлкнул делюминатором, синий свет вошёл в меня, я трансгрессировал и оказался здесь, в лесу. Ну, вас опять не было видно, оставалось только надеяться, что кто-то из вас объявится… Гарри и объявился. То есть сначала-то я увидел серебряную лань…
– Что увидел?! – не поняла Гермиона. Мы описали ей, что случилось за время ее сна. Рон попутно снял с себя большую часть мокрых свитеров, я дала ему немного согревающего в таких вот ситуациях зелья из своих запасов (Гарри никогда бы его не взял, если бы знал, кто его на самом деле сварил, поскольку зелье это было сделано Севом, да и Рон тоже, наверное)… И переоделся в сухое, мокрые вещи я потихонько невербально сушила магией, изредка вставляя свои реплики. И мои мокрые свитера прибавились к вещам Рона, я надела куртку. Голубой огонек Герми, хранимый в баночке, грел комнатку, где мы и находились.
– Это явно был чей-то Патронус! — воскликнула она. Я усмехнулась, думая о том, что я догадываюсь, чей… — ты так и не видел, кто её создал? Вообще никого не видел? И лань привела тебя к мечу? Даже не верится! А потом что было?
Рон рассказал, как увидел, что Гарри прыгнул в озерцо, стал ждать, когда он вынырнет, потом сообразил, что что-то не так, бросился в воду и вытащил Гарри и меч. Дойдя до того, как открылся медальон, Рон замялся, и Гарри закончил за него:
– И тогда Рон как даст по нему мечом!
– И он… уничтожился? И всё? — прошептала Гермиона.
– Ну, он бился от страха, открываясь, и здорово орал, - улыбнулась я Рону. – Но теперь умер…
– Вот, - Гарри показал ей бывший крестраж. Герми с опаской его осмотрела, Гарри убрал щит. И посмотрел на Рона.
– Когда ты удирал от егерей, у тебя вроде образовалась лишняя волшебная палочка?
– Что? — отозвался Рон, глядя на Гермиону, рассматривавшую медальон. — А, ну да.
Он расстегнул пряжку на кармане рюкзака и вытащил короткую палочку из тёмного дерева.
– Вот, я подумал, что невредно будет
иметь запасную.– И кстати, потому что моя сломалась, - заметил Гарри.
– Серьёзно? — сказал Рон, но тут Гермиона поднялась на ноги, и он испуганно съёжился.
Гермиона спрятала обезвреженный крестраж в расшитую бисером сумочку, забралась в кровать и молча укрылась одеялом. Рон передал Гарри новую палочку.
Рон переодевался в пижаму, пока Гарри проверял палочку, Гермиона отвернулась от нас, все еще молча и гневно фыркая… А вскоре, оставив пришедшего Рона спать, а Герми – дуться, мы с Гарри отошли к выходу из палатки, где я и рассказала ему про полет в Афины, что там случилось, и про слова на моей руке, когда я сжала руку Оливии…
– Может, она пыталась тебе сказать, что ты можешь как-то связаться с ней безопасно и на расстоянии? – произнес Гарри, задумчиво на меня поглядев.
– Может. Только одна беда – я не знаю, как это сделать, - вздохнула я.
После возвращения Рона в палатке стало немного грустно и сумрачно, поскольку Герми еще долго дулась, но все-таки общий подъем ощущался. Крестража больше не было и это нас вдохновляло. Теперь мы активно думали о том, чтобы найти и другие и уничтожить их. И где их найти…
А еще оказалось, что Беллатриса наложила чары на свое настоящее имя, своеобразное Табу. Так они и нашли ребят на Тотнем-Корт-роуд тогда, так чуть не поймали Кингсли и, что было ужасно, могли выявить членов Ордена. Я взмолилась, чтобы папа знал о Табу и не называл ее по имени. Точнее, имени и фамилии вместе или фамилии одной. Лестрейндж уже давно превратилось в что-то нарицательное, обозначая, как правило, даже не человека, а некоего самого страшного врага. Не всегда, упоминая эту фамилию, имели в виду Беллу. Иногда ее организацию в целом…
После обеда на второй день Гарри и Рон отошли снова, якобы искать мифическую ежевику, и, вернувшись, обменялись со мной родившимися у них предположениями. Они даже предположили невероятное – Дамблдор жив. Я понимала, что им этого хотелось бы, но я знала и другое – он мертв. Даже если бы Северус не убил его в ту ночь, скорее всего, Дамблдор был бы уже мертв сейчас. А еще, и я с трудом удержалась от усмешки, они решили, что и лань – его. Он положил туда меч… Что еще больше навело меня на мысль, что сделал это Сев. Сев положил меч в озеро, по плану Дамблдора, вполне возможно, но Сев… От этой мысли приятно кольнуло сердце – он жив, помогает нам, даже был совсем недалеко от меня. И тут же его сжало ледяными клещами страха – помогая нам, он рисковал жизнью. В памяти вновь вспыли простые и жестокие слова. «Преемница Тезла-Экалы».
Выбором моим он не был, но я выбрала его для себя сама. В данном случае, что я уже уяснила, долго и мучительно думая об этом и вспоминая все, что знала о валькириях, Тезла-Экалой могла я стать после смерти Северуса… Анна и сама лишилась любимого, а не выбора. И детей у нас не было… И, возможно, уже не могло бы быть…
Наверное, уничтожение крестража и впрямь стало для нас каким-то моментом, давшим толчок для более активных действий. По крайней мере, за последовавшие четыре месяца мы достигли куда больше, чем нам это удалось за предыдущие пять… Рон вернулся к нам в последних числах декабря, а вскоре настал уже новый год. И в начале января у нас родилась еще одна идея, посетить отца Полумны, Ксенофилиуса. Гермиона нашла знак Грин-де-Вальда в письме Дамблдора из книжонки Риты Скитер. И в Годриковой Впадине на могиле кого-то, которая появилась намного раньше, чем родился Грин-де-Вальд. И Лавгуд, что ребята вспомнили, пришел на свадьбу Билла и Флер с этим же знаком на шее. Гермиона наполнилась азартным желанием навестить его и поговорить с ним.