Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

– Я хотела этого ребенка, - прошептала я. – И хочу. Он родится, если придется совсем тяжело, я вернусь в Америку, там есть кому обо мне печься… - наши взгляды встретились. Не нужно было лишних слов, все читалось по нашим глазам. Я видела в его глазах то же самое, что было в моей душе. То, как тяжело было нам обоим вести этот деловой разговор, когда до безумия хотелось бросить все и бежать на край света. Вдвоем. Но наше “мы” существовало последние секунды. Еще немного, и останемся “он” и “я”.

– У меня лишь одна просьба, - мы стояли совсем близко, его рука лежала на моей щеке, в последней отчаянной попытке удержать ускользавшее от нас время. – Береги его. И себя. Я не хочу расплачиваться за свои ошибки, зная, что причинил вам вред… - я провела кончиками пальцев свободной руки по щетине на его щеках. Я больше никогда не прикоснусь к ней. Чем бы ни кончились эти часы, кто бы ни победил, мы уже не будем рядом. И мы оба понимали это прекрасно. Если победят Кэт и Гарри и Тони выживет – он сядет в Ирманаз. Если победит Беллатриса – в лучшем случае его она не тронет, а я удеру в Америку, где есть шансы скрыться. Если победит Димитр – у меня не будет ни малейшего шанса скрыться. Впрочем, насколько я понимала мечты Верховного Хранителя, у меня и мыслей своих не останется… Решать за всех живых будут приспешники младшего Матея… И это все – если мы оба переживем последние сражения магической войны. Теплые руки обвили мою талию, в последний раз…

– Обещаю… - прошептала я.

– Я давно знал, кто ты, - он улыбнулся. Настоящей, теплой, человеческой улыбкой, за которой стояла подавляемая боль предстоящего прощания. – Но было очень интересно с тобой работать. И… С тобой мне снова захотелось жить, пусть и ненадолго. Спасибо, Анж, - он достал из кармана какой-то аккуратный конвертик. – Тут ответы на все твои вопросы, времени объясняться у нас нет. Мне пора к ней, про тебя я скажу, что тебе плохо и ты осталась дома. Учитывая твое положение, они поверят. Считай, что я написал тебе письмо, - я убрала конвертик в карман свободных уже брюк и застегнула замочек. Одежда была новая, под мою растущую в объеме фигурку. – Так что…

Его рука снова погладила мой животик. И вдруг… Это было очень похоже на легчайшее касание, на щекотание. Прямо там, где лежала его ладонь…

– Он толкнулся… - пробормотала я. Антонин вздрогнул, и вдруг на его губах показалась улыбка, омолодившая его лицо лет на двадцать разом. Он заглянул мне в глаза.

– Я думал, никогда не узнаю, каково это. Я, правда, ничего не чувствую, но хотя бы при мне. Наверное, крошечный подарок от жизни я заслужил, - усмехнулся он. – Знаешь, - озорной огонек в его глазах потух, сменившись серьезным выражением. – Я очень жалею, что не встретил тебя лет двадцать пять назад. Все могло бы сейчас быть иначе… - прошептал он. Рука скользнула по моей щеке, стирая слезы, которые я все-таки не сумела удержать. – Не надо плакать, девочка, оно того не стоит…

– Возможно, встреться мы раньше, не было бы вообще ничего, - пожала я плечами. – В любом случае, я не жалею… Обо всей этой истории, начиная с октября, - еще несколько почти ничего не значащих слов и я ощутила на губах знакомый привкус его губ. Невысказанные признания, недосказанные слова повисли вокруг нас, как чудовищное напоминание о том, насколько нелепо все это было с самого начала. В этом доме уже никогда не послышится мужской смех в ответ на детское лепетание, владелец этого дома не будет держать малыша, делающего свои первые шаги, за руку. Поцелуй прервался. Я протянула ему его палочку.
– Держи. Если хочешь, можешь убить. Думаю, основания для этого у тебя есть… - я не договорила, поскольку Долохов взмахнул палочкой. Желтая вспышка.

– Я развязал тебе язык, - его рука в последний раз скользнула по моей щеке. Он приманил мантию Пожирателя, надел и в последний раз взглянул на меня. Светильник освещал нас, оставляя паутинку теней. – Не люблю долгие прощания, - с хрипотцой произнес Антонин.

– Я тоже, - кивнула я. – Не считай, что я все делала из меркантильности. И спасибо, что не выдал. Уж не знаю, почему, - эти слова застали его уже в двери. Он не обернулся, стоя между дверью нашей спальни и лестницей вниз. В тишине дома отчетливо прозвучали всего четыре слова, от которых мне показалось, что сердце вот-вот остановится от терзавшей меня боли и противоречивых чувств. Долг, привязанность, полублизость сплелись тесным клубком, с которым я жила уже не один месяц. Это должно было кончиться, рано или поздно. Оно и кончалось. Жестоко, больно, страшно, но кончалось…

– Я люблю тебя, Лика. – Шорох его шагов по лестнице и скрип нижней ступеньки. Я прижала руки к животу, глотая слезы, мешавшие видеть. Сквозь их пелену я различала силуэт в самом низу лестницы. Оттуда он трансгрессирует, и мне тоже пора бы в аврорат… В последний раз посмотрев вслед человеку, рядом с которым мне пришлось очень быстро повзрослеть, я произнесла в тишину почти опустевшего дома:

– Я тоже тебя люблю… - громкий хлопок внизу. В большом темном холодном доме я осталась одна. Сжав палочку в кулаке, я сделала глубокий вдох, останавливая слезы. Я аврор, пусть и бывшая. Я должна сделать то, чего от меня ждут. Я зажмурилась, представляя себе знакомое здание, понимая, что чары, мешавшие трансгрессии отсюда, Тони снял, когда уходил, и провалилась в знакомую пустую темноту. Открыв глаза, я увидела уже не стены второго этажа Долохов-резидэнс. Передо мной во всей своей красе предстало семиэтажное темное здание с освещенными окнами и дверями, защите которых мог бы позавидовать любой банк. Трансильванский аврорат…

Гарри

Мы оказались в Хогсмиде, на главной улице. Ночные магазины, пустые и темные, горы за пределами магической деревни и дорога, ведущая в Хогвартс, где мы не были уже бесконечно давно. В «Трех Метлах» горел свет… Я не успел толком ничего и подумать, оглядываясь под мантией-невидимкой кругом, как вдруг послышался вопль… Я уже слышал его, во время видения, когда Беллатриса наказывала всех кругом, узнав о чаше. Пожиратели разбегались, но кто-то не успел. Я видел бесчисленные зеленые лучи из ее палочки. Тем, в кого они попали, было больше не суждено подняться.

Дверь таверны распахнулась и из нее выскочило с десяток Пожирателей, с капюшонами, парочка в масках. В руках у всех были волшебные палочки…

– Акцио, мантия! – прорычал Пожиратель. Я вцепился в складки ткани, но та лишь едва шевельнулась. Мантия папы же, понимал я, и шевелиться не стала. Манящие Чары не подействовали бы…

Они разделились и вскоре обшаривали каждый уголок и закоулок. Мы с Роном и вцепившимся в мою вторую руку кем-то из ифритов нырнули в один из проулков, ближе к нам. Свет от палочек скользил по стенам, я только радовался, что мантия все же закрыла нам ноги… И гадал, где Кэт, как вдруг сзади послышался голос Майкла, точнее, шепот.

– Думаю, нам лучше тут не стоять.

– Трансгрессируем сейчас же! – прошептала Кас с другой стороны от меня.

– Отличная мысль, - сказал Рон.

Я не успел и ответить, как раздался возглас одного из Пожирателей смерти:

– Мы знаем, что ты здесь, Поттер, сбежать тебе не удастся! Мы тебя найдём!

– Они подготовились к нашему приходу, - прошептал я.
– Я думаю, они позаботились и о том, чтобы мы отсюда не ушли.

– Как насчёт дементоров?
– спросил другой Пожиратель.
– Давайте выпустим их, они мигом отыщут мальчишку! Ей нужна жизнь Поттера, а не его душа. А убить его будет только легче после поцелуя!

– Мерлинова борода… - пробормотал Влад. Значит, мы все тут. – Так, уходим!

Но было уже поздно. По улице стелился неестественный холод. Вдруг стало совсем темно, и даже звёзды погасли… Воздух загустел, мешая трансгрессировать, и судя по тому, как кто-то стиснул мою руку, ифритам тоже.

И вот из-за угла показались бесшумно скользящие дементоры, не меньше дюжины; их было видно потому, что их чернота была гуще окружающей тьмы.

Я поднял волшебную палочку, думая о маме и папе, о друзьях. Они не поцелуют нас, и будь что будет. Ни за что не поцелуют!