Поцелуй змея

— Ты и я работаем вместе, там, в будущем?

Рун попытался просчитать, какой ответ будет наиболее правильным, но не смог, потому что слепая паника сжала его в своих тисках, такого ужаса он никогда прежде не испытывал. И тогда он сказал:

— Да. Там ты держишь мою жизнь в своих руках, как я сейчас держу твою. Путь в это далекое будущее существует для тебя. Ты должна найти его. Не сворачивай, не сдавайся и не позволяй никому сбить тебя с этого пути. Ты должна жить. Ты понимаешь меня? Ты должна выжить, или я умру.

Губы дрогнули, когда она прошептала:

— Ты будешь ждать меня там?

Он все делал неправильно. Должен был только предупредить, чтобы Карлинг была осторожна. Должен был держать свой проклятый рот на замке. Но Рун уже не мог остановиться. Он прошептал:

— Поначалу я не узнамю тебя. Ты будешь жить своей жизнью и однажды встретишь другого меня, моложе, чем нынешний я, который еще не вернулся в прошлое, чтобы встретиться с тобой. Затем ты явишься мне в сумерках у реки, в месте, которое зовется Адриэль, и именно тогда я начну свой путь к тебе.

Нахмурившись, она внимательно изучала его лицо.

— Но когда-нибудь ты вспомнишь меня?

Это какое-то безумие, подумал он. Просто нелепая бессмыслица. Все эти скачки в прошлое настолько выпадают из нормального течения времени, что напоминают спираль, закручивающуюся подобно кольцам змеи. Мы заставляем друг друга существовать. И если не найдем способ выбраться, то можем не выжить вообще.

Он совершенно не разбирался в этом, у него не было какого-то глобального плана действий или хотя бы разумного обоснования тому, что происходит. Никаких установленных норм поведения в путешествиях во времени из тех, что всегда были в научно-фантастических фильмах. Только грубая, неприукрашенная истина. И еще несущая смерть неизвестность, потому что никто и ничто не могло предугадать, как изменится история после.

И раз Рун и так уже зашел слишком далеко, не время останавливаться. Он раскрыл ей свою душу.

Прижавшись губами к ее лбу, он прошептал:

— Я вспомню тебя, очень скоро после той встречи у реки в Адриэль. И когда я вспомню, ты станешь для меня всем. Тот человек, в которого я превратился, тот мужчина, что стоит сейчас перед тобой, — я всегда буду ждать тебя. Но ты должна жить, чтобы оказаться там, или ничего этого не случится.

Карлинг дотронулась до того места, куда только что прикоснулись его губы, пробормотала:

— Это всегда случается у реки.

Он закрыл глаза, прижался губами к этим нежным, изучающим пальцам.

— Что случается?

— Начало новой жизни… — Она отодвинулась и взглянула на него с мрачным лицом.

— Если возможность выжить для меня существует, если я могу оказаться в том месте, о котором ты говоришь, я найду путь.

— Она существует, — сказал Рун, горячо вкладывая всю свою уверенность в эти два слова. — Ты уже нашла путь. Ты уже там. Но вот я снова вернулся, вмешался в твою жизнь, и каждый раз, когда я это делаю, что-то незначительное меняется, и я боюсь… — в горле встал ком, какое-то время он просто не мог продолжить свою мысль. — Я охренеть, как боюсь, что, придя к тебе сегодня, изменил нечто важное, какие-то твои решения или поступки, и что когда я вернусь домой, тебя там больше не будет. А вернуться нужно обязательно, потому что этому миру я не принадлежу.

Дрожь в ее теле внезапно прекратилась. Теперь она стояла под ладонями Руна уверенно, твердо, ее Сила пульсировала ровным, тонким, только что установившимся пламенем. Она повторила:

— Если я могу оказаться в том месте, я найду путь.

Рун сделал глубокий вдох, всматриваясь в ее глаза, и в ответ на него бесстрашно взглянула тигрица. Его вдруг поразило еще одно осознание, он говорил и отчетливо понимал, что сказанное им чистая правда.

— Дело не только в тебе. Что бы со мной ни происходило, я все это помню, — сказал Грифон. — Вокруг меня изменялись пространство и время, но я всегда знал свое место. Для нас с тобой уже дважды менялось прошлое, но я помню все. Если ты вдруг ошибешься — если ты умрешь — клянусь, я найду способ пройти сквозь время еще раз, я найду тебя. Неважно, где ты будешь. Неважно, когда. Клянусь.

Стоило ли удивляться? Столь сокрушительная радость озарила ее лицо, именно она поведет ее вперед сквозь века. Боги, сколько страсти помещалось в этой смертной. Страсть заполняла чашу ее сердца до самого верха, выплескиваясь через края.

Рун вспомнил о той, своей, Карлинг, оставшейся без защиты в номере отеля. Время утекало и для нее тоже.

— Мне нужно идти, — сказал он коротко. — Найди укрытие. Оставайся там. Не спи. Делай все, что в твоих силах, чтобы защитить себя. Для тебя эта ночь особенно опасна.

Она огляделась, быстро, но внимательно, и твердо кивнула.

— Я буду осторожна. Все будет в порядке.

Эта юная женщина не была его Карлинг. И даже если бы им двоим была дарована роскошь неограниченного времени вместе, он совершенно не был уверен, что у них нашлись бы хоть какие-то темы для разговора. Но он все равно не смог устоять, накрыл ее нежную щеку ладонью.

— Я буду бережно хранить воспоминание о встрече с такой тобой, — сказал он, и поцеловал ее.

Карлинг стояла, не дыша, сконцентрировав все свои чувства на прикосновении его уст, таком жадном и одновременно нежном, наполненном сиянием его Силы. Никто никогда не касался ее подобным образом. И теперь она точно знала, что ни за что не позволит этому старому жалкому царьку целовать ее в губы. Но потом Рун отпустил Карлинг, поднял с земли свое оружие, и ей оставалось только смотреть, как он повернулся и исчез из вида.

Просто растворился, словно сон. Или видение, вызванное заклинанием.

Она коснулась пальцами своих губ. Все еще чувствовала покалывание, хотя Рун уже ушел.

Ты должна выжить, или я умру, сказал он. А этого она никак не могла допустить, по крайней мере, с тем, кто похитил ее душу.

Я тоже буду бережно хранить воспоминание о встрече с тобой, подумала она.

И буду ждать тебя вечно.

***

Карлинг открыла глаза, через распахнутые французские окна спальни увидела богатое, тяжелое золото клонящегося к закату Солнца. Конечно, и утро бывает ярким, чудесным, но оно не идет ни в какое сравнение с пикантностью терпкого вечера, что впитал в себя воспоминания прошедшего дня и несущего их с собой в темноту ночи.

Она села, подобрав колени, опираясь спиной об изголовье кровати. Рун стоял в проеме окна, взор его был обращен на улицу. Он прислонился широким плечом к косяку, скрестив руки на груди. Его спокойный строгий профиль нес печать странной ранимости, которой она в нем раньше не замечала. Рун стоял гордо, собранно, и был готов к любым новостям, даже плохим. Этот бог в черном одеянии, утверждающий, что он вовсе не бог, прекрасный, златоволосый, сложенный так мощно, что жизненная сила, казалось, искрила вокруг него.

Да, именно в свете уходящего дня он выглядел особенно выигрышно, переливаясь всеми оттенками животворящего пламени. Медь, золото, бронза и жгучий янтарный отсвет этих игривых бессмертных львиных глаз.

Да, она точно помнила, все было именно так, вроде бы в далеком прошлом, но и совсем недавно, там, на острове. Ее душа, вырывающаяся из тела, нетерпеливо стремящаяся к нему.

Чутье подсказывало ей — Рун в курсе, что она вернулась в сознание после очередного эпизода. Так почему же он даже не взглянул на нее?