Почему Всегда Я?

Аврелий сожалел в тот момент лишь об одном. Что у того идиота у туалета — не оказалось на ремне пистолета. Автомат — перекинутый ремнем через шею — он просто не успел снять…

Сигарета скончалась — оставляя во рту горьковатый вкус.

Аврелий щелчком выбросил окурок и с нечеловеческой выдержкой — которая была всего лишь безразличием ко всем и вся — коротко кивнул командиру расстрельной команды.

Солдат медлил — не решаясь отдать приказ открыть огонь. Чувство уверенности в нем пошатнулось — видя перед собой, поистине настоящее мужество…

Старший в шеренге — медленно поднял руку вверх — не беря в руки своего оружия, оставшееся висеть через плечо.

Остальные четверо — подняли автоматы — прижимаясь к прикладам.

— Отставить!!!

Расстрельная команда резко опустила оружие стволами вниз и повернулась в сторону повелительного голоса — отдавшего приказ.

К месту казни быстро приближался знатного вида солдат. Аврелий видел его рядом с той голубоглазой, что разговаривала с ним вчера.

— Кто отдал приказ капрал?! — крепко-сложенный мужчина в полевой форме — обращался к главному в шеренге.

Капрал растерялся и не смог ничего ответить, глупо моргая глазами и раскрывая рот.

— Раба помыть и в ящик… Приказ капитана. — произнес подошедший, не дождавшись ответа.

— Блядь! Да пристрелите меня наконец! — громко выругался Марк.

Остановивший казнь надзиратель — смерил его взглядом. но ничего не сказал. Он вновь повернул голову к солдату и резко добавил:

— Выполнять!

Аврелия вновь подталкивали в спину автоматами, заставляя двигаться. Надсмотрщики Форта-Саншайн, наблюдавшие за казнью — разочарованно отворачивались, не получив желаемого зрелища.

Каторга Марка — не была окончена.

Глава X

В НЕСКОЛЬКИХ ФУТАХ

(Otis Taylor — Few Feet Away)

Аврелия окатили ледяной водой из пожарного шланга — предварительно сковав длинными цепями, и растянув руки в разные стороны. В таком «распятом» состоянии — его поливали струей воды несколько мучительно долгих минут. Затем отстегнули и протащив почти через весь форт по обледеневшему бетону и промерзшей земле — босого, измученного и едва живого — закрыли в маленьком стальном ящике — метр на метр и полтора в высоту. Заталкивали его туда трое надсмотрщиков — активно помогая себе ногами. Дверь его карцера со скрежетом захлопнулась и Аврелий остался в холодной темноте. Лишь мизерные отверстия в дверце ящика — пробивали тьму тоненькими лучами света. На металл звонко капала вода с его трясущегося, как осиновый лист на сильном ветру — телу.

Он глубоко выдохнул на лучики света и не увидел пара изо рта.

«Если они не убьют — то сам помру, от переохлаждения…»

Борясь с невероятным холодом, что сковывал все тело и поглощал все сознание — с трудом сумев встать на пальчики ног — медленно приподнялся настолько, насколько позволял стальной ящик. Все тело свело от холода. Пальцев он уже не чувствовал. Дрожь била неимоверная. Холод такой, что надежды выжить, таяли на глазах. Медленно присел на трясущихся ногах. Поднялся вновь. Вновь присел. Адская боль сводила мышцы…

Снова подняться…

Снова присесть…

Делать хоть что-нибудь — чтобы не сдохнуть от холода в этом проклятом металлическом гробу.

Еще. Еще. ЕЩЕ!

Двигайся куча костей!!!

«Я не подохну по желанию этих нелюдей… Я их всех убью…»

Нарастающая ярость давала силы. Дикая. Первобытная. Неистовая…

Ярость — все что у него осталось. Только она держала его на ногах.

Он стал колотить руками в стены своего карцера. Он разбил руки в кровь — но не остановился. Продолжал ожесточенно бить по стали — словно был готов порвать толстый стальной лист голыми руками. Снова приседания. Снова удары. Еще. Еще. Сильнее! Дикий, ужасающий крик раздавался из карцера — вселяя необъяснимый страх в сердца тех, кому не посчастливилось его услышать.

— Вы считаете, что это сработает?… — тихо спросил лейтенант остановивший казнь Аврелия, у своего капитана. Она стояла в своем теплом и светлом кабинете у окна и улыбалась, глядя на темнеющий в отдалении стальной карцер.

— Для подчинения не обязательно применять физическое насилие. — она повернулась и села за свой стол, устало подтягиваясь, — Достаточно сформировать мировоззрение человека таким образом, чтобы он просто не имел представления о своей свободе…

К тому же, этот экземпляр очень живуч и вынослив. Мы сможем очень выгодно его продать…

— Сначала его нужно сломать. И я не вижу никаких предпосылок к этому.

— Он сломается. Они все сдаются… Рано или поздно… — отмахнулась капитан от своего подчиненного, как от назойливой мухи.

Лейтенант нахмурился:

— Со всем уважением капитан… Я так не считаю. Я уверен в том — что он не сломается…

— Расс, не неси вздор! Чего такого особенного ты увидел в этом ничтожестве, что говоришь таким опасливым тоном? — засмеялась капитан.

— Вы просто не видели его перед расстрельной командой, мэм…

Лейтенант произнес последнее не то с восхищением, не то с трепетом:

— Капитан Грей… — лейтенант Рассел осторожно подбирал слова, — Он не похож ни на одного раба, из тех что мы готовили… Он совершенно не боится смерти…

Капитан Грей лишь пренебрежительно фыркнула:

— Свободны лейтенант. И не забивайте себе голову всякими глупостями.

Лейтенант отдал честь — что было скорее привычкой, нежели соблюдением устава — и развернулся.

В коридоре его ожидал сержант из группы солдат, что должны были расстрелять Марка:

— Сэр! Мы и подумать не могли… — начал торопливо тот, но лейтенант Рассел его остановил.

— Все в порядке. Капитан извещена о причине такого решения и полностью его одобряет. На этого раба — особые планы. Можете идти.

— Спасибо сэр! — выдохнул капрал и уже собирался покинуть штаб, как Рассел его остановил:

— …И еще кое-что Филипс. — лейтенант приблизился к нему вплотную и заговорил шепотом, — …Покормите этого невольника, да и вообще провертите его там… Но только осторожно. Он очень опасен…

Капрал Филипс испуганно поглядел на старшего по званию — и медленно, понимающе кивнул.

Отправляться исполнять приказ лейтенанта Рассела — Филипс не торопился.

Ближе к вечеру, он все таки решил проверить раба в карцере. Еще не доходя до стального ящика — Филипс услышал громкое прерывистое дыхание, что доносилось изнутри металлического сооружения. Этот шум — был слышен на несколько метров вокруг и был подобен дыханию раненного зверя — загнанного преследователями. С опаской подойдя ближе — Филипс услышан тихий быстрый шепот одержимого человека — то и дело повторяющего несвязные слова — которые сменялись шумными раскатистыми выдохами.