Почему Всегда Я?

Черт! Он был готов поклясться — что от металла исходил едва видимый пар! Единственная мысль которая накрепко засела в голове и отказывалась ее покидать — просто кричала во всеуслышание: «Там не человек!!!»

О, нет! Дикий зверь, мутант — кто угодно! Но только не человек!

Со страхом перед неизведанным — капрал осторожно попытался заглянуть во внутрь карцера…

Шепот смолк. И моментально, за наступившим затишьем — стальной ящик сотрясло так сильно, что привиделось словно карцер вот-вот просто разорвет изнутри. Солдат отпрянул назад — перепуганный пуще прежнего. Зверь, внутри карцера — рвался на свободу. И он был — чертовски зол…

Лейтенанту Расселу — капрал Филипс доложил, что провинившийся раб сошел с ума…

Тогда Рассел, невзирая на приказ своего капитана о том, что «это ничтожество, должно сидеть в ящике, не меньше трех суток» — сам отправился к одинокому металлическому коробу, чтобы вытащить оттуда «безумное животное».

После отбоя, придя к карцеру — лейтенант не услышал ничего, хоть отдаленно напоминающее те звуки, что описывал Филипс. Отперев замок и распахнув стальную дверь — он обнаружил раба в жутком состоянии. Тот стоял на полусогнутых ногах, скрючившись всем телом и обхватив себя руками, в надежде сохранить хоть немного тепла. Мертвенно бледное лицо, с потемневшими кругами вокруг глаз. Невольника била крупная дрожь. Он непрерывно переступал с ноги на ногу по обледенелому стальному днищу и сотрясался всем своим существом. Костяшки на руках сбиты в кровь настолько сильно — что создавалось впечатление, будто на них совсем не осталось кожи…

— Выходи…

Лейтенант отступил в сторону — позволяя Аврелию выбраться из объятий стали. Марк с огромнейшим трудом попытался вылезти из ящика — но ноги совершенно не слушались — то и дело разъезжаясь по льду на полу карцера. Схватившись дрожащими руками за края

дверного проема — с неимоверным усилием, трясясь всем телом — смог выбраться наружу. Он упал навзничь, на подкосившихся ногах — едва ступил на землю. Стал подниматься на руках — которые ходили ходуном от холода и перенапряжения. Рассел подхватил узника под руки и поднял на ноги. Все так же придерживая ослабевшего и измученного раба — дотащил того до большого брезентового шатра, с длинными столами и скамейками внутри — и усадил за стол. Совершенно ничего не понимающий Аврелий не сопротивлялся. Да и сил практически не было. Холод заменил собой все чувства и помыслы.

Перед ним бросили сверток одежды и приказали все с себя снять. Медленно, с трудом, не слушающимися руками — Марк постепенно облачился в сухие вещи. Его вновь усадили за стол и сковали руки кандалами — похожими на те, что одевали на рабов перед работой — но только короче. Напротив него кто-то сел. Аврелий, помутившимися глазами с трудом узнал перед собой человека, что остановил казнь. Этот солдат положил перед ним пакет сухпайка. Аврелий невидящим взором постарался оглядеться по сторонам. В шатре никого больше не было — но снаружи, смог разглядеть солдат — медленно расхаживающих у самого входа:

— Поешь… Ты кошмарно выглядишь…

— Ссспасибо… Не голлоденнн… Наккормиллии ужжее…

Голос Марк дрожал и звучал замучено, но лейтенант не услышал в нем сломленности. Ни грамма… А вот злости — хоть отбавляй…

От этого наблюдения — Рассел довольно улыбнулся. Он был прав:

— Ты жить хочешь? — он взял пакет ИРП и открыл, придвигая к рабу, — Нужно поесть. Станет лучше…

— Ссче-чего зззаботта таккая? Не поллучается прив-вычными методами — решшшили поиграть в-в-в благородство? — Марк постепенно восстанавливал контроль над телом. Трясущейся рукой все же взял упаковку галет и кое-как вскрыл, — …Ил-ли власть ппоменялась? — отломил кусочек и стал медленно пережевывать.

— Да нет. Власть все та же… А ходовой товар все таки нужно беречь.

— То-тто у вас р-рабы дохнут десятками… в день… Хорошо бережете…

— Полковник не высокого мнения о тех узниках, что слабы или проявляют непослушание… А Грей… Ну скажем: она иногда, слегка увлекается.

— Грей — это та командирша?

— Да. Капитан Грей.

— Полковник… Это главный?

Рассел кивнул:

— Я ддумал — генерал — не меньше…

Марк изучающе смотрел на своего собеседника — постепенно поглощая галету, кусочек за кусочком. Лейтенант взял серый, самый большой герметичный пакет и засунул его в беспламенный разогреватель — готовя тем самым горячую пищу. Мужчина — сидевший напротив Аврелия, был средних лет, со строгой армейской стрижкой, темно-каштановыми волосами, умным глубоким взглядом почти черных глаз и выдающимися скулами. Челюсть массивная — не лишенная своеобразного шарма, и говорила о «волевых способностях» этого человека, как сказали бы некоторые люди. Нос поразительно прямой — идеально сидевший на лице и дополняющий образ, такого «бравого вояки» — что раньше можно было увидеть на агитплакатах, типа «лицо армии» или «национальный герой».

— У тебя поразительная выдержка и весьма выдающиеся способности… — заговорил лейтенант.

Марк устало хмыкнул.

Приторный запах карбида исходил из пакета-разогревателя, распространяясь по шатру:

— …Ты весьма молод. Где ты служил?

Аврелий молчал — жуя сухой крекер и неотрывно смотрел в глаза Расселу:

— Нигде? Откуда же такие навыки? — теперь он смотрел на Марка с неподдельным интересом. Тот молчал. Рассел продолжил:

— Кто ты?

— Разочаровавшийся в жизни психолог.

Лейтенант искренне рассмеялся. Марк не шелохнулся:

— Да уж! Я всегда считал мозгоправов самыми настоящими сумасшедшими!

Аврелий коротко и мелко покивал, иронично приподняв одну бровь:

— Послушай, — начал лейтенант серьезно, вскрывая серый пакет с подогретой едой и протягивая ее Марку, — Я нисколько не оправдываю действия капитана или полковника, или других солдат… — Рассел положил рядом с Аврелием пластиковую ложку, буро-горчичного цвета, — …Но каждый выживает как умеет. Большинство из тех людей, что мы готовим — ни на что больше не способны, кроме как выполнять чужие приказы и исполнять все что им велят. Их новая жизнь — не особо отличается от той, что была раньше…

Марк взял в руки теплый пакет и попробовал его содержимое, насыщенного красного цвета. Чили с бобами… Острое. И сытное.

— …Такие же рабы — выполняющие волю своих хозяев. Они не знают другой жизни… Ну а теперь — так вообще все упростилось…

— До предела. — перебил его Аврелий.

— Да. И это прекрасно.

— Да ты идеалист…

— Как и ты собственно. Ты ведь тоже стремишься к чему-то в этом новом мире? Ведь так? Прежние хозяева больше не удел — так почему бы не взять руль в свои руки?

— Я скорее анархист.

— Никаких правил, да?

Аврелий ничего не ответил, а затем поразмыслив — добавил:

— Нет. Ты не прав. — ответил Марк, спустя короткую паузу, — Ты все же оправдываешь все происходящее здесь. Но это нормально… Ведь ты так же замешан в этом… Но ничего — твое право. Каждый выживает как может, да? Только есть одна проблема.

— И какая же? Ты против подобного?

— Да. И ни я один.

— Люди всегда боялись и презирали то, что им не понять.

— Да все здесь понятно. Ничего нового. Я говорю о том — что вам, всем здесь, не долго осталось.

— Вот это мне в тебе и понравилось! Угрожаешь даже тогда когда карты явно не в твою пользу! Ставлю все что угодно на то, что ты отличный игрок в покер!

— Я не угрожаю… Возможно, просто пытаюсь предупредить. Хотя… За все то, что здесь было — только смерть вам награда… Мучительная и медленная.

Теперь настала очередь лейтенанта Рассела — сверлить Марка взглядом:

— Скажи мне… Откуда у тебя такая непоколебимая уверенность, и вера — в то что нам всем конец?

— Я скажу тебе. — Марк облизал ложку, закончив с чили, — Не тех вы людей машину взорвали.