Почти цивилизованный Восток

…после первой вечеринки состоялась вторая, на которой Чарльз сумел остаться трезвым. И то, что он увидел, привело в ужас.

А еще подвигло принять предложение Эдвина.

В конце концов, герцогиня де Коллен всегда умела создать у высшего общества правильное мнение. И если она возьмет Милисенту под свою опеку, все станет много проще.

Наверное.

Правда сейчас не отпускало ощущение, что становилось только сложнее. Он приходил… собираясь сказать, но как-то… как-то не получалось.

Неотложные дела. Он слишком давно не был дома.

Письма, на которые обязательно нужно ответить. И вопросы, требующие немедленного решения. Августа, чье настроение менялось весьма стремительно, и нельзя было понять, с улыбкой его встретят или слезами.

Целитель, запретивший отъезд, ибо слишком много боли и потерь перенесла Августа. И потому состояние её нестабильно, и нужен постоянный уход.

Разговоры. Пустые. Ни о чем.

Обеды.

Матушка. Ощущение, что он, Чарльз, участвует в престранном представлении, устроенном в его честь, где все-то участники что-то знают, что-то важное, а он понятия не имеет, что же происходит.

– О… хорошо, - Байни поднял чашу с бульоном обеими руками. – Так о чем это… а… невесту… нашли… матушка говорит, что ты всех удивил. Ну, это она вежливо… она и вправду такая?

– Кто?

– Твоя жена, - Байни икнул и прикрыл рот рукой. Потом и вовсе вытер. Глянул на грязные манжеты рубахи… и его снова вырвало, выпитым бульоном и желчью. – Твою ж…

Чарльз отвернулся.

Встречи.

Друзья. Точнее люди, полагавшие себя его друзьями, связанные с Чарльзом учебой ли, общими ли делами или просто случайными встречами. Где они были, когда ему понадобилась помощь? Впрочем, о помощи просить было не принято.

Или жаловаться.

А вот пить…

– И-извини, друг. Кажется, я и вправду перебрал… ох ты ж…

Байни побледнел.

– Целителя?

– Н-нет… п-пройдет… эти же… донесут еще… они же все тут… - Байни потер грудь. – Мне просто… п-полежать… Нэн позови.

– Давай помогу, - Чарльз помог приятелю встать.

Вечера всегда начинались одинаково. Разговор… без разницы, о чем. Неторопливая игра. Малые ставки, такой же интерес.

Ощущение лености и неги.

Выпивка.

И зелье, которое появлялось словно из ниоткуда, а с ним и предложение:

– А не повеселиться ли нам, господа…

Полупрозрачный фиал. Капли, которые резко и терпко пахли анисом. Бокалы. И смех. Безумный смех. Подобный Чарльз слышал в опиумных курильнях.

Неужели они не понимали?

Или не хотели понимать? Врали себе, что это лишь маленькая слабость. Все люди имеют право на маленькие слабости, особенно такие, которые не вредят другим. А зелье отрезало дар. И разум туманило. И все-то становилось иным, таким болезненно-ярким, волшебным.

– Иди, вот так… может, все-таки целителя? – Чарльз помог Байни лечь.

Тот вытянулся со стоном и глаза закрыл. А с лестницы свесилась Нэнси.

– Чего? – крикнула она. – Нажрался опять?

– Нет, - Чарльз взял приятеля за руку. Сердце билось как-то… неровно. Нервно. И вид его был далек от здорового. Кожа приобрела сероватый оттенок. – Целителя зови.

– Чего?

– Целителя! – рявкнул Чарльз. – Или лучше… погоди. Пошли кого по этому адресу.

Он зубами стянул перстень.

– Передай, чтобы поспешили. Я прошу. Все оплачу.

Байни приоткрыл рот и изо рта вытянулась ниточка слюны.

Твою ж…

Они ведь говорили. Обо всем. Об актрисах, которые были, конечно, премиленькими, но уж больно дорого обходились. И это при том, что никто не гарантировал верности или хотя бы порядочности. И балеринки не лучше. Потому любовниц стоит искать не там.

Нет, нет.

Те, что с Нижнего города, они получше всяких актрисок будут. Обходятся почитай за даром, место свое знают, а если заглянуть в правильное место, то и вовсе приобрести можно прехорошенькую.

И девицу.

Да, да…

Правда, куда идти не говорили. Смотрели. Отшучивались. А когда зелье совсем уж туманило разум, просто замирали с открытыми ртами.

Блок. Ментальный.

Эдвин подтвердил.

Кто-то определенно позаботился о том, чтобы нужное Чарльзу место так и осталось тайным. А те адреса, которые назывались все-таки, на проверку оказались борделями разной степени поганости.

Пустое.

И вот Байни предложил составить протекцию.

Рекомендовать дорогого друга в маленький закрытый клуб… проклятье! Если он загнется, то, стало быть, все зря!

– Не спать, - Чарльз хлопнул лежащего по щеке. И тот лишь моргнул. Взгляд плывущий, а уголок рта дергается. И глаз левый налился кровью. Смотрит куда-то вбок.

Твою ж…

– Ой, а он чего…

– Целителя! – рев Чарльза сотряс дом до самой крыши. – Если на улицу вернуться не хочешь.

Нэнси на улицу возвращаться не хотела. И исчезла столь стремительно, что само по себе было почти чудом. Твою ж…

– Не смей! – Чарльз перехватил руки. Потом отступил. Разорвал рубашку. Грязную, испачканную выпивкой, рвотой, соками. Грудь Байни вздымалась и опускалась. Изо рта доносился клекот.

Так, что Чарльз помнит о целительстве?

Никогда не давалось. Силы много, а там точность нужна. И… и что-то с Байни не так. С энергией. С… найти точки выхода энергетических линий. Где-то на запястьях… и на горле. Но на горле русла большие, этак со своим потоком Чарльз и убить может.

А вот запястья – дело другое.

И теперь по капле, надеясь, что организм сам справится. Маги ведь живучие. Куда более живучие, чем обыкновенные люди.

Потихоньку.

Вот так. Байни захрипел и дернулся было, но потом затих, только уголок рта и глаза продолжали дергаться в безумном ритме. Но живой. Это же хорошо.

Продержится.

Точнее они оба продержатся, пока не явится целитель.

Сколько пришлось ждать, Чарльз не знал. Просто сидел, вливая по капле силу в ослабевшее и такое вдруг хрупкое человеческое тело. А потом его потеснили.

– Теперь моя очередь, - важно сказал господин Шверинсон. – Вы и без того неплохо потрудились, Чарльз… не будь вы столь безголовым, я бы пригласил вас в ученики. Возможно.

Дышать стало легче.

Левас Шверинсон недаром считался лучшим из целителей. И Байни он спасет. И… пусть тот редкостный придурок, но почему-то совсем не хотелось, чтобы он умер.